17 м/с - Аглая Дюрсо

Мы забрали Стюарта из клуба и двинулись к нему — в крохотную однокомнатную квартиру, где он играл расшифрованный рослинский мотет на электрическом пианино. И пианино стояло почти в туалете. Такая маленькая была квартирка.

Мотет и впрямь был прекрасен.

Стюарт сказал, что в англиканской церкви когда-то отменили музыку, чтобы народ не отвлекался от возвышенных размышлений в сторону страстных переживаний. Но строители (а они были тамплиеры и очень переживали за всестороннее возвышение души человечества) закодировали музыку. А они с отцом это поняли.

— Я, конечно, дико извиняюсь, — сказала я, — но где гарантия, что вы расшифровали именно то, что там зашифровали?!

— В смысле? — не понял Стюарт. Думаю, это была защитная реакция. Ведь он убил на это десять лет!

— Ну, допустим, вы с отцом увидели в этом запись мотета, а кто-то — зашифрованный кроссворд. А еще кто-то — запись танца с саблями. Ведь не станете же вы утверждать, что в протестантской церкви разрешалось плясать с саблями?

Стюарт был просто вынужден согласиться со мной. Потому что в Шотландии, не смотря на бурный темперамент, в церквях все-таки не плясали.

Но потом он добавил, что они с отцом расшифровали ровно то, что было зашифровано.

А Иан наклонился к нам с Леной и тихонько сказал, что папа Стюарта всю жизнь проработал в британской разведке дешифровщиком.

Ну это же надо! У таких отцов вырастают раздолбаи-джазисты! И никакого конфликта поколений: мирно сосуществуют на фоне резных колонн!

Стюарт нам папу-дешифровщика не гарантировал. Зато он гарантировал исполнение мотета под сводами Рослинской часовни — на аутентичных инструментах.

Что было потом, в следующие три дня, я помню смутно. Потому что эти три дня мы провели с раздолбаями-тамплиерами. И, должна сказать, ничего со средних веков в их поведении не изменилось. По крайней мере, древние пословицы «пьет, как тамплиер» и «ругается, как тамплиер» остаются в силе.

За эти три дня мы неоднократно прослушали рослинский мотет в различных исполнениях (в том числе и в джазовой обработке, в клубе). Мы встретились с тамплиером, специализацией которого была физика. Этот тамплиер, как только прочел про открытие Стюарта и его папеньки-разведчика (а это известие сотрясло месяца два назад весь Интернет), сразу же к ним приехал с железным листом и каким-то порошком. С этим же листом и порошком он приехал и к нам. Тамплиер-физик заставил тамплиеров-музыкантов играть на аутентичных инструментах. И от сотрясений, которые делали эти звуки, порошок на листе выстраивался в фигуры. А эти фигуры, в свою очередь, напоминали фигуры из Рослинской часовни. Вот как!

Этого физика мы тоже пригласили на съемки в Рослинскую часовню. Вместе с его листом и порошком.

Потом у меня откуда-то появился белый плащ с крестом. Плащ был несколько помят, а местами изгваздан. Будто в нем сгоняли до Святой Земли и обратно.

А Лене стал позванивать тамплиер-джазист.

Но это все помнится как-то смутно.

Помню, что сознание вернулось как-то вдруг. Я обнаружила себя, Лену и Магнуса в пабе, километрах в восьмидесяти от Эдинбурга. У нас была тайная сходка с тамплиерами. Кроме Иана были еще двое. А потом подъехал еще один. Он подъехал почему-то с женой, грудным младенцем и тещей. Сказал, что не мог избавиться от хвоста. Сказал, что ему не верят, что у него такое вредящее здоровью рыцарское служение.

Они нам рассказали много интересного про то, где именно и в каком (скорее всего) виде хранятся сокровища тамплиеров. Они даже согласились полунамеком показать это в нашей программе.

А приехавший с обозом тамплиер вдруг сказал, что зря шотландцы в шестидесятых годах воровали из Вестминстера камень судьбы. Я посмотрела на него как на предателя всего шотландского народа. «Эй, парень!» — хотела сказать я.

Но Лена меня поправила: «Да не «гэй», а «гай»!»

Вот именно!

Но тамплиер сказал, что он имел в виду совсем не это. Он сказал, что англичане увезли в Лондон, а шотландцы похитили у них совершенно не тот камень!

Потому что настоящий, без дураков, камень судьбы уже давным-давно припрятали шотландские тамплиеры.

И он (тут он с опаской посмотрел на жену и тещу, но те тютюшкали младенца, изредка с опаской поглядывая на тамплиера), так вот: он ЗНАЕТ того тамплиера, который ЗНАЕТ, где спрятан настоящий камень судьбы!

Я отодвинула бокал. «Он будет сниматься? С ним можно встретиться?!»

Тамплиер грустно покачал головой. «Он все равно не скажет. Он никому не говорит».

Ну и пусть.

Нельзя доверять самое сокровенное широкой аудитории, которая почерпнула сведения о человеке в белом плаще с красным крестом из сказки «Айболит». Пусть у нас останется что-то свое. Тайное. Общее.

Мы расцеловались с тамплиерами. До скорой встречи. Хотя у тамплиеров такая сложная судьба, что с ними каждый раз надо прощаться навсегда.

Пока я летела домой, я совершенно не думала о доме. Так у меня башка была забита тамплиерами. Я даже набросала целых три сценарных заявки. Потому что я отдавала себе отчет, сколько прожрет съемочная группа из четырнадцати человек. Про тамплиеров у меня набрался отдельный фильм. Еще был фильм про чокнутых аристократов, отбивающих с волынками камень судьбы (как я теперь знала — фальшивый) и ждущих возрождения великой Шотландии под скабрезными граффити.

Ну и еще — для наших постоянных телезрителей — программа про неведомое. Про пажа королевы, короля виски, который мирно соседствует с шайкой призраков. И про провинциальных ведьм, сведших с ума всех мужиков в захолустном предместье Глазго.

Самолет «Бритиш Эйрлайнз» встречал водитель с работы.

Ну еще бы! Ведь я из разведки и привезла тайную информацию.

Меня и впрямь привезли прямо на работу, хотя я очень хотела заехать домой и понадежней спрятать тамплиерские святыни, доставшиеся мне в результате безоглядного и даже вредящего здоровью служения.

Оказывается, мои донесения с чужбины произвели самые неизгладимые впечатления. И под проект вроде бы уже даны деньги. И ведущая готова, наконец, выпустить из рук прибыльное моющее средство и отправиться на поиски сокровищ тамплиеров. И съемочная группа в полной боевой готовности.

Съемочная группа в лице режиссера (с которым мы неоднократно участвовали в самых сомнительных предприятиях), оператора-постановщика (который мог гениально снимать даже без кассеты в камере) и режиссера монтажа (моего заклятого друга) действительно была в сборе.

Они, в отличие от меня, выглядели свежо. И были готовы (в отличие от меня) провести в дискуссии сколько угодно времени.

Режиссер сказал, что все это круто и надо вылетать на съемку. (Забегая вперед, скажу, что он накаркал себе лихую судьбу.)

«Но! — добавил режиссер. — Надо написать тексты ведущей, а то она не в курсе».

«Та-ак, — подумала я. — Минус еще два дня человеческой жизни».

А продюсер вдруг побледнел и спросил: «А где же знаменитости?»

Да. Действительно. Где знаменитости?!

Следующие три дня я не выходила из Останкино. Я попросила детей принести мне на проходную смену белья и зубную щетку.

Я звонила Лене.

За первые два дня Лена раздобыла режиссера, который снял прелестный английский фильм не для массовой аудитории. Но продюсер кричал, что это на крайняк, а вообще-то нам нужен известный актер-волшебник, который запил.

Тогда мне пришло в голову разжалобить запойного актера, нажав на самую болевую точку. А именно: на ушедших от него жену и детей.

Я позвонила в младшую школу, где безрадостно влачит свое школьное детство моя крошка-дочь. Я сказала, что они просто обязаны организовать клуб фанатов актера-волшебника. Они должны написать ему письма и послать ему в подарок волшебные палочки. Учительница младших классов сказала, что она в недостаточной мере владеет английским. Я сказала, что именно это и радует. Пусть будет коряво. Это сильней разжалобит. Тогда учительница сказала, что палочки делать не из чего. Я сказала, что палочки отлично получатся из тех, которые подают к еде в японском ресторане через дорогу от школы. Учительница сдалась, отменила все познавательные уроки и назначила только уроки рукоделия.

Вот видите! Актер у нас, считай, в кармане!

Но тут восстал режиссер монтажа. Мой злейший друг. Он достаточно ядовито спросил, как я думаю снимать пять привидений и из чего я ему посоветую впоследствии клеить видеоряд.

О боже. Мне захотелось свалить всю вину на грандиозный канал. В конце концов, это была их гениальная задумка — отпустить ведущую в рубище с капюшоном по сырым подвалам под страшную музыку. Но профессиональная этика мне этого не позволила. Я решила выкрутиться чисто по-человечески.

Я собралась сказать то, что я по какому-то недоразумению еще не сказала этому человеку во время немногочисленных предыдущих встреч в багровых тонах. (За монтажным, естественно, столом.) Но, учитывая нервную и все более недоброжелательную обстановку, я решила пока придержать этого человека в друзьях.