Мальдивы по-русски. Записки крутой аукционистки - Наташа Нечаева

Вот вам и причина войны за Арктику.

Значит, все-таки вполне возможен настоящий конфликт? Только этого мне не хватало! Вот о чем никогда не мечтала, даже в кошмарных снах, так это служить военным корреспондентом. Не женское это дело! Успеем мы до этого с полюса слинять? Что-то как-то мне очень не хочется оказаться в зоне поражения, даже при условии абсолютной эксклюзивности моего будущего репортажа.

– Ну да, на экспедицию у нас денег нет, спонсоров ищем, а нефть с шельфа качать прямо завтра и начнем.

– Как тебя на службе держат? Ты же просто антигосударственник! А может, ты вообще американцам продался? Мы, понятно, тоже завтра качать не сможем, но и другой никто не сунется – наше! А захотят сунуться – платите!

– Ты хоть представляешь себе, сколько может стоить разработка шельфа на таких глубинах? Даже не миллиарды, я и цифр-то таких не знаю.

– А куда нам торопиться? Наше от нас не уйдет. Главное – прокукарекать. А то разевают рот всякие на наш каравай! Россия – великая страна!

– Ага, это очень похоже, когда без штанов, но в галстуке.

– Это ты про себя? Вспомнил, как в Куршевеле из лезирелевской сауны вышел?

Все дружно и весело расхохотались – видно, история была известной. Эх, если б я видела, кто это говорил. Возможно, мы и встречались. По крайней мере, вышеназванный Les Airelles, один из лучших куршевельских отелей, был мне знаком не хуже собственной квартиры. Жаль, не могу поддержать беседу, потому что не имею права себя рассекретить. С другой стороны, сколько можно болтать на отвлеченные темы? Пора бы уже и к делу перейти! Не век же мне тут торчать!

Когда они уже начнут обсуждать свои коварные планы?

А может. Этот арктический конфликт и есть то, ради чего они все здесь собрались? Только непонятно, кто на чьей стороне. И как это выяснить?

– Ну, насчет того, что наши любимые партнеры спят и видят, чтоб нашими недрами поживиться, согласен. Вспомните, прошлой весной князь Монако на полюс катался. Как его там, Альбертик, что ли? Да не просто так, на собачьих упряжках!

– Не Альбертик, а Альбер. И у того совсем другие претензии были. Дипломатические отношения с Россией установить хотел, вот и прогнулся перед папой.

– А у нас что, с ними ничего не было?

– Связь была, отношений – нет.

– Как это?

– Да так. Когда ты девку на ночь снимаешь, у тебя с ней что? Связь. А отношения у тебя с женой. Так же и с Монако. Наши там днюют и ночуют, вилл напокупали, яхты держат, апартаменты снимают, деньги просаживают, не меньше, чем в Куршевеле, а официально мы друг другу никто. Ну, Альбер и решил, что пора нашим государствам поближе в контакт войти.

– А оно нам надо? Где та Монака, без лупы не разглядишь!

– Не скажи. Раз туда наши деньги пошли, должна быть какая-то защита, а значит, дипломатические отношения. В Монако весь бомонд собирается, а мы – на правах бедных родственников. А Альбер, думаю, тоже обеспокоился: русские-то удержу не знают! Полная экспансия! Вот и решил подстраховаться.

– Оригинальный способ! Скатался, значит, на собаках на наш полюс, на весь мир прославился, он же вроде первый из глав государств там побывал? Вот и повод для дипломатии.

– Да ладно тебе, скатался! Скатали! Чилингаров всю подготовку курировал, а Димка Шпаро, путешественник наш знаменитый, штаб экспедиции возглавлял.

– Не забудь, что доставкой грузов и ледовой разведкой ФСБ занималось.

– Ясное дело, разведка – их хлеб. Проничев, кстати, наш главный погранец, личный кореш князя.

– Хорошо ребята работают.

– А то!

– Да бросьте вы, – снова встрял Боков. – Альбер II просто знатный пиарщик! Прадед его, Альбер I, несколько экспедиций в Арктику организовал, но до полюса дойти не сумел, вот внучек и решил в честь памяти деда.

– Это когда было?

– Кажется, в конце девятнадцатого века или начале двадцатого, лет сто назад.

– А, ну ясно тогда, почему дедуля полюс не покорил. ФСБ-то еще не существовало! Помочь некому было.

– И чего этот князек на полюсе делал?

– Флаги установил. Свой, монакский, и олимпийский.

– Типа, тоже территорию застолбил?

– Размечтался! Чисто символически. Чтобы привлечь внимание общественности к проблеме глобального потепления на планете. Теперь вроде хочет на Южный полюс скататься.

– А там он с кем дипломатические отношения заключать будет? С пингвинами?

За душку Альбера мне почему-то стало обидно. Хоть и не довелось мне с ним лично познакомиться, но все-таки не совсем чужой человек! К тому же до сих пор так и не женился. И я тоже не замужем. Хотя моя судьба предрешена: Боков, Голливуд, «Оскар».

– Кстати, девица эта, журналистка, Даша, ну, которая тут сегодня секс-шоу с Рыковым устроила, с Альбером лично знакома. Чуть замуж за него не выскочила, – хохотнул Боков.

Обо мне! – замерла я. Антон говорит обо мне! Но почему так неуважительно? Да, я намекнула о своем несостоявшемся браке с князем Монако, но ведь не уполномочивала трезвонить об этом на весь свет! Может, он таким образом мной похвастаться хочет? Типа, вот какая у меня невеста, князю отказала, а мне – нет.

– Тоха, так мы все не поняли, у тебя с ней что? Лямур?

– Какой лямур, господа! – Боков скептически рассмеялся. – Вы же знаете, я не по этим делам! Просто она должна меня на одного человечка вывести, который тут классно замаскировался.

– Опер, что ли?

– Художник. Вы же знаете, я коллекционер. Вам сказать могу, вы больше по нефти и газу, а в живописи – как свиньи в апельсинах!

– Тоха, ты ври, да не завирайся! У меня Тулуз этот.

– Лотрек.

– Ну, Лотрек дома висит. И Коровин имеется. И Репин вроде, жена этим командует, я не в курсах.

– А у меня Шагала работа есть. И Айвазовский.

– Ну! – расхохотался Боков – Сдаюсь! Беру свои слова взад! Я среди таких знатоков – просто щегол беспорточный!

– Вот именно. Базар фильтровать надо. Так кто у нас тут художник?

– Да вы не знаете. Современный, нераскрученный еще. Вот хочу его в люди вывести.

– Ну, когда выведешь, свистни. Может, чего и прикупим.

– Заметано.

– Так девка эта тоже по художникам, что ли? А по заднице не скажешь. Ухоженная такая, гладенькая. Я бы пощекотал.

– Да и грудь ничего. И, видно, без комплексов. Как она тут голышом Димона на части рвала! Позвал бы ее к нам. Чего такой красотуле одной киснуть? Может, она нам еще раз стриптиз покажет? А потом, может, чего как. Мужики, вы не против?

Последний слова накрыл одобрительный гогот, из которого стало ясно, что противников групповых сексуальных утех в данной компании не наблюдается.

– Не, орлы, вы уж давайте сами! – весело ответил мой рыцарь. – Она – девчонка с норовом, к тому же, кажется, на меня запала!

– На тебя?! – Компания снова принялась счастливо гоготать. – Так ты ей не признался?

– Зачем малышку огорчать? – Боков радовался совершенно в унисон этим жеребцам. – Сначала пусть миссию свою выполнит, а уж потом.

– Жестокий ты, Антоша! Ну, когда она в истерике биться будет, свистни, мы ее хором утешим. Говоришь, тусовочная девочка? Умелая, значит? Скольких зараз обслужить сможет?

Слушать дальше эту мерзость я не смогла. Мне стало жарко и зябко одновременно. Жарко от дикого стыда, а холодно безумно – от горького разочарования. В ушах появился горячий гул, словно в мою несчастную черепушку плеснули крутого кипятка, звуки исчезли вместе с ответом Антона. Я дернулась, неловко задела затекшим коленом торчащую в двери кроссовку, ботинок выскочил из щели, дверь неслышно закрылась, и вовсе отрубив меня от толстобрюхих вельможных пошляков.

Ладно, эти перекормленные импотенты, с них и взять-то нечего, но Антон! Значит, я ему нужна была для единственного: найти Чурилина? Чтобы сторговать у бедного Павлика по дешевке новые работы? Пока никто не опередил. А в чем же, интересно, он мне не признался? Женат? Но ведь Ильдар точно сказал – свободен. Тогда – в чем? В том, что он заодно с заговорщиками и продался Америке?

За протекцию в Голливуде? Или что-то другое, еще хуже, о чем я и догадаться не могу? А может. У него есть невеста? Какая-нибудь уродливая дочка папы-олигарха? Скорее всего. И скорее всего, американка. Не мог же он сам пробиться в этот Голливуд! Все знают, что это просто невозможно! Вот вам и разгадка его успеха.

Но куда деть его нежные взгляды, смущенные слова, страстное дыхание? Нет, влюбился-то он в меня по-настоящему. А как еще-то влюбиться можно? Никакой ошибки быть не может. Уж с моим-то опытом и интуицией не отличить истинные чувства от суррогата.

Выходит, влюбиться – влюбился, но связан по рукам и ногам честным словом. Как Никита Михалков в «Бесприданнице». Любил-любил Гузееву, обесчестил, кстати, тоже на корабле! Вот совпадение! А женился на другой. А ее, беднягу, Мягков и пристрелил. Тоже от великой любви.

Извините, мне такой конец не нужен! Надеюсь, у Павлика среди мольбертов и красок пистолет не припрятан? Уж больно все сходится!

Эх, Антоша, Антоша.