Сафари. Огонь на поражение - Александр Быченин

— Что, Марк, опять старые песни? — подначил я для затравки. — Ты в адреналинового наркомана окончательно превратился, какая, на фиг, философия? В Академию тебе надо, на военного психолога учиться. Цены тебе тогда не будет, разведка с руками оторвет.

— Да скажете тоже, товарищ капитан-лейтенант! — отмахнулся Федотов. — Не интересно мне это. Вот почему я из действующего отряда не ухожу? Сами же чуть ли не силком в Академию проталкивали, Борщевский вообще весь мозг выел. А все потому, что нечего мне там делать. Меня интересует состояние человека и особенно его разума в момент соприкосновения с реальной опасностью, когда он от смерти на волосок. Сколько раз уж с ней в жмурки играл, и каждый раз как в первый. Не могу никак самое главное прочувствовать. Ведь вроде бы все ясно, но чего-то не хватает. Самого главного. Истины. Чую, самураи не зря к смерти всю жизнь готовились. Но у них все на уровне чувств, а не разума. Тем буддизм и прочие дальневосточные религии меня и не устраивают — там все просто, любое состояние воспринимается как данность. А я так не могу, мне нужно рациональное объяснение. Так что служить мне еще как медному котелку.

— Реально будешь с огнем играть, пока не познаешь жизнь через смерть? — поразился Литке. — Блин, хорошо, что я не философ. Мне такие выкрутасы вообще по барабану. Я просто научился радоваться каждому прожитому мигу. Вот и все. Смерти не боюсь, но и навстречу не очень тороплюсь. А вы как, товарищ капитан-лейтенант?

— Знаешь, Ваня, — задумчиво покачал я головой, — ты только что в двух словах весь кодекс Бусидо изложил. Но я так не могу. Просто радоваться жизни мне мало. Есть такая вещь, как воинский долг. И его надо исполнять. О смерти думать некогда. Моя философия очень проста — есть задание, и его нужно выполнить. Смерть — досадная помеха, мешающая данному процессу, поэтому ее надо всячески избегать, пока есть для этого хоть малейшая возможность. Долг превыше всего, и для настоящего офицера это главный жизненный императив. А всю эту заумь со смыслом существования, который не познаешь без познания смерти, оставляю Федотову. Пусть мозгами работает, глядишь, и напишет докторскую. Но и тут есть нюанс — смерть Марка может помешать выполнению задания, а значит, его заскоки не должны быть помехой в деле. Потому и дрючу его периодически безжалостно за склонность к излишнему риску.

— Товарищ капитан-лейтенант! — взвился Федотов. — Опять вы за свое!

— Ша, короче! — разозлился я. — Нашел, о чем спорить перед самым рейдом. Хорошо, Кыся рядом нет, он бы тебе сейчас все по полочкам разложил относительно дурных примет. Сменили тему.

— Есть, — нехотя буркнул сержант, всем своим видом давая понять, что я отменно не прав.

— Не поймите меня превратно, товарищ капитан-лейтенант, — зашел издалека несколько смущенный моей отповедью мичман, — но Марк затронул очень интересную тему. Про самураев, в частности. Я раскопал кое-какие методики и последний год пытаюсь осваивать восточные психотехники, медитацию, например. И знаете, мое мироощущение начинает понемногу изменяться.

— Так я этой фигней почитай с детства страдаю, — ухмыльнулся я. — И вот что я тебе скажу, Ваня! Не погружайся слишком глубоко во всю эту заумь. Создавались эти методики для менталитета слишком отличного от нашего. Один древний европейский мастер сказал буквально следующее — чтобы полностью овладеть традиционной восточной методикой, нужно самому стать японцем или китайцем. Ни к чему это. Медитация отменный способ снятия напряжения, прекрасный релаксационный метод, и ничего более. Прикладное значение не должно вытесняться всяческой малоприменимой на практике эзотерикой. Я тебе больше скажу — Кысь, пулеметчик наш, вообще без понятия, что все эти методики существуют. Даже слова такого не знает — медитация. Он это называет "дремой" и описывает как полусон-полуявь. На практике применяет постоянно, на ходу может отрубиться. Говорит, что от предков досталось умение дремать в любых условиях. Восстанавливается почти мгновенно даже после предельных нагрузок, стоит только приткнуться где-нибудь на полчасика. Во Флоте таких ценят.

— Кстати, давно хотел спросить, а почему у вас звания армейские? — ухватился за слово Литке. — Вы же флотские.

— И вовсе не флотские, — возмутился Федотов, ткнув пальцем в нарукавную нашивку. — Видите: "EF Marines", морская пехота Земной Федерации. Мы не экипажный состав, мы абордажники.

— Вот именно, морская! А личный состав рядовые и сержанты. А офицеры на флотский манер. Вообще ничего не понимаю, — озадачился мичман.

— Да у вас такая же петрушка, — хмыкнул я. — Почему у тебя звание морское, а у Юциуса того же войсковое? Вроде из одной службы?

— Так он и есть капитан-лейтенат, как и вы, — удивился Литке. — У нас у всех звания флотские. Издавна так пошло, еще до Бойни.

— Вот так номер! А чего же он тогда так спокойно на капитана отзывается? Да и начальник его, майор Шнайдер… — опешил я. — В Чернореченске они нам так представились.

— Вот именно, в Чернореченске! Там просто удобнее войсковыми званиями пользоваться. Все равно погоны одинаковые. Нечего лишний раз грузить союзников. А вот у вас реальное несоответствие! — окончательно пригвоздил меня Литке.

— Ладно, сдаюсь! — засмеялся я. — Тут все предельно просто. Во флотских вузах в Федерации силовиков не готовят. Рядовой и сержантский состав, по крайней мере. Офицеры да, на соответствующих факультетах обучаются, им надо много специфических знаний получить и навыков освоить. Соответственно, готовятся во флотских структурах и звания получают флотские же. А вот бойцов в абордажные команды набирают из Десанта. Тут два основных пути — либо проходят по конкурсу люди из боевых частей, либо сразу в учебке лучших отбирают. Выдержавшие конкурс проходят дополнительную подготовку и попадают во флотские штурмовые группы. Звания у них, соответственно, общевойсковые. Так и получается путаница. Но мы уже привыкли. А вообще морская пехота нынешняя это особая каста, вроде и не Десант, но и не экипажный состав. Нам, в сущности, вообще по барабану, на каком корабле служить. Мы мобильное подразделение, от носителя зависящее исключительно в одном аспекте — он доставляет нас к месту проведения операции. Хотя без нужды с корабля на корабль штурмовиков стараются не перекидывать.

— Чем же вы тогда от Десанта отличаетесь? — озадачился мичман.

— Задачами в основном, — пожал я плечами. — Десант действует на планетах, его удел — масштабные боевые операции. Мы же универсалы, с упором на действия в замкнутых пространствах — на кораблях, орбитальных базах, искусственных спутниках. Но без проблем можем и наземный объект захватить. Скажем так, мы наносим точечные удары. Напал, захватил. Или напал, нанес максимально возможный урон и смылся. Спецназ мы, короче.

Видимо, любопытство Литке я полностью удовлетворил, потому как продолжать расспросы он не стал. Зато теперь к нему пристал я.

— А скажи-ка, Иоганн Карлович, почему на лодке экипаж всего пять человек? — поинтересовался я.

— А больше и не надо, — настала очередь мичмана пожимать плечами. — Тут все автоматическое. Два навигатора, два моториста и один универсальный специалист. Как раз две вахты получается.

— Так Петренко и есть универсальный специалист? А чего же тогда званием не вышел?

— Универсальный специалист это вспомогательный персонал, — пояснил Литке. — Кок, стюард и боцман в одном лице. С учетом полной автоматизации всех процессов на корабле он в одиночку прекрасно справляется. Навигаторы обычно офицеры, могут друг друга дублировать в роли капитана. Они специалисты высшей категории, с вузом за плечами. Мотористы — старшины или мичманы, их в специальном флотском колледже готовят. То есть образование у них средне-специальное. А вот универсальный специалист обычно матрос-срочник. В принципе, у нас на всех кораблях по такому принципу команды формируются, только численность их от размера судна зависит.

— Занятно тут у вас все устроено, — в очередной раз хмыкнул я.

На этом разговор окончательно угас, и я решил вернуться в кубрик, добрать недостающие несколько часов сна. На острове спать не придется, это сто процентов.

* * *

Система Риггос-2, планета Ахерон, акватория Внутреннего моря,

29 марта 2535 года, поздний вечер

Весь оставшийся до острова путь я благополучно проспал, вынырнув из объятий Морфея часов этак через семь. Судя по спокойной обстановке на борту, ничего сверхординарного за это время не случилось, да оно и к лучшему. Освежившись в крошечном санузле кубрика, я привел в порядок внешний вид и вывалился в коридор в надежде выловить кого-нибудь из команды. План мой успехом не увенчался, и я направил стопы в кают-компанию. Здесь тоже было темно и пусто, даже давешний обзорный экран отключен. Полюбовавшись немного на свое мутное в полутьме дежурного освещения отражение в матовой поверхности монитора, я задумчиво почесал в затылке и побрел в сторону перехода на главную палубу. Пробраться туда удалось совершенно свободно, при моем появлении герметичная створка гильотинного типа бесшумно утонула в стене, открыв доступ к трапу. Пересчитав десяток ступеней, я оказался в темном коридорчике, в котором даже ламп дежурного освещения не имелось — вместо них в стенах мерцали флюорисцентные панели, заливавшие все вокруг неестественным мертвенным светом. Дверей в коридорчик выходило числом три — две по бокам и одна в торце. Та, что прямо по курсу, была украшена весьма красноречивой табличкой: "Ходовая рубка! Посторонним вход запрещен!" На двери слева красовалась надпись "Оружейная", а створка правой отпугивала посетителей объявлением следующего содержания: "Шлюзовая! Опасно для жизни! Без скафандра не входить!" Скафандра, ясен перец, у меня в данный момент не было, поэтому я ткнул в сенсор люка ходовой рубки, проигнорировав оружейку как малоперспективную в плане получения информации. Бронеплита послушно скользнула в паз стены, и пред моим взором предстало тесноватое помещение с парой кресел и явно избыточным количеством разнообразных дисплеев и сенсорных панелей на единицу площади. Одно из кресел оказалось занято навигатором, в неровном мерцании экранов больше напоминавшим зыбкую тень. Тень эта моментально обернулась на шум и выдала: "Дверь запили!" Я немного опешил и попытался объяснить цель визита, но грубиян меня перебил очередным "Дверь запили, мля!!!", уже тона на два повыше. Я пожал плечами и покинул негостеприимную рубку, четко расслышав прощальное бурчание навигатора: "Устроили бардак на корабле, мать их!"