Записки безумной оптимистки. Три года спустя: Автобиография - Дарья Донцова

После операции, когда появилась масса свободного времени, можно наконец отдаться любимому хобби. Я начала писать книги. Поверьте, я никогда не думала, что стану писательницей, просто использовала любую возможность, чтобы забыть о болезни, а потом увлеклась. Но для того, чтобы выжить, совсем не обязательно писать книги: одна из моих подруг начала разводить кактусы, другая возила кошку на выставки, третья бросилась в церковь. Правда, батюшка не позволил ей рыдать перед иконами, а, узнав, в чем дело, велел: «Ступай-ка, голубушка, в трапезную да помоги нищих кормить».

Ни в коем случае не изводите мужа и детей, ежеминутно напоминая: «Я умираю, а вы! Неужели трудно хоть раз убрать за собой посуду». Милые мои, не ждите, что вас будут жалеть, гладить по голове и выполнять все ваши прихоти. Да этого и не надо. Чем больше о вас станут заботиться, тем хуже, как ни странно, пойдет процесс реабилитации. У меня хорошая семья: любящий муж, двое взрослых сыновей и дочь. Когда мне делали операцию, девочка была еще мала, и ее отправили к моей подруге, а сыновья и муж принялись за мной ухаживать. Я не стану рассказывать вам о литрах несоленого бульона, в котором плавали перья, и о других деликатесах, которые отважно готовили для больной жены и матери никогда раньше не подходившие к плите мужчины. Даже неизбалованные больничные кошки шарахались от темно-коричневых кусочков чего-то непонятного, оказавшегося в конце концов печенкой.

После операции плохо поднимается рука с той стороны, где шов. Вам предлагают заниматься гимнастикой, ходить на плавание. Спору нет, полезные занятия, но ничто так не приводит руку в норму, как развешивание после стирки белья, мытье полов и приготовление еды. Через три месяца я забыла про то, что рука болела, а все потому, что не улеглась в кровать.

Есть еще один момент, от которого страдают женщины, – внешний вид. Но сейчас делают такие замечательные протезы и шьют такое красивое белье, что никто не заметит отсутствия у вас кое-каких частей тела. Лично я совершенно спокойно снимаю кофточку при посторонних. Ничего, кроме кружевного лифчика и просвечивающего бюста, окружающие не увидят. И уж естественно, никому из прохожих на улице не придет в голову, что вы не совсем целая.

Что же касается мужа или любовника, то, когда я выписалась из больницы, встретила в Переделкине одну из подруг моей матери, вдову писателя Х.

– Что ты такая грустная? – поинтересовалась она.

Я рассказала ей про операцию. Дама засмеялась и задрала кофточку.

– Ну и ерунда! Нашла о чем жалеть! Мне это хозяйство отхватили то ли в 44-м, то ли в 45-м – извини, забыла.

Я разинула рот. О любовниках этой невероятно красивой даже сейчас женщины слагались легенды. У ее ног стояли на коленях писатели, композиторы, актеры, журналисты, космонавты… Ее муж дрался на дуэли с соперниками и охапками носил супруге цветы и драгоценности, чтобы удержать любимую.

– Но… э… как… – забормотала я.

Дама опустила кофточку и рассмеялась:

– Видишь ли, душечка, мужчины спят не с твоим телом, а с душой. По большому счету, несмотря на то что пишут глянцевые журналы, лицам сильного пола наплевать на размер бюста и даже на его присутствие. Стань интересной, самодостаточной личностью, добейся успеха, иди по жизни с высоко поднятой головой, не ноя и не плача. Вот тогда ты устанешь отбиваться от поклонников. Кстати, после операции от меня ушел первый муж. Испугался, что придется возиться с инвалидом. Знаешь, я даже рада!

– Почему?

– Если человек бросает женщину в беде, он подлец, а с таким лучше не иметь дела, – ответила моя собеседница и ушла.

Что прибавить к ее словам? Мы не стали хуже от того, что потеряли больные части тела. Девяносто процентов женщин, вовремя обратившихся к врачу, забыли про онкологию и живут счастливо. По смертности рак стоит далеко не на самом первом месте: его обгоняют сердечно-сосудистые заболевания, травмы, туберкулез. И еще. Станете думать о близкой смерти – еще, не дай бог, накликаете ее. Рак боится сильных людей. Начнете ныть, стонать и жаловаться – умрете. Будете бороться за свою жизнь – выживете.

И самое последнее. Если вам поставили диагноз: рак, воспримите это как испытание, которое следует выдержать с достоинством. Поймите, вам досталась не самая худшая доля, есть намного более неприятные недуги: проказа, рассеянный склероз, шизофрения. Рак – болезнь, которая вылечивается. И вообще – не дождетесь! Все у нас будет хорошо. Я это знаю точно.

Мои ученики ни слова не проронили, увидав учительницу в парике. Скорей всего, большинство догадалось, в чем дело, а в «Молодой гвардии» давно знали правду, но как ни в чем не бывало мы принялись изучать перфект.

Мой день был расписан по минутам: уроки, домашнее хозяйство. Времени на слезы и жалость к себе не осталось. Забыв про постоянно ноющий шов, я носилась по городу. Кое-что в моем положении стало казаться удобным. Например, я никогда не брала зря зонтик, даже если прогноз погоды предсказывал тропический ливень, первым делом прислушивалась к себе: ноет шов? Ага, сейчас хлынет вода с неба. Ничего не болит? Вот и прекрасно, оставим зонтик на вешалке. Шов до сих пор ни разу не подвел меня, он болит только к перемене погоды.

Прибегая домой в девять, когда начиналась программа «Время», я быстренько запихивала в холодильник принесенные продукты и кидалась к очередной рукописи с радостной мыслью: «Вот сейчас сяду и отдохну!»

Законченные детективы, количеством четыре штуки, были перепечатаны и разбрелись по знакомым. Мои подруги читали их, восхищались, просили продолжения, я старательно кропала новую книгу, абсолютно не помышляя ни о каком издании опусов.

Третьего сентября к нам в гости явился Сережка, старший сын Оксаны, попил чаю и вдруг спросил:

– Почему не несешь рукописи в издательство?

– Зачем? – удивилась я.

– Так книгу выпустят, гонорар дадут!

– Ерунда, – отмахнулась я.

– За каким чертом тогда пишешь? – удивился Сережка.

– Ну… мне просто нравится процесс.

– Ага, – кивнул он, – самозабвенная графоманка. Немедленно неси свои романы в «Эксмо», сейчас столько дряни печатают, тебя обязательно опубликуют!

– И правда, мусик, – подхватила Маня. – Сережа прав.

– Почему в «Эксмо»? – продолжала недоумевать я.

Сережа хмыкнул:

– Оно находится в двух шагах от твоего дома. Прикинь, через пару лет, когда ты станешь дико популярной и знаменитой, будет очень удобно бегать туда.

Я в задумчивости пошла в свою спальню и стала изучать томики Марининой, Поляковой. Все их книги выпустило «Эксмо». Значит, в этом издательстве такие отличные авторы… Может, и впрямь попробовать?