Бард - Сергей Витальевич Карелин

за одно выступление! Теперь я готов петь каждый день! Жаль только, завтра придется покидать Нижний Новгород, Бутурлины точно покоя не дадут. Кстати, а где Ирина?

Не найдя взглядом знойную брюнетку, я не расстроился, было некогда. Сияющий как золотой червонец Олаф сдавил меня в фирменных объятиях и поклялся в вечной дружбе, мои дружинники и часть слушателей поддержали гнома. В ответ я выдал неожиданно красивый тост и предложил всем продолжить веселье, на что получил согласный одобрительный рев. Кажется, подвалы «Веселого гнома» опустеют за одну ночь. Интересно, сколько хитрый Олаф на этом заработает? Нужно было стребовать с него дополнительный процент!

Гном словно прочитал мои мысли и поспешил поскорее от них избавить. Мы вернулись за тот стол, где мы сидели, уставленный всевозможным жареным мясом и лепешками. Медовуха тоже присутствовала, не нектар Асгарда, но на вкус ничуть не хуже!

— Я слышал многих скальдов, бардов, певцов и прочую шантрапу, и никто, я подчеркиваю, никто из них не мог сравниться с вами мастерством! Бросайте магию, выступайте, и весь мир будет у ваших ног! За вас, господин! — Олаф не уставал опрокидывать в себя разные напитки. И как в него только помещалось? — Тот рог, который я вам дал, дороже любых сокровищ. Нектар Асгарда, по легендам, пьют только норвежские короли перед последним странствиями. Не спрашивайте, откуда я достал его, не скажу. Зато поведаю, что хотел выпить его перед последним путешествием, и ни капли не жалею, что отдал его вам!

— Спасибо, я уже чувствую его божественный эффект. — А ведь гном прав. Повышение характеристик куда ценнее какой-то там тысячи рублей. — Ты хороший гном, Олаф. Я тебя не забуду, когда верну себе Новгород.

— Выпьем же за начало долгой крепкой дружбы! — взревел растроганный гном на весь зал, и его в который раз поддержали.

В номер мы вернулись глубокой ночью. Вся энергия после выступления куда-то исчезла, и я выключился еще до того, как коснулся лицом подушки. Утром проснулся без усталости и головной боли, и пробуждение было очень приятным. Снятую с меня одежду девочки аккуратно сложили на стуле, сапоги поставили рядом с кроватью, а сами прижимались ко мне обнаженными телами, чем вызывали напряжение в определенном месте. Перед моим лицом лежала Уна, с нее-то я и начал. Очень скоро из-за стонов феи проснулась Света и поспешила к нам присоединиться, заняв свое место у моих ног… Пришлось вздыхающему за дверью Велемиру подождать.

Гостиницу мы покинули после полудня. Сначала утренние упражнения, а затем Олаф никак не хотел отпускать. Помимо шикарного блинного завтрака гном нагрузил нас снедью на месяц вперед, выдал недостающих лошадей и взял с меня обещание останавливаться только у него, пообещав всегда держать для меня царский номер. И да, выдал мне аж пять тысяч рублей. Это ж сколько он заработал за ту ночь?!

Эх, скоро домой. В баньку сходим, шашлыков поедим. Должна же быть в селе у кого-то банька? А то если нет — построим. Обязательно с каменкой и просторной парилкой. А что? Денег теперь полно после продажи лута и прочих заработков. А можно и в ту самую мертвую деревню еще заглянуть, наверняка там много ценностей для коллекционеров. Поеду в Московскую академию миллионером.

— Стойте! — За мечтами я и не заметил, как нам преградили дорогу у самых ворот.

Осмотревшись, я понял, что дело было плохо. Нас окружил отряд стражников тридцатых-сороковых уровней. Выход из города загородили всадники. Мы с Уной, может, и прорвемся, но дружинники точно спасутся не все. Велемир подъехал ко мне, и, судя по выражению его лица, воевода готов был броситься в бой.

— Чего вам? — Ладонь сама собой легла на пояс, где я открыто носил пистолет. А что? Если для всех это просто игрушка, то и бояться не будут.

— Александр Морозов, вам письмо. — К нам подошел одетый в позолоченные доспехи высокий воин. Аж полусотенный уровень. Он, поклонившись, торжественно передал мне конверт. Похоже, схватки не будет. Я перевел дух и вскрыл полученный конверт.

На плотной красивой бумажке филигранным почерком было выведено:

«Князь Александр Морозов, вы официально вместе с вашим фамильяром приглашены на праздничный прием в особняке рода Бутурлиных этим вечером по случаю поступления меня в Московскую академию. Начало приема в пять часов. Отказ не принимается».

И подпись с сердечком. Да что ж такое! Я тяжело вздохнул, мучительно выбирая между кровопролитным прорывом и походом на бал. Бросив взгляд на своих дружинников и на преградившую нам путь стражу, я решил выбрать прием. Ну не убьют же там меня, в конце концов. Придется тогда уезжать завтра. Я кивнул позолоченным доспехам, и мы развернулись в обратном направлении.

Олафа на месте не было. Кстати, нам сообщили, что он тоже вызван на прием. Что ж, встретимся там. Несмотря на отсутствие хозяина, нас приняли с распростертыми объятиями и проводили назад в номер. Но сидеть нам там долго не пришлось, так как мои девушки потащили меня по магазинам. Как же, на прием я должен был явиться в соответствующем костюме. Четыре часа ада бесчисленных примерок закончились приобретением дорогого костюма. Хотя вот лично я, хоть убей, не понимал, что в этом купленном мне наряде было такого особенного.

А за полчаса до начала мы вместе с Уной, которая стала моим, так сказать, живым «навигатором», выдвинулись на прием. Дворец Бутурлиных был окружен трехметровой стеной из белого камня. Этакий мини-город в городе. Внешне сама стена выглядела слегка обветшалой, но тем менее было заметно, что за ней, в отличие от самой городской стены, еще как-то следили. Тут подкрасили, там подрихтовали. Мы прошли через распахнутые ворота, где двое здоровенных стражников тридцать пятого уровня, как-то удивленно смотревших на нас, проверили мое приглашение и подозрительно уставились на Уну.

— А этой в приглашении нет, — произнес один из них, явно сальным взглядом шаря по фигуре моей спутницы.

— Эта, как ты изволишь выражаться, смерд, — повысил я голос, — мой фамильяр! Она указана в приглашении! И оскорбляя ее, ты оскорбляешь меня. Ты серьезно хочешь оскорбить аристократа?

Я уже было хотел достать Лиру, но тут до стражников, видимо, дошло, что они погорячились.

— Извините, господин, госпожа. Не судите строго. Служба.

Уна явно собиралась открыть рот и высказать все, что она думает о стражниках и их службе, но я положил ей руку на плечо.

«Оставь ты этих убогих, — обратился к ней мысленно, —