Вся правда, вся ложь - Татьяна Полякова

– Да, конечно.

Тут до меня дошло, почему Сергей Львович так интересуется школьными успехами Дыбенко, и я спросила:

– А с русским языком проблем не было?

– Из всего класса в аттестате пятак по русскому был только у него, Эмма очень любила ставить нам Андрея в пример. Лично у меня была тройка, и то с натяжкой. Да и математика хромала. Девушкой я росла спортивной, а одно с другим редко сочетается.

– Уверен, вы преувеличиваете, – улыбнулся Берсеньев. – Таким красивым девушкам обычно все удается.

– Комплимент я оценила, – засмеялась Юля. – Но, подозреваю, телефончик вы у меня не попросите, а если попросите – не позвоните. Грустно. Коллектив у нас женский, и с мужиками в городе беда. Одна пьянь, да и тех на десять девок хорошо если пяток наберется. Думала, отправиться за своим женским счастьем в областной центр, только вот сомнения одолевают: похоже, дела там в этом смысле обстоят ничуть не лучше. – Она засмеялась и тряхнула кудряшками, падающими на ее лоб.

– Я женат, – с намеком на грусть соврал Берсеньев. – Но иногда сожалею об этом. Сейчас как раз такой случай.

– Спасибо вам, – сказала я, поднимаясь.

Юля пожала плечами.

– Да не за что. Как думаете, менты убийцу найдут? Наши местные вряд ли. Болтают, Веру из-за долгов убили, у нее незадолго до этого парикмахерскую сожгли. Говорят, пугали, только я в это не верю. Какой смысл в убийстве? Тогда уж деньги точно не получишь. А Иру… вроде бы квартиру ограбить хотели, а она по чистой случайности оказалась дома?

– Будем надеяться, что следователи разберутся… – туманно ответила я, торопясь уйти.

Школу мы покинули молча и по дороге домой делиться впечатлениями не спешили. Берсеньев, по обыкновению, принялся насвистывать, я не выдержала и сказала:

– Заткнись.

– Чего ты психуешь? – удивился он.

– Какого хрена я опять влезла в это дело?

– Не хочется разочаровываться в Одинцове? – усмехнулся Сергей Львович.

– При чем здесь Одинцов? Все, что мы узнали, прекрасно вписывается в первоначальную версию. У Дыбенко личная жизнь не сложилась, и он вспомнил о былой возлюбленной. Все, к чему он стремился, на тот момент у нее уже было. И счастливая семейная жизнь, и достаток. Откуда ему знать, что за чудесный дом еще несколько лет деньги выплачивать придется, а машину Одинцов купил в кредит. К Вере он приходил, чтобы узнать адрес Ирины, оттого она его и подозревала. Стала его искать, и то, что он внезапно уехал, ее подозрения подтвердило.

– А когда он вдруг появился, она, наплевав на свои подозрения, потащилась с ним на дачу, где он ее и убил? – хмыкнул Берсеньев. – В оригинальности ей не откажешь.

– Неизвестно, что он ей наплел.

– Довольно глупо убивать девицу, если он в бега намылился.

– Не скажи. Без ее показаний заподозрить его было бы нелегко. Юношеская любовь семилетней давности… У нас никаких доказательств, что они встречались с Ириной. У ментов, скорее всего, их тоже нет.

– Допустим, но с чего вдруг парень разучился писать по-русски?

– Писать – это одно, а печатать – совсем другое.

– Правда? – Берсеньев взглянул из-под очков и улыбнулся с таким видом, точно предлагал мне все сокровища этого мира.

– Стучит по клавиатуре одним пальцем, – нахмурилась я. – Своего компьютера не имеет, племянник сказал, пользуется рабочим. Торопится. Проверить текст и исправить опечатки просто нет времени.

– Ага, – кивнул Сергей Львович, вроде бы соглашаясь.

– Я тоже, бывает, такого понапечатаю, – не унималась я. – Агатка полдня издевается, а у меня по русскому была твердая четверка.

– Комплимент родителям? – все ж таки съязвил он.

– Ничего подобного, четверка вполне заслуженная. Сейчас я печатаю куда лучше и ошибок уже не делаю.

– Похвально. А тебе его первое письмо не показалось абсолютно безличным? Ни «здравствуйте, дорогие мама, сестрица и племянник», ни приветов родственникам. Такое письмо могло быть адресовано кому угодно, например просто знакомому. Даже если знакомый письма не ждал, прочитав, пожал бы плечами и забыл. А вот в следующем письме он уже обращается к родственникам вполне конкретно.

Я уставилась на Берсеньева, помолчала немного, ожидая продолжения, и, ничего не дождавшись, произнесла:

– Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, – перебил он, – что адресат мог и не знать, кому отправляет письмо. И вдруг удача: ответил ему племянник Дыбенко. Завязалась переписка, и теперь родня считает, что наш Андрей в Нижнем Новгороде.

– А где он на самом деле?

– Хороший вопрос, – кивнул Берсеньев. – Вспомни, что нам рассказал мальчишка. Он отправил электронный адрес смс, то есть адрес был в телефоне Дыбенко. А вот у кого оказался этот самый телефон…

– По-твоему, он теперь у убийцы и тот затеял переписку, надеясь узнать, где сейчас находится сбежавший Дыбенко?

– Эка хватила, – хмыкнул Берсеньев. – По мне, так все куда проще. На самом деле должно быть два трупа, то есть с трупом Веры уже три. Школьные друзья упокоились, дабы история Ромео и Джульетты не вышла наружу. А письма нужны для поддержания в родственниках веры: Дыбенко жив-здоров, ну и чтобы менты тратили время на его поиски.

– Я не верю, что убил Одинцов, – отрезала я. – Ты ведь его подозреваешь? Подозревал с самого начала?

– Слышала о бритве Оккома? – спросил Берсеньев, а я усмехнулась.

– Откуда? Я же позор семьи, невоспитанная и необразованная.

– Ну, так учись, пока я рядом. При прочих равных возможностях самое простое решение – самое верное.

– Ирина встретилась с Дыбенко в одну из своих поездок в Голованово, страсть вспыхнула с прежней силой, Одинцов узнал об этом и убил обоих?

– Вот видишь, как все складно. И Веру ему пришлось убрать: влюбленные по старой памяти у нее встречались, скажи она ментам о грешной любви, и вот он повод для убийства жены. И Лехе дверь не открыли, потому что в квартире действительно были любовники, но не Вера с Андреем, как решил наш дорогой друг, а Андрей с Ириной. Дыбенко исчез, и Вера действительно могла его подозревать, что было на руку Одинцову. Выманить ее из города ему проще простого, например, предложил денежную помощь, они отправились в областной центр, и по дороге он ее убил.

– Я не верю, что Одинцов убийца, – упрямо повторила я.

– Потому что у него глаза добрые? – серьезно спросил Сергей Львович.

– Потому что не верю, – разозлилась я. – Назови это интуицией.

– Твоей интуиции я доверяю, – опять-таки совершенно серьезно ответил он, оставалось лишь гадать: то ли он утонченно издевается, то ли в кои-то веки склонен со мной согласиться.

– Я бы еще поверила, убей он Ирину, застав с любовником, – продолжала я с излишней горячностью. – Но тогда в доме было бы два трупа, а второй у нас где-то гуляет, следовательно, убийца все хорошо продумал и ни о каком состоянии аффекта речи нет. Какой ему смысл убивать ее? Окончательно искалечить себе жизнь, оказавшись в тюрьме? Сам же говорил: убийство – глупость, особенно если с жертвой тебя что-то связывает. Продали бы дом, вернули деньги в банк и пошли каждый своей дорогой. Не похож он на хладнокровного убийцу. Не похож, и все.

– Да ради бога…

– Заткнись! – прикрикнула я. – И вообще, пусть менты во всем разбираются, а я не хочу. Все. Меня это дело больше не интересует.

Это было легче сказать, чем сделать. И, вернувшись домой, я допоздна бродила по своей квартире со страшной тоской в сердце. Что за умник сказал: любовь делает человека лучше. Чище. Добрее. Много он понимал… Само собой, мысли об Одинцове завели меня довольно далеко, и думала я теперь не о его истории, а о своей собственной. Я ведь тоже считала: моя любовь к Стасу – самое главное, все остальное не имеет значения. А в результате кровавый клубок, и выхода по-прежнему не видно. Впрочем, Стас, в отличие от меня, выход нашел.

Утром на работе я демонстрировала крайнюю деловитость вкупе с хмурой физиономией, девицы переглядывались, а Агатка нервно косилась, но разговорами никто не досаждал, и это было хорошо. Я печатала отчет, когда зазвонил мобильный. Взглянула на дисплей, звонок был от Димки. Решила его игнорировать, но вслед за первым звонком с интервалом в пять минут последовал второй, а потом почти сразу третий. Стало ясно: Димка твердо вознамерился добиться своего. Выждав, когда мобильный зазвонит в четвертый раз, я неохотно ответила:

– Чего тебе?

– Ты где? – спросил Димка, голос звучал как-то уж слишком серьезно, и это, признаться, насторожило.

– На работе, – буркнула я, пытаясь отгадать, какую еще пакость приготовила мне судьба.

– И сестрица рядом?

– Хочешь с ней поговорить?

– Я ж не чокнутый. А ты сбежать с работы можешь? – по-прежнему исключительно серьезно поинтересовался Димка.

– Я не пью, – коротко сообщила я.

– Я сегодня тоже. – Он немного помялся: – Помнишь, я говорил тебе, что у меня работает одноклассник Одинцова Вася Стрельников?