Сделка Райнемана - Роберт Ладлэм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В трубке послышался резкий щелчок – это женщина бросила трубку.
Глава 17
31 декабря 1943 года
Город Нью-Йорк
Утро. Канун Нового года.
Первый день его «работы» на авиационном заводе «Меридиан эйркрафт». В конструкторском бюро.
Большую часть предыдущего дня он провел в отеле. Лишь раз вышел ненадолго позавтракать и купить газеты. Пообедал он в номере. Потом заказал такси, чтобы ехать в пригород к Вебстерам, где – он был в этом уверен – в десять часов Лэсли Дженнер не будет.
Дэвид оставался в номере по двум причинам. Первая причина состояла в том, что врачи настаивали на отдыхе. Второй же, не менее важной причиной послужило то обстоятельство, что в данный момент «Фэрфакс» занимался проверкой заинтересовавших Сполдинга лиц: Лэсли Дженнер-Хоуквуд, Синди Тоттл-Боннер и морского офицера по имени Джек иди Джон Вебстер, чья жена сейчас находится предположительно в Калифорнии. Дэвиду нужны были данные о них, прежде чем продолжать работу. Эд Пейс обещал ему проверить все как можно тщательней, – насколько, естественно, это было возможно за сорок восемь часов.
Сполдинга поразило то, что сказала ему Синди Боннер о Лэсли Дженнер: «Как помнится мне, она переехала в Калифорнию. В Пасадену».
Стоило только позвонить в офис суперинтендента[29] Гринвич-Виллидж, и сразу же кое-что стало на свои места. Вебстеры, ответили там, действительно проживают в этом пригороде. Муж служит на флоте, а жена поехала к нему куда-то в Калифорнию.
Куда-то в Калифорнию.
«Она переехала в Калифорнию»…
Крылось ли что-либо за всем этим? Или же имело место простое совпадение?
Сполдинг взглянул на часы. Было восемь. Утро предновогоднего дня. Завтра наступит 1944 год.
Этим же утром, однако, он должен представиться Уолтеру Кенделлу и Эжену Леону во временной конторе «Меридиана» на Тридцать восьмой улице.
Почему одна из самых крупных авиастроительных компаний в США имеет «временную контору»? Зазвонил телефон. Дэвид взял трубку.
– Сполдинг?
– Привет, Эд.
– Я сделал все, что мог. Но пока что преждевременно делать окончательные выводы. Кое-что подтверждается, а кое-что – нет. Начнем с того, что отсутствуют записи о разводе между супругами Хоуквуд. Однако муж Лэсли действительно в Англии. Служит в восьмой воздушной армии, но к разведке никакого отношения не имеет. Он пилот. Входит в личный состав десятой бомбардировочной эскадрильи, базирующейся в Суррее.
– А как насчет проживания Лэсли в Калифорнии?
– Полтора года назад она со своей теткой переехала из Нью-Йорка в Пасадену. Тетка очень богата, замужем за человеком по фамилии Голдсмит, он банкир. Занимается благотворительностью, увлекается игрой в поло. Его супруга, как нам стало известно, без ума от Калифорнии. Впрочем, это уже детали.
– О’кей. А что скажете о Вебстерах?
– Проверили. Он артиллерийский офицер на «Саратоге». Они сейчас на ремонте в Сан-Диего. Через пару недель выйдут в море. День отплытия уже известен. Если и произойдет задержка, то самое большее на два-три дня. Во всяком случае, в отпуск уже никого не отправляют. Его жена Маргарет приехала к своему лейтенанту два дня назад. Остановилась в отеле «Гринбрайар».
– Узнали что-нибудь о Боннерах?
– Только то, что вам уже известно, если не считать, что ее муж герой. Награжден посмертно серебряной звездой. Служил в стрелковых частях. Убит во время разведки, когда прикрывал отход своих. Это произошло на Сицилии, вскоре после высадки там нашего десанта.
– И больше ничего?
– Ничего. Несомненно, они все знают друг друга. Но пока что у меня нет никаких оснований говорить о том, что кто-то из них имеет хоть какое-то отношение к вашему новому заданию по линии военного департамента.
– Но вы же, Эд, не в курсе всего. Как слышал я от вас самого, вам неизвестно, в чем состоит моя задача.
– Да, это так. Те же отрывочные сведения о характере вашего задания, которыми я обладаю, не позволяют мне проследить какую-либо связь между этими людьми и вашим новым назначением. Вот и все, что хотел я вам сказать.
– И однако, мой номер обыскивали, уж в этом-то я не ошибаюсь.
– А если это просто вор? Богатый военный в дорогом отеле, прибыл домой после длительного отсутствия. Мог кто-то видеть, что у вас полно денег, когда вы расплачивались.
– Сомневаюсь. Все было сделано слишком уж профессионально.
– Профессионалы и работают в таких отелях. Они поджидают подвыпивших парней с вечеринок и…
– Мне бы хотелось до конца понять одну вещь, – перебил Пейса Сполдинг.
– Что именно?
– Как я понял из слов миссис Боннер, она не желает иметь ничего общего с Лэсли Дженнер. Это не было шуткой. Не странно ли говорить о подобных вещах постороннему? И мне хотелось бы знать, почему она так сказала.
– Итак, продолжим. Вернемся к обыску. Конечно, это был ваш номер, не мой, и вам, возможно, виднее… И все же вы знаете, что я думаю? Поразмыслив над тем, что услышал от вас, я счел себя вправе сделать одно предположение.
– Какое именно?
– Эти нью-йоркские дамы привыкли перепрыгивать из кровати в кровать. Вы просто не разобрались в деталях. Разве не логично: она была несколько дней в Нью-Йорке, увидела вас или узнала о вас от кого-то и вычислила, где вы находитесь? Меня интересует вот что: какого черта она вернулась в Калифорнию, рискуя больше никогда не увидеть вас…
– Все гораздо сложнее. Лэсли вела себя немного странно, как-то необычно для нее. Думаю, она просто хотела продержать меня какое-то время подальше от отеля.
– И это ей удалось.
– Вот именно. Все это, сами понимаете, довольно забавно. Но, как заметил ваш майор в аэропорту Митчелл, вы считаете, что диверсия на Азорах была направлена против меня…
– Я говорил лишь, что не отрицаю такой возможности, – возразил Пейс.
– У меня на сей счет другое мнение. Точно так же нет у нас с вами и единой точки зрения относительно того, кто побывал той ночью в моем номере. Наверное, мы просто оба устали.
– Возможно также, что я крайне осторожен в своих выводах. Этот Свенсон, он очень нервничает. Не его это поле деятельности. Дел у генерала и так по горло. И я не думаю, что ему доставит радость разбираться и в этих довольно неправдоподобных вещах.
– В таком случае не рассказывайте ничего генералу. По крайней мере, сейчас. Если я почувствую в этом необходимость, то сам поставлю его в известность обо всем, что приключилось со мной.
* * *Сполдинг молча наблюдал за грязнулей бухгалтером, пока тот знакомил его в общих чертах с буэнос-айресской операцией. Он никогда не встречал такого неопрятного человека. Запах немытого тела Кенделл пытался безуспешно заглушить изрядной дозой туалетной воды. Воротнички его рубашек были мятыми и засаленными, костюм не знал утюга. Способность же Кенделла дышать одновременно и ртом и носом буквально ошеломила Дэвида. Агент на Терсейре сказал, что Эжен Леон – странный субъект. Если Кенделла считали нормальным, что же собой представляет этот ученый?
Операция в Буэнос-Айресе казалась слишком простой, гораздо менее сложной, чем его работа в Лиссабоне. Настолько простой, что даже мысль о том, что из-за нее ему пришлось уехать из Лиссабона, злила его. Если бы кто-нибудь неделю назад спросил его совета, он бы сэкономил Вашингтону массу времени и денег. С немецким подпольем он имел дело с тех пор, как эта организация, объединив свои разрозненные функции, стала действенной силой. Если этот Эрих Райнеман может купить чертежи, вынесенные тайно из комплекса Пенемюнде, то уж он, резидент в Лиссабоне, сумел бы как-нибудь вывезти их из Германии. И возможно, более надежными путями, чем те, что пролегали через порты Северного моря или Ла-Манша. Приморские города, как отлично знал Дэвид, находились под неусыпным надзором спецслужб. Если бы это было не так и в указанных водах не патрулировали денно и нощно сторожевые суда, то ему не пришлось бы делать многого из того, чем занимался он все эти годы.
Единственное, что действительно представляло для Дэвида определенный интерес, так это то обстоятельство, что Эриху Райнеману под силу раздобыть имеющиеся в Пенемюнде чертежи, – факт сам по себе поразительный независимо от того, что они содержали. Цехи Пенемюнде, защищенные железобетоном и бронированной сталью, находятся глубоко под землей.
Система сигнализации и охраны сложна и надежна. Легче вызвать оттуда под тем или иным предлогом кого-то из служащих, чем вынести клочок простой бумаги.
Лаборатории Пенемюнде охранялись еще тщательнее. Работа на наиболее ответственных участках координировалась небольшой группой ученых, входивших в состав научной элиты Германии и трудившихся под бдительным оком гестапо.
