Рус Четвертый. Рус-4 - Вадим Крабов

Грустил ли ребенок о родителях? Почти нет, — и Рус, просматривая тот этап жизни мага, не удивлялся. Сначала, по пути в ближайший орден Дующих, практически не умолкал словоохотливый жрец, при близком знакомстве оказавшимся довольно молодым человеком, знающим кучу интереснейших историй. Потом настал черед ордена. Рыбак народности Хайве превратился в ученика по имени Кан Хай, которому стало совершенно некогда вспоминать об отце — редко бывавшем дома и всегда пахнувшим надоевшей рыбой, о постоянно хлопотавшей по хозяйству матушке. Даже мысли о сестре — отроковице (за неимением братьев — лучшему другу) приходили все реже и реже: «Как она там… в чужом доме… в первый же отпуск непременно к ней съезжу, видит Эол, как я это хочу!», — однако, не поехал. Появились другие интересы.

Если мальчика из северной глуши подавило множество больших каменных зданий, обилие народа; когда каждый, как представлялось юному ученику, так и норовил толкнуть, наступить на ногу, перегородить дорогу, обозвать, подколоть, надсмеяться над «гагарьим птенчиком», то Руса поразила орденская система обучения. Во-первых, ученики-первогодки в большинстве своем были в возрасте семи — девяти лет, сплошь из бедных семей, а потому — неграмотных. Так что в школе, кроме наставников-магов характерных для любого аналогичного заведения по нашу сторону океана, преподавали и учителя как бы общего профиля, несклонные к Силе. Во-вторых, время обучения составляло не три-четыре года, а десять лет минимум.

Этот срок вытекал из юного возраста первогодок, был связан с необходимостью обучения «общеобразовательным» предметам, кои архейские дети просвещенных стран проходили в домашних условиях, но и не только из-за ранних лет начала орденского образования. В империи ни о какой «проверке на архейство» и речи не шло, — принимали всех склонных к Силе вне зависимости от происхождения, богатства, нации и социального статуса, — и Рус быстро догадался, что ранний возраст приема, долгое обучение студентов вытекало из главного — на тот континент не ступал Френом и магия развивалась совершенно самостоятельно, на фоне низких, то есть обычных человеческих волевых качеств, без примеси божественной крови. И мульцы великолепно справились! Они создали общегосударственную систему орденов с единой схемой обучения. Опытный морской офицер Кан, мастер-Дующий, общавшийся со многими склонными к иным Силам, точно знал, что Бурлящих, Горящих и Сыпучих в императорских школах учат примерно одинаково, разумеется, с учетом особенности той или иной божественной Силы. Все структуры как бы складывались из универсальных модулей — довольно простых по отдельности, что сильно облегчало освоение структур любым, даже самым «слабовольным» магом. Но и волю развивали. Мульские занятия по «погружению» не шли ни в какое сравнение с «обучением трансу» в любом ордене Ойкумены. «Погружаться» начинали с семи-восьми лет от роду и за десять лет воспитания ученики достигали таких глубин личного астрала, о которых и наиболее «волевые» маги другого полушария, этруски, не имели ни малейшего представления. Хотя… справедливости ради надо отметить, что им это было попросту ненужно. Как и остальным бакалаврам и магистрам из просвещенных стран — сплошь архейского рода: им хватало и собственной воли, которую не нужно было тренировать, усиливать и концентрировать, чему и посвящались долгие занятия по «погружению». Кстати, сами эти уроки напомнили Русу многочисленные китайские боевики, в которых показывали будто бы монастырскую жизнь имитирующую порядки даосского Шаолиня. Мульские ордены использовали примерно такую же ежедневную многочасовую созерцательную медитацию. Да и архитектура храмов практически всех богов чем-то неуловимым напоминала китайские пагоды. И культ дракона, что очень странно, был распространен практически повсеместно. Они, эти ящеры, в простонародных преданиях были и добрыми-мудрыми, и хитрыми-злобными, и морскими, и водными, и земляными. О них рассказывали длинные пугающие или героические истории, с ними связывали множество легенд и мифов, о них писали многочисленные поэты всех народов большой империи. Недаром, после «фотографирования» памяти заморского мага, Руса мучал кошмар именно с этим существом, с золотой его разновидностью. Причем, откуда взялся этот культ, — пасынок Френома, поглотивший знания тысяч эльфов, — так и не понял.

Досумрачная история, насколько её знал Кан, отличалась от версии, распространяемой орденами Ойкумены. Особенно разнились описания древней Войны Богов, когда в созданный богиней Геей мир были приглашены чуждые расы, в частности драконы. По мнению мульских ученых, вклад тех существ стал решающим, и выступили они на стороне «исконно геянских богов». Погибли все, как один, но снискали себе славу и заслужили долгую людскую память, превратившись в популярных героев мульского фольклора. Рус сильно удивлялся такой разной интерпретации общегеянских событий: в просвещенных странах к драконам относились без пиетета, как к чисто сказочным не очень популярным персонажам, либо как к крайне редким животным эндогорского пятна, и никто не связывал их с практически неизвестными дракками — разумной расой, которая приходила на землю в период Войны Богов, несчитанные тысячелетия назад.

По прошествии двухгодичной «сумеречной зимы», мульские маги, почувствовав перераспределение божественных Сил, затеяли Войну Орденов. Закончилась она довольно быстро, всего через десять лет, завершилась практически так же, как на другом берегу Великого моря: созданием одного нового ордена (аналога Ищущих), уничтожением многочисленных слабых школ с их частичным вливанием в укрупненные. Все было сделано согласно «уложению по обновленным божественным сущностям» принятому всеми выжившими магами. Точнее, их начальниками — генералами. Разве что жрицы Ланьи, в связи с отсутствием на территории континента пятен, не заимели такого влияния, как их товарки на другой стороне земли — лооски.

Но недолго отдыхали жители материка, который в те времена имел совсем неоригинальное самоназвание — «известная земля, заселенная людьми», то есть Ойкумена. Не позволяя магам собраться с силами, буквально на следующий день по окончании кровопролитной Войны Орденов, на несколько маленьких страны одновременно нападает доселе неизвестное царство, спокойно жившее в лесных чащах гористого востока континента. Государство носило короткое название, Муль, что в переводе с местного наречия обитателей тех древесных зарослей обозначало просто-напросто лес, чащобу. Так начиналась Империя. О тех временах пели дифирамбы. Юный Кан с восторгом читал об умелых сражениях, о новой тактике «колец Силы» — когда несколько магов объединяли Силы каждого в один общий «поток» и направляли его на самого умелого собрата, строившего структуры невообразимой по тем временам мощи. Как ловко действовала конница, четким строем и длинными копьями сметая все на своем пути. Эти действия, кстати, за пять сотен лет почти не изменились и Рус увидел в этом первую загадку. Каким образом лесной народ смог изучить передовую кавалерийскую тактику достойную жителей степи? Откуда взялось столько лошадей? Со склонными к Силе можно догадаться (хотя нигде в исторических хрониках это не уточнялось), что тот первый правитель, ставший-таки императором, так сказать «переманивал кадры», пользуясь неразберихой Войны Орденов. Поощряя у воюющих сторон дезертирство, подбирая раненых, спасал жизни многим магам одновременно создавая у себя полностью казенные ордена, без какой бы то ни было самостоятельности. Причем, с расширением империи подобная система насаждалась во вновь завоеванных странах и сохранилась без изменения до современности. Зная гонор склонных к Силе в просвещенных странах «своего» континента, их властолюбие, — Рус недоумевал еще больше. Это каким же умным, хитрым, сильным, волевым правителем надо быть, чтобы так все устроить? Это касается не только первого императора — Дранко Собирателя, но и последующих «Дранк», именуемых различными прозвищами, но не номерами.