Звонок в дверь - Рекс Тодхантер Стаут

Я дошел до Шестой авеню и свернул на юг. В старом особняке из бурого песчаника все было под контролем. Эшли Джарвис и Дейли Кирби, справившись с похмельем, получили плотный завтрак, а также премию — по штуке баксов на брата, — после чего благополучно отчалили. Фред и Орри, заработавшие за два дня и две ночи по триста баксов, то есть значительно больше обычного, тоже ушли. Сол, готовый приступить к покраске, или к штукатурным работам, или к чему-то там еще, находился в кабинете миссис Брунер. Вулф наверняка сейчас читал книгу, хотя и не «ФБР, которого мы не знаем», поскольку теперь хорошо их знал, по крайней мере троих, а в четыре часа дня он поднимется в оранжерею — короче, все точно по расписанию. Так как я никогда не сплю днем, даже когда не выспался, можно было спокойно пойти прогуляться, что я и сделал.

Догуляв до Арбор-стрит, я остановился напротив дома номер 63. Однако, поскольку столбик термометра за окном нашей гостиной еще утром показывал всего шестнадцать градусов по Фаренгейту и с тех пор поднялся лишь на пять градусов, а в кармане у меня лежали ключи от квартиры Элтхауза, я перешел через дорогу, открыл дверь парадной и поднялся на третий этаж. Я рассказываю это вовсе не потому, что мои действия на что-то повлияли, а скорее чтобы объяснить свое душевное состояние. С тех пор как я спрятал револьвер под пружинный блок, прошло пятьдесят три часа — более чем достаточно, чтобы здоровая девушка могла найти хоть дюжину револьверов и перепрятать их в другое место. Если револьвера не обнаружат, мы окажемся в крайне уязвимом положении. Ведь я уже подключил к делу Кремера, который отлично понимал, что Вулф не станет посылать меня лишь из-за неких смутных подозрений или предчувствий. Нет, Кремер знал, что мы нашли в квартире нечто горяченькое, и при исчезновении улики вся вина ляжет на нас. Если бы я рассказал Кремеру о револьвере, пришлось бы признаться в манипуляциях с уликой, так как иначе меня обвинили бы в более тяжком преступлении, и тогда прощай, лицензия.

Возможно, вас не волнует мое тогдашнее душевное состояние, хотя, можете мне поверить, лично меня оно очень волновало. Раздвинув шторы на одном из окон в гостиной Элтхауза, я прижался лбом к стеклу, чтобы видеть тротуар перед домом. Чертовски глупо, конечно, но мое душевное состояние отнюдь не способствовало нормальной умственной деятельности. На часах было 15:25. Я оставил Кремера всего тридцать пять минут назад, а на получение ордера на обыск требуется не меньше часа. Тогда что именно я собирался увидеть? Стекло было холодным, и я немного отодвинулся. Однако, будучи на взводе, я время от времени прижимался лбом к стеклу и действительно спустя какое-то время кое-что увидел, а именно направлявшуюся к входной двери Сару Дакос с большим коричневым бумажным пакетом под мышкой. Мои часы показывали 15:50. Увиденное ничуть не улучшило моего душевного состояния. Нет, я ничего не имею против Сары Дакос, однако в ее защиту тоже ничего сказать не могу. Женщина, способная выстрелить мужчине в грудь, возможно, достойна сочувствия, а возможно, и нет, но, черт возьми, не должна рассчитывать, что встретившийся ей на пути незнакомец пренебрежет ради нее служебным долгом.

Навострив уши, я услышал, как открылась и закрылась дверь квартиры внизу.

В четверть пятого перед домом остановились две полицейские машины. Одна из машин припарковалась прямо у тротуара, другая — вторым рядом. Вышедшие оттуда знакомые мне детективы направились к входной двери дома номер 63. Один из них, сержант Пэрли Стеббинс, вероятно, поминал меня недобрым словом, нажимая на кнопку звонка. Он терпеть не мог сталкиваться с Ниро Вулфом или со мной в расследовании мокрых дел, а сейчас ему приходилось брать убийцу по нашей наводке. Мне ужасно хотелось пройти в холл, чтобы услышать, как Саре предъявят ордер на обыск, однако я удержался. Пэрли мог меня учуять, что затормозило бы обыск.

Полицейским хватило десяти минут, чтобы найти револьвер. Они вошли в квартиру в 16:21, а в 16:43 Пэрли уже выходил из дома вместе с Сарой Дакос. На то, чтобы задать Саре пару вопросов после обнаружения револьвера, ушло ровно двенадцать минут. Проследив из окна за тем, как Пэрли увозит мисс Дакос, я сел на диван. Раз уж Пэрли Стеббинс арестовал Сару, значит вопрос с револьвером решен.

Когда мое душевное состояние пришло в норму, я надел пальто и шляпу и покинул квартиру. Перед домом по-прежнему дежурила машина Полицейского управления Нью-Йорка. Сидевший за рулем коп, конечно, мог меня знать. Ну и что с того? Из окна его лицо показалось мне вроде бы незнакомым, впрочем, тут нельзя сказать наверняка. Я невозмутимо прошествовал мимо, и коп окинул меня суровым взглядом, возможно насторожившись, что я выхожу из того самого дома.

В половине шестого или чуть позже я поднялся на крыльцо старого особняка из бурого песчаника и открыл дверь. Прошел на кухню, налил себе стакан молока и спросил инспектировавшего морковь Фрица:

— Он говорил тебе, что нас сняли с крючка?

— Нет, — не отрываясь от своего занятия, ответил Фриц.

— Так вот. Нас с него сняли. Можешь спокойно разговаривать по телефону. И возобновить общение с подружками. Если с тобой заговорит незнакомец, поступай, как тебе будет угодно. Хочешь хороший совет?

— Да.

— Попроси у него прибавки к жалованью. Лично я попрошу. Кстати, насчет вчерашнего обеда. Ты их хорошо накормил?

Фриц скосил на меня глаза:

— Арчи, никогда не напоминай мне об этом дне. Epouvantable. Тихий ужас. Мысленно я был здесь, с вами, и плохо понимал, что делаю. Я даже не знаю, какие блюда подавались на стол. Нет, я хочу все забыть.

— Хьюитт по телефону сообщил нам, что тебе аплодировали стоя.

— Естественно. Они ведь люди воспитанные. Я точно знаю, что не положил трюфели в Perigourdine[8].

— Боже правый! Я рад, что меня там не было. Ладно, проехали. Можно мне морковку? С молоком очень вкусно.

Фриц ответил «конечно», и я не отказал себе в удовольствии.

Я сидел за своим письменным столом, заполнял чеки для оплаты счетов, когда из оранжереи спустился Вулф. И хотя он не произнес ни слова, я понимал, что он на таком же взводе, как я тогда. Дождавшись, пока Вулф устроится в своем кресле, я сказал:

— Расслабьтесь. Они нашли револьвер.

Затем я рассказал ему все, начиная с беседы с Кремером и