Сказки должны кончаться свадьбой - Юлия Стрельникова

— Хорошо. Я завтра сам поговорю с ней, — согласился с моими доводами Крел.

Серый, вероятно отправился думать об обороне замка, а я отправилась успокаивать девушек. У каждого из нас были свои заботы.

Я, как и просил Крел, постаралась не пугать их страшной новостью, объяснив, что завтра им все расскажут и посоветовав выспаться. Похоже, что они поверили мне, восприняв таинственные ночные звуки частью обрядов этой земли. Только Аллия, когда я зашла к ней внимательно взглянула на меня, как бы спрашивая, что я скрываю, вряд ли она обманулась моей улыбкой, которую даже я с трудом могла назвать безмятежной. Бекка в ответ на мой визит только фыркнула, как будто это я разбудила ее, а не суета за окном, и сообщила, что и не собиралась волноваться по пустякам. Мелинда все еще старательно делала вид, что спит. Я не стала говорить ей, что поняла это, просто еще раз пожелала спокойной ночи.

А утром Мелинда показалась мне почти спокойной и безмятежной, как будто и не было вчерашних волнений из-за Мойрана. Как будто долгий сон унес с собой все темные мысли. Мне и самой они казались дымкой, не стоящей внимания, но ведь не я была влюблена.

Как и в день прибытия в замок, я стояла за спиной Мел, готовая поддержать и успокоить, если потребуется, хотя в остальном это собрание совсем не походило на то. Девушки не жались друг ко другу уставшими и испуганными зверьками, Серые не сверкали благожелательными улыбками. Никакой торжественности, никакой радости, только звенящее напряжение вокруг.

Даже Лорд Гварин сегодня не занял своего обычного места в кресле, а остался стоять, как будто подчеркивая важность, сложность и тяжесть новостей. В тот день Серые были подчеркнуто дружелюбны и безоружны, а сегодня на многих виднелись серебристые кольчуги, наручи, появились мечи, изменилось поведение. В каждом шаге, в каждом движении хозяев замка сквозила теперь сокрытая грация хищников, готовых к прыжку.

Похоже, кроме нас все знали, что за новость принесла ночная побудка.

— Ночью прозвучал рог войны, — обращаясь ко всем сразу, начал Лорд Гварин, и каждое его слово отдавалось эхом в сердце, оставаясь там, кажется, навсегда. — Нашему народу предстоят тяжелые дни. Помните, что за вашими спинами множество беззащитных людей, что под вашими ногами родная земля. Возможно, многие из нас уйдут на Ту Сторону, но таков наш долг, ради наших семей, ради будущего, ради мирных снов. И сегодня я скажу вам те же слова, что всегда говорил перед Большой охотой. Если кто-то слаб духом — он волен уйти, если у кого-то дрожит тело — пусть остается под защитой этих стен, кто не хочет принимать бой — может покинуть этот народ, пока еще есть время. Но каждый, кто возьмет оружие в руки — примет все обязательства и долги, такой больше не сможет отступить ни до смерти, ни после нее. Пусть каждый сделает свой выбор, такой, какой велит его сердце. И да будет память наша с ушедшими, уважение с оставшимися, верность с вооружившимися. Я сказал.

Тишина, воцарившаяся после его слов, была почти оглушительной. Речь Лорда не была простой формальностью, он действительно предоставил каждому Серому право и возможность поступить по собственному разумению. Теперь я понимала, в чем заключалась удивительная самоотверженность и твердость Серых Воинов. Жить или идти на смерть, сопротивляться или отступать — это решение, принимаемое самостоятельно, а не по чьему-то приказу делало Серых непоколебимыми и уверенными.

Ожидание, растянувшееся почти на вечность, длилось всего несколько мгновений. И вот первый воин решился, вытянув оружие из ножен, он отделился ото всех и подойдя, положил его перед Лордом, встав на колено:

— Мой меч у твоих ног, мой Лорд, моя жизнь в твоем распоряжении, я готов.

Лорд Гварин в ответ, коснулся его груди возле сердца и лба, принимая обязательства, и сказал:

— Возьми и владей, я принимаю тебя.

Вслед за первым Серые стали подходить к Лорду, прося принять его под свою руку. Ни один не захотел уйти. Владельцы замков и фортов, некоторые из которых оказались сегодня в замке, приносили присягу от имени всех своих воинов. И эта церемония, такая простая в своей искренности, поражала своей красотой и величием настолько, что я, кажется, забывала дышать.

Особенно поразил меня старый Серый, седой как лунь, с голубыми невидящими глазами и дрожащими скрюченными пальцами.

Он подошел к Лорду, опираясь на резной посох и опустился на колено, хотя, вероятно, такое действие потребовало от него немало мужества и сил.

— Мой Лорд, — сказал он, и голос его не дрожал, это был голос уверенного в себе человека, — Мой Лорд! Я стар, и мое тело подводит меня, но позволь мне остаться в замке и помочь чем могу, или прикажи умереть, дабы не мешать. Моя жизнь в твоих руках.

Даже мое мертвое холодное сердце встрепенулось от его слов. Лорд Гварин поднял старика с колен сам:

— Гергейл, я принимаю тебя. Не твоя вина, что тело подводит тебя. Ты отважно сражался долгие годы, и больше, чем кто-либо заслужил право жить в мире. Если судьба будет благосклонна ко всем нам, ты увидишь мир на этой земле.

Когда все обещания были сказаны, а присяги приняты, Лорд Гварин повернулся к невестам:

— Леди, я обещал вам месяц и свободный выбор, и не могу отказаться от своих слов. Но у каждого из мужчин, стоящих здесь есть свой долг, у многих далеко отсюда. И потому уже завра они будут вынуждены покинуть эти стены. Если кто из вас сделал свой выбор, брак будет заключен сегодня вечером. Но с момента замужества вы станете частью этого народа. Вам придется делить с нами не только счастье, но и горе, тяжелый труд и военное время. Если такой выбор не по душе — каждая вольна остаться под защитой этих стен, как гостья до конца войны, и сделать свой выбор после этого. Решайтесь, леди.

Я видела, как на лицах девушек сменялись чувства: большинство спокойно восприняли новость о том, что женами им предстоит стать на неделю раньше, их больше волновала война, хотя многие, кажется, не до конца осознали эту весть. А вот право самостоятельно решать вызвало откровенную растерянность, с момента, как каждая из них вытянула жребий, все вокруг твердили упорно, что судьба их предрешена. А теперь им позволяли сделать выбор и принять его последствия. Я же порадовалась тому, что у Мел будет время, достаточно времени чтобы отойти от потери и вновь открыть свое сердце, и даже начала испытывать благодарность к Лорду за то, что он не стал при всех раскрывать роль ее жениха во всей этой истории.

Первой приняла решение Аллия: она вдруг отделилась ото всех полошла к Лорду и склонилась в глубоком поклоне, сложив руки на груди, как кланяются своему правителю или господину: