Беспутный и желанный (Клятва верности) - Ширл Хенке

– Не грусти, Бью! Ты будешь в выигрыше! – подбодрил Дженсона Рори.

На самом деле при виде гиганта, с наглой самоуверенностью шествующего вокруг ринга, ирландец ощутил, что в душу ему закрадывается подленькое сомнение в собственной победе, но он решительно отогнал эти мысли. Друзья верят в него. И Ребекка тоже. Значит, и он сам должен верить в себя. Ему нельзя не оправдать их надежд.

Рори перебирал в памяти сведения, полученные им еще от Януария Джонса, который наблюдал за Пулом в бесчисленных поединках и однажды даже был его секундантом.

– У парня очень вредный удар правой сверху… Он бьет как молотом, используя свой рост.

Рори мысленно переводил адский акцент маленького кокни на человеческий язык. Что ж, если Блэки подсказал правильную тактику, этой правой он может не опасаться хотя бы в первом и втором раундах, а сосредоточиться на левой…

Пул был выше Рори на три дюйма и по меньшей мере на тридцать фунтов тяжелее, но главное его преимущество заключалось в длине рук. Руки Архимеда были длиннее на несколько дюймов, и он мог достать своего более молодого противника, сам оставаясь вне его досягаемости. В прежних боях Рори не сетовал на длину своих конечностей, а, наоборот, использовал это свое преимущество, защищаясь от атак любых соперников. В этом поединке он такого преимущества не имел.

«Надо заставить его бояться моего хука левой!» – твердил про себя Рори как заклинание, пока следовал за Блэки и Бью, расчищавшими ему путь к рингу. По дороге выходцы из Ирландии – старатели и шахтеры – горячо приветствовали соотечественника, а местная публика молча рассматривала юнца, осмелившегося послать вызов известному чемпиону.

Блэки и Бью довели Мадигана до ринга и встали по бокам, как бы охраняя его. Потом, уже в одиночестве, Рори преодолел барьер из канатов и вышел на середину ринга, где раздраженно переминался с ноги на ногу рефери, ожидая, когда Архимед и его свита закончат заигрывать с публикой. Как только оба участника поединка встали рядом с ним, высокий худощавый рефери, австриец по происхождению, начал торопливо и монотонно перечислять правила, утвержденные Лондонским клубом боксеров-профессионалов, ведущих бой на кулаках.

Рори быстрым взглядом окинул покрытого шрамами ветерана, который когда-то обладал привлекательной внешностью, до того, как ему неоднократно ломали нос, а уши измолотили до такого состояния, что они стали похожи на цветную капусту.

Рори вспомнил нежные пальчики Ребекки и то, как она легко касалась его лица, делая это так ласково и любовно. Он пообещал себе, что ни за что не закончит свою боксерскую карьеру так же, как Архимед Пул, – изуродованным, битым, изможденным.

Почувствовав на себе встречный изучающий взгляд блеклых, но проницательных глаз соперника, Рори отвернулся, делая вид, что переключил все свое внимание на рефери. Он стал сжимать и разжимать левый кулак, словно пианист, упражняющий пальцы перед концертом. Уголком глаза от тотчас отметил, что от Архимеда не ускользнул этот, казалось бы, инстинктивный жест. Чемпион насторожился. Означает ли это, что до него дошли слухи о мощном хуке слева Мадигана?

Рефери закончил свое напутствие. Бойцы разошлись каждый в свой угол ринга, где за канатами их поджидали секунданты.

Гонг возвестил о начале поединка.

Вместо того чтобы затеять привычный и знакомый всем скользящий танец вокруг более рослого и мощного противника, Рори сразу же устремился в лобовую атаку, чем поверг чемпиона в изумление. Сработал рефлекс, Архимед, защищаясь, направил поспешный удар левой навстречу и промахнулся. Кулак, не задев Рори, прошел над его плечом, в то время как молодой боксер смог беспрепятственно продвинуться на шаг ближе и нанести короткий, жесткий и точный удар слева по челюсти Пула. Когда голова чемпиона откинулась назад, Рори слегка присел, пригнулся, склонил левое плечо и вонзил левый хук в корпус Пула справа под ребро.

Выпрямившись, Рори попытался развить успех, направив еще один хук в челюсть Архимеда, но опытный противник, быстро очнувшись, поднырнул под изогнутую дугой левую руку Рори, частично блокировал правой его свистящий по воздуху кулак, который лишь задел давно уже искалеченное правое ухо чемпиона. В такой обстановке Рори прибегнул к старому приему. Уйдя из радиуса действия длинных рук Архимеда, особенно его могучей правой, он пустился в пляс, отклоняясь все больше вправо от себя.

Чемпион ожидал именно такого поведения от соперника, но не мог в данный момент противопоставить ничего разумного этой тактике. Рори с мрачным удовлетворением отметил, что правая рука чемпиона слишком задрана вверх, так как локтем он прикрывает ребра, уже пострадавшие при первой атаке ирландца. Если так и будет продолжаться, а на этом строил свои расчеты Блэки, пуская слух о знаменитом левом хуке Мадигана, то Рори, изредка тревожа соперника фронтальными выпадами, превратит его из бойца с двумя руками в однорукого боксера, потому что чемпион не решится на активные действия правой в той защитной позиции, которую он занял.

Схватка развивалась, точно соответствуя прогнозу Блэки. Рори описывал круги, смещаясь все время вправо, иногда останавливаясь и раскачиваясь на месте, словно мангуста, дразнящая кобру, и нарочно подставляя себя под удар слева. Чаще всего он был достаточно проворен, чтобы поднырнуть под вытянутую руку и самому нанести удар правой по ребрам Пула и добавить свинг левой рукой. Хотя его левые выпады, направленные в челюсть врага, проскальзывали мимо цели или блокировались искусным профи, удары по корпусу оказывали свое безжалостное воздействие.

Пул передвигался все медленнее и держал левую пониже, чем в начале поединка. Рори завершил свою последнюю атаку на вражеский корпус жестоким ударом на открывшийся левый бок чемпиона. Пул пошатнулся, упал на одно колено, давая тем самым знак к окончанию раунда. По лондонским правилам, только когда боксера сбивали с ног, объявлялся перерыв независимо от того, сколько времени длился раунд.

Архимед Пул сразу же проковылял в отведенный ему угол, предвкушая благословенные тридцать секунд отдыха.

Когда подобная процедура повторилась дюжину раз за последующие полчаса боя, публика стала роптать и со склонов впадины, усеянных зрителями, в адрес Архимеда полетели оскорбления, усиленные эхом. Сплошная людская масса, окружавшая ринг, в ярости заколыхалась, словно штормовая волна.

– В чем дело, старикан?

– Эй ты, английский слизняк, тряхни стариной и набей ирландцу морду!

– Не ползай, как улитка, а то тебе вышибут мозги.

– Один «зеленый» ирландец стоит дюжины «вареных раков»!