Беспутный и желанный (Клятва верности) - Ширл Хенке

Ширл Хенке

Клятва верности

Часть первая

ВЗАИМНЫЙ ОБЕТ

Возлюбленный мой принадлежит мне, а я ему, доколе день дышит прохладою и тени убегают… Возвратись…

1

До слуха Ребекки Синклер донеслись глухие тяжелые удары. Затем последовала, словно мелкая барабанная дробь, серия быстрых коротких ударов, и все потонуло в реве толпы. Не в силах противостоять искушению узнать, что происходит, Ребекка проскользнула вслед за своей подругой на галерею и склонилась над перилами. В испуге девушки прижались друг к другу.

Под ними, на свободном пятачке посреди людского муравейника, двое мужчин, будто два диких зверя, бились на кулаках, голыми руками без боксерских перчаток. Одного из них Ребекка узнала сразу же. Сайрес Уортон – подмастерье местного кузнеца, скорее не человек, а грубое сильное животное – слыл в городе забиякой и драчуном. Второй, тот, который только что провел серию молниеносных резких ударов, был ей незнаком. Она не очень хорошо знала людей, живущих «по ту сторону» железной дороги, куда ей, приличной девушке, вход был заказан, но если б она встретила его пусть даже однажды где-нибудь случайно, то уж не забыла бы никогда.

Его тело, обнаженное до пояса, блестело от пота. Кровавая струйка стекала вниз по лицу из уголка левого глаза. Челюсти были сжаты в угрюмой решительности, и это выражение придавало чертам его лица особую, хотя и пугающую, привлекательность, несмотря на уродующие следы побоев. Это лицо было словно выточено резцом искусного скульптора, знающего толк в мужской красоте, – худощавое, с тонким прямым носом, мужественным подбородком и резко прочерченными бровями над глубокими глазницами. Больше всего Ребекку притягивали его глаза. В них светился голубоватый холодный огонь. Взгляд их был неподвижным, словно заледеневшим. И притом – безжалостным.

Ребекка не могла оторваться от этих глаз. Она стояла как зачарованная.

Рори Мадиган принял жестокий удар по ребрам, стиснув зубы от боли, но стоически сохранял внешнее спокойствие. Своего шанса он не упустил. Его противник опустил вниз кулаки, чтобы нанести этот удар, на секунду открыв лицо. И тут же получил в награду несколько стремительных ударов слева и справа по челюсти.

Он зашатался. Огромный, неуклюжий, он потерял равновесие, замахал повисшими руками и стал доступной мишенью для кулаков Рори. Голова его замоталась из стороны в сторону, готовая вот-вот сорваться с мощной бычьей шеи. Последний удар Рори пришелся уже пониже, в солнечное сплетение, и заставил гиганта согнуться и плюхнуться массивной задницей, обтянутой кожаными штанами, в пыль, клубящуюся под ногами боксеров.

Секунданты подхватили его под мышки, подняли и потащили в угол. Ему плеснули в физиономию ледяной воды из ведерка с надписью «Кир». Под этим ласкательно-уменьшительным именем он был известен болельщикам. Кир, получив свою долю холодного душа, мотал головой, медленно приходя в себя. Он отряхивался, словно громадный бульдог. Брызги летели от него во все стороны. Наконец какой-то свет забрезжил перед его взором. Он разглядел высокую стройную фигуру соперника, издевательскую усмешку на красивом, ненавистном ему лице врага. Этого Кир Уортон вынести не мог. Он тотчас устремился в бой, в ярости размахивая сжатыми кулаками.

Зрелище внизу под галереей притягивало Ребекку. Она со все возрастающим восторгом следила, как стройный, даже хрупкий на вид боец расправляется со звероподобной тушей, наседающей на него. В его действиях проглядывала холодная непоколебимая самоуверенность, поводом для которой служило отточенное мастерство. Противник был одного с ним роста, зато превосходил по весу и явно обладал большей силой. Но все это не давало Киру Уортону никаких преимуществ в схватке. Тело юного незнакомца извивалось в воздухе, минуя вражеские кулаки, рельефные мышцы играли под гладкой, словно шелк, кожей, блестящей от пота. Полоска темных волос пересекала посередине грудь и живот и исчезала внизу под поясом штанов в пространстве, таинственном для Ребекки и вызывающем у нее мучительное любопытство. Сложенный на удивление пропорционально, со смуглой кожей на лице и теле, парень явно принадлежал к белой расе без примеси африканской или индейской крови. Бронзовый загар, приобретенный в бесчисленных поединках под горячим солнцем, подобных тому, за которым с упоением следила вместе с разъяренной нетрезвой толпой склонившаяся над перилами Ребекка, скрыл природный цвет его кожи.

– Фу! Они все в крови и воняют потом. Уйдем отсюда, Ребекка!

Ее спутница с отвращением отвернула головку и прижала к носу надушенный платочек. Селия Хант уже жалела, что сама затащила подругу на галерею заброшенного здания бывшей редакции местной газеты, чтобы поглядеть на возбуждающее зрелище.

Публика, собравшаяся внизу, состояла в основном из дикого вида шахтеров, этих подземных жителей, для которых солнечный свет в диковинку, а также погонщиков скота и тех, кто сдирает с животных шкуры и отмачивает их в зловонных чанах. Среди мужчин мелькали и женщины, конечно, определенной внешности, выдающей их профессию, в чересчур пышных платьях с густо размалеванными лицами. Толпа была свирепа и весьма опасна.

– Думаю, что я совершила ошибку, Ребекка. Уйдем скорее, пожалуйста. – Селия явно нервничала.

– Нет. Я хочу увидеть, кто победит. – Ребекка не отрывала взгляда от того боксера, которого публика называла ирландцем. Блеск в глазах выдавал ее возмущение, когда она слышала выкрики зрителей, единодушно подбадривающих своего земляка, эту грубую скотину Кира Уортона.

– Дай в зубы этому жалкому мышонку, Кир!

– Стукни его своим молотом по башке, Уортон!

– Сдери с него кожу!

– Он дерьмо, Кир! Он весит не больше, чем китаеза…

Но, несмотря на столь громогласную поддержку, Уортон всем своим видом доказывал, что дела его плохи. Даже неопытный взгляд Ребекки ясно различал, кто из бойцов вот-вот станет победителем. Ирландец грациозно увертывался от грозных выпадов могучего соперника или парировал их, будто фехтовальщик. В свою очередь его кулаки летели навстречу нерасторопному телу Уортона с быстротой молнии и постоянно попадали в заранее намеченную цель, заставляя гиганта раскачиваться как былинка на ветру. С каждым новым ударом ирландец вроде бы обретал дополнительные силы. Энергия пронизывала все его тело, начиная с быстрых, словно танцующих в пыли ног, через гибкий торс и руки доходила до кулаков, где мгновенно скапливалась в сгустки и разряжалась при ударе о плоть неуклюжего кузнечного подмастерья.