Беспутный и желанный (Клятва верности) - Ширл Хенке

– Ты знакома с Малышом Попрыгунчиком?

– Нет… – Она замялась —…Мы не представлены друг другу.

В ее голове не родилось путных объяснений своему поступку. Она попросту сунула записку и монетку в грязный кулачок мальчика и направила его в притон разврата, где в данное время обитал ирландец.

И вот теперь она гадала, откликнется ли Попрыгунчик на ее зов или сочтет это за глупую шалость вздорной девчонки. Она удивлялась сама себе, не понимая, что же привело ее на эту скользкую дорожку.

Еще вчера утром она и ее лучшая подруга Селия Хант покупали в местном магазине шляпки. Вернее, покупала Селия. Как обычно, Ребекка только лишь с завистью наблюдала за процессом примерки и покупки.

– Я все-таки думаю, что следует приобрести розовую. Она будет контрастировать с моими волосами.

Селия провела пухлой рукой по рыжим локонам, глядя на себя в большое зеркало галантерейной лавки и любуясь крошечным соломенным изделием, словно парящим у нее над головой.

– Она очаровательна, но, может быть, желтенькая тебе больше подойдет? – спросила Ребекка, отвергая в душе немыслимое сочетание розовой ленты с рыжими волосами, хотя ее подруге было вовсе недоступно такое понятие, как совместимость различных цветов.

Пожав плечами, Селия заявила:

– Пожалуй, я решу эту проблему просто и куплю обе шляпки. Если только ты не захочешь купить розовую себе. Мне показалось, что она тебя соблазнила.

Ребекка отрицательно мотнула головой.

– Нет-нет. Конечно, ты бери и розовую, и желтую.

Она отвернулась и вышла из тесной многолюдной лавчонки. Честно признаться, бывали моменты, когда Ребекку осеняла мысль, что ее подруга на редкость несообразительна, напрочь лишена чуткости и не умнее соснового бревна, срубленного в лесу возле озера Тихого. Отец Ребекки, Эфраим Синклер, был священником местной пресвитерианской церкви, а родитель Селии, Тайлер Хант, владел самым большим в городе торговым складом. Гардероб Селии состоял только из модных вещей, а Ребекка донашивала одежду своей старшей сестры Леа или же довольствовалась чем-нибудь совсем простеньким и дешевым.

Селия была одета в великолепное голубое шелковое платье с изящным турнюром и жакетом в обтяжку. На Ребекке же было бесформенное старое одеяние из зеленого муслина с глупой вышивкой, без всякого выреза на груди, словно у маленькой девочки. Как было бы замечательно иметь красивые платья! Но и как нехорошо быть такой эгоистичной и думать только о себе. Ребекка постоянно упрекала себя в излишней алчности и завистливости. Мама ее, конечно, права. Она неисправимая грешница.

Разве не великое счастье выпало ей на долю, что она выросла не в лагере золотоискателей, а в таком городе, как Уэлсвилл? А ведь она могла родиться и китаянкой, если б Господь не был так милостлив к ней! Бедные китайские рабочие вынуждены жить в палатках от рождения до смерти и ежечасно подвергаются унижениям. Правда, мама утверждает, что они сами виноваты в своей горькой участи, раз не верят в истинного христианского Бога. Но Ребекка сомневалась, что Бог уж очень хочет, чтобы кто-то вел такой жалкий образ жизни и чтобы с ним обращались так не по-христиански.

Ее отец – мягкий немногословный человек, образованный, но на удивление непрактичный – был живым воплощением доброты. Во многом это была его заслуга, что Ребекка была полна сочувствия ко всем обиженным судьбой.

Со своей стороны, мать воспитала в дочери чрезмерную тягу к самообвинению во всех мыслимых и немыслимых грехах. Довольно часто Ребекка преподносила своим родителям не очень приятные сюрпризы и повергала их в изумление.

Под внешней оболочкой благовоспитанной девочки бурлил свободолюбивый, подчас даже мятежный, дух. Она была вполне способна тайно, без спросу, снять у отца с книжной полки греческие мифы и прочесть их от корки до корки. Ужасный поступок для молодой леди, да к тому же дочери священнослужителя!

Или другой пример. Только бесстыдная и притом дерзкая авантюристка могла вместе со своей подругой Селией Хант однажды выкупаться нагишом в пруду позади летнего домика во дворе Хантов. И это произошло в раннем возрасте, когда обе они еще носили детские платьица, а волосы заплетали в косички. За каждый грех полагалось неотвратимое, но справедливое возмездие. Иногда оно выливалось в форму язвительных замечаний и материнских проповедей, но страшнее всего для Ребекки было смущенное, растерянное выражение в светло-зеленых добрых глазах отца, потрясенного проступком дочери.

В свои неполные восемнадцать Ребекка нередко чувствовала себя отвергнутой Богом грешницей, впрочем, не понимая толком, почему это так получается.

– Что ты такая мрачная, Ребекка Беатрис Синклер? Ты выглядишь как раскаявшийся в суде мошенник. Или как твоя благочестивая сестрица Леа. Что на тебя нашло? Может, это от жары? Так же жарко было только в то лето, когда мы удрали с урока старушки Фраминиган в воскресной школе и ныряли обнаженными!

На круглом добродушном личике Селии отразились приятные чувства при воспоминании о таком знаменательном событии в их общей биографии. Она с нежностью взяла Ребекку под руку.

– К сожалению, мы уже слишком стары для того, чтобы вновь этим заняться…

Мгновенно настроение Ребекки изменилось, тяжесть спала с души. Бог с ними, с этими глупыми шляпками, которые она не могла себе позволить купить! Где-то внутри ее искорками вспыхивал смех.

– Не думаю, что этот грязный пруд покажется нам таким же заманчивым, как в те времена, когда нам было по девять. Почему бы нам не прогуляться до Бентон-стрит?

Большие карие глаза Селии прямо-таки полезли на лоб.

– До Бентон-стрит? Это ведь там все салуны… и падшие женщины? Это же потрясающая идея! Как она пришла тебе в голову? Ты молодец, Ребекка!

– Ну, я думаю, мы не пойдем по самой улице, а погуляем у ее начала, не переходя границу района и железную дорогу. Надеюсь, там к нам никто не пристанет.

Ребекка поняла, что ее сумасшедший порыв захватил и Селию, которая в восторге захлопала в ладоши.

Две молодые девушки бодро двинулись по еловой аллее через парк, вышли к железнодорожному полотну, где начиналась запретная, но вожделенная Бентон-стрит, и здесь увидели толпу. Селия предположила, что увидеть, что там происходит, можно лучше всего с балкона заброшенного здания бывшей редакции газеты.

Очнувшись от воспоминаний, Ребекка оглядела пустынный парк и задумчиво покачала головой. Из всех ее прошлых выходок эта была уже на самом деле опасной – но и самой волнующей! Придет ли он?

Подходя к парку, Рори еще раз перечитал записку. Не оказаться бы в дураках, ввязавшись в эту «охоту за диким гусем»?