Опасность в бриллиантах - Мэдлин Хантер

Каслфорд поцеловал ее и сделал что-то такое языком и губами, что показалось Дафне приглашением. И тогда она поняла. Ощущая себя безнадежно развратной, радуясь, что его испытующий взгляд относился к такой простой вещи, Дафна попыталась поцеловать его так же, как он целовал ее.

Нет, ее научили немногому, но в последующие несколько минут она получила первый урок — как выражать свою страсть обоюдно. Она стала активно разжигать этот рискованный огонь, у нее закружилась голова от осознания своей власти, а собственная дерзость потрясла ее. Она даже осмелилась поцеловать Каслфорда в шею и робко скользнуть рукой под его жилет.

Вот он движется в текучей невесомости, несет ее на то султанское ложе и кладет на шелковые подушки. Снимая галстук, жилет и рубашку, он не отрывает от нее взгляда. Дафна закрывает глаза, потому что то, как он на нее смотрит, немного пугает ее.

«Ты дура, что доверяешь ему. Ты же знаешь, он не остановится. И более порядочные мужчины не остановились бы, а он гордится своей греховностью».

Какой бы силой ни обладал этот внутренний голос, в следующий миг она его уже не слышала. Каслфорд присоединился к ней на шезлонге и подчинил ее себе одним искусным поцелуем и разрушительной лаской.

Он обнял Дафну так, что ей не оставалось ничего другого, как обнять его в ответ. Его тепло окружило ее, окутало, а ощущение под ладонями его кожи, его твердых плеч и спины словно загипнотизировало ее. Она ласкала его, подчиняясь инстинкту, и напряжение и жар лишь усиливались.

Каслфорд отпустил ее. Повернул. Платье сделалось свободным, и корсет тоже. Ткань соскользнула с плеч, и груди обнажились.

Он снова повернул ее. Дафна попыталась прикрыться руками, но он отвел руки, и она, ничем не прикрытая, предстала перед его взглядом. Он смотрел, а ткань сползала все ниже. Шок, возбуждение, прохладный ветерок… Дафна невольно ахнула и тут же ахнула еще раз — его рука скользнула по ее обнаженному телу, снимая с нее платье и сорочку.

Она не решалась взглянуть ни на себя, ни на него, не в силах осознать, что с ней происходит, как на нее действует нагота и уязвимость. В душе шевельнулся настоящий страх, но его заглушило такое мощное желание, что Дафну затрясло.

Он больше не прикасался к ней. Затем он шевельнулся, она открыла глаза и увидела, что он вытянулся рядом, подпер рукой голову и смотрит на нее. Другая его рука поставила коробочку с серьгами между ее обнаженных грудей.

— Надень их для меня.

Дафна встала на колени, чтобы как следует закрепить серьги, и почувствовала: она только что сдала какие-то жизненно важные позиции, но не поняла, какие именно.

Серьги были не тяжелыми и не слишком длинными. Дафна плотно прикрутила винтики. Каслфорд приподнялся на локте, чтобы разглядеть их и ее.

Его рука коснулась одного уха и двинулась ниже. Он погладил ее грудь. Мучительное наслаждение хлынуло в низ живота, заставляя ее терзаться в худшем смысле этого слова.

— Это единственные драгоценности, подходящие тебе, — сказал он. — В бриллиантах ты само совершенство, изысканная, чарующая. — Он поцеловал ее в ушко, потом в шею, потом наклонился и поцеловал грудь. Язык лизнул сосок, и Дафну пронзило восторгом. — А теперь делай то же, что и я, и сегодня мы вместе познаем наслаждение.

Он встал на колени, расстегнул пряжки на брюках. Дафна вздрогнула, но она зашла слишком далеко, чтобы волноваться, поэтому просто откинулась на подушки, глядя, как он снимает брюки.

Он стоял на коленях, глядя на нее сверху вниз, и золотистые искорки в глазах опасно сверкали. Они гипнотизировали Дафну, и она поняла — просто поняла! — чего он от неё хочет. Она и сама этого хотела, поэтому без тени робости протянула руку и коснулась обнаженной груди, позволив себе истинное удовольствие — смотреть, как собственная рука движется по его телу, ласкает твердые мускулы и мягкую гладкую кожу, скользит по напряженному животу и плотным ягодицам. Под ее лаской тело и лицо Каслфорда напрягались все сильнее, а естество затвердело и увеличилось, требуя внимания. Чуть более застенчиво — но, к ее большому изумлению, не так уж и робко — она погладила бедро Каслфорда и прикоснулась к его естеству.

Его глаза на мгновение закрылись, а когда открылись снова, в них плясали дьявольские огоньки. Он подался вперед и навис над Дафной, опираясь на локти и колени.

— Только не останавливайся. — Голова его опустилась, язык, зубы и губы начали свою чувственную игру, дразня ее груди, покусывая и полизывая их, и очень скоро сознание Дафны полностью затуманилось, она забыла обо всем, кроме этих ощущений.

Она не только не останавливалась, она стремилась свести Каслфорда с ума, чтобы не быть такой уязвимой. Она гладила его древко, сжимала его в руке, а когда тело начало умолять о наслаждении, Дафна перестала понимать, что делает. Тут Каслфорд лег рядом, и она больше не могла дотянуться до его орудия.

Когда его рука начала ласкать ее внизу, Дафна благодарно раздвинула ноги. Она приподнимала бедра навстречу его руке, она жаждала, став бесстыдной в своей потребности, забыв о гордости. Она едва не умоляла его забыть о своем обещании и взять ее по-настоящему. Она льнула к нему, стремясь к тому дивному облегчению, что испытана на барке.

И вот уже оно близко, совсем близко… и тут Каслфорд снова удивил ее. Он сполз с ложа, опустился на колени, притянул Дафну к себе, широко раздвинул ее ноги и опустил голову.

Поцелуй так потряс ее, что все тело содрогнулось. Наслаждение сделалось таким сильным, что она едва не лишилась чувств. Ей казалось, что она умоляет, что она рыдает, потому что и то и другое происходило у нее в голове, — вожделение и страх слились воедино.

И наконец это случилось — ее захлестнуло полыхающим огнем, от которого лопнула туго скрученная пружина. Восхитительное ощущение заливало ее жаркой волной, лишая собственной телесности.

Каслфорд приподнялся и накрыл ее своим телом. Дафна словно уплыла на небеса. Его руки обнимали ее, его бедра лежали между ее бедер, и ей показалось, что сейчас он возьмет ее, войдет в нее. Сквозь оцепенение пробилась тревога.

Тут она почувствовала на бедре что-то влажное. Значит, где-то среди страстной волны он тоже получил облегчение, и ощущение собственной уязвимости перестало ее пугать.

Каслфорд наклонил голову, поцеловал ее в ухо и начал поигрывать сережкой. Дафна ощутила ее тяжесть на щеке, и окутывавший ее туман рассеялся достаточно, чтобы осознать: она лежит голая, сверху на ней лежит голый мужчина, и все это после того, как она явилась сюда, исполненная решимости не допустить ничего подобного.

Дафна почти полностью пришла в себя, но так и не сумела прогнать ощущение близости. Оно изменяло все ее чувства, ее сознание и даже то, что она видела, глядя на Каслфорда снизу вверх.