Чародей в ярости. Чародей-странник - Кристофер Сташеф

Род старался вспомнить, какие именно чувства владели им в те мгновения, и вспомнил: он ощущал себя незащищенным, уязвимым. Это казалось невыносимым, он никак не мог позволить кому-то столько узнать о нем. Ведь они, воспользовавшись этим, могли сделать ему больно. Кроме того, он не мог допустить, чтобы кто-то знал наперед о его замыслах.

Затем ему припомнились другие ощущения… Он словно бы отступал, пятился, втягивался внутрь, вежливо, но решительно закрывал дверь и отгораживался от мира. Он готов был улыбаться и разговаривать со всеми, кто его окружал, но не желал никого допускать к своему внутреннему «я».

Род мысленно содрогнулся и прогнал воспоминания. Странно было представить, как при таком отношении к окружающим его брак продержался первые девять лет. Но с другой стороны, тот, кто знал Гвен, мог бы понять, как и почему. Род надеялся, что станет достоин ее.

Да? И каким же образом он намеревался этого достичь? Уж не превращением ли в рычащего демона всякий раз, когда что-то было ему не по нраву?

«Будь честен сам с собой, — сурово подумал Род. — Если Гвен предпочитает, чтобы мои эмоции и мысли были ей открыты, она должна быть готова смириться со всеми вытекающими отсюда последствиями». А что он мог бы поделать, если бы, сняв маску, оказался совсем не таким уж славным парнем?

Ну а вот теперь-то уж он был несправедлив к себе. Разве он не был славным парнем? И наверняка был какой-то способ обрести открытость, не уподобляясь то и дело берсеркеру.

Способ должен был существовать, и Род намеревался посвятить его поискам все свои усилия — как только покончит с нынешним грамерайским кризисом.

Род сидел неподвижно. Он вдруг вспомнил о том, что тот метод, который он избрал для самообороны на этот раз, мог и не сработать. Вероятно, ему не удалось добиться телепатической непроницаемости и он оставался уязвимым для телепатов, осуществлявших прочесывание княжества.

Он не шевелился. Он осторожно приоткрыл свое сознание, но при этом закрыл глаза и притворился спящим. Мысли свои он тоже «усыпил», преобразил их в сны, а разум распахнул для поглощения информации.

Он не услышал ни единой мысли.

Род ни за что бы не поверил в то, что на сто миль вокруг нет ни одного мыслящего существа. Отсутствовали не только человеческие мысли. Когда Род вот так настраивался, он всегда ощущал непрерывное бормотание сознаний животных, их несложные, но яркие эмоции — голод, злость, желание. Даже дождевые черви — и те излучали острые, сильные волны удовлетворения, радостно пробираясь сквозь комочки земли.

Но теперь ничего подобного не было. То ли черви зарылись в песок, то ли разум Рода стал бездействовать в обоих направлениях. Он не слышал ничего — ни фонового шума, ни радости парящего над полем жаворонка… Ничего. Ему казалось, будто бы у него отняли некую очень важную составную часть, что он стал меньше и слабее, чем был раньше. После трехлетней практики телепата это ощущалось как тяжелая болезнь.

Но это было необходимо. Будь все иначе, его бы быстро выследили, а потом убили.

Стоило Роду осознать это — и ему сразу стало легче. «Нет, — подумал он, — уж лучше ментальная глухота, чем вечный сон. К тому же „глухота“ временная, она пройдет».

Он надеялся на это.

Он встряхнулся и чуть-чуть приоткрыл глаза. На дороге, насколько хватало глаз, не было видно ни души. Но кто-то мог следовать за ним, поэтому Род продолжил старательно играть избранную роль. Он медленно поднялся, проморгался — как бы спросонья, словно не сразу понял, где находится. Потом запрокинул голову — как бы вспомнил, где он, улыбнулся, зевнул и потянулся. Наклонился вперед, упер локти в колени и некоторое время просидел так, озирая окрестности. Наконец «Оуэн» отвязал вожжи от перекладины, расправил плечи, цокнул языком и слегка ударил коня вожжами. Конь поднял голову, оглянулся, удостоверился в том, что его хозяин проснулся, повернул голову и зашагал по траве. Повозка заскрипела, застонала и поехала к большой дороге.

Как только деревянные колеса застучали по булыжникам, Род вступил в сражение с охватившим его страхом. Он вдруг испугался того, что после окончания сражения с эсперами-отступниками может остаться ментальным калекой. Тогда он ни за что не смог бы вновь полностью воссоединиться с семьей.

— Все в порядке, Веке. Я закрыл мое сознание. Теперь весь мир для меня телепатически невидим.

— А ты невидим для мира? — удивленно спросил Веке. — Не перестарался ли ты, Род?

— Может, и перестарался, но в стране враждебных телепатов это было, на мой взгляд, необходимо.

Робот немного помолчал и медленно кивнул:

— Это мудрая мысль, Род. Если бы спросил у меня совета, я бы тебе порекомендовал поступить именно так.

Род почувствовал в этой фразе скрытый упрек.

— Я не мог обратиться к тебе за советом, Веке. Ведь вражеский телепат мог прочесть мои мысли. — После непродолжительной паузы Род добавил: — Это очень страшно, Веке.

— Догадываюсь, Род. Наверное, это непросто — после того, как ты три года был телепатом. Но думаю, Альфар все-таки пострашнее.

— Кто? Он-то? — Род пожал плечами. — Не думаю. Это я в том смысле говорю, что, если случится самое плохое и я не вернусь, в поход выступит Туан.

— Очень мрачный прогноз. А чего же ты боишься, Род?

— Боюсь, что так и останусь запертым внутри себя, — признался Род и зябко поежился. — Боюсь, что так и не сумею снова раскрыть свой разум.

Глава девятая

Солнце клонилось к закату впереди, слева от дороги, и заливало и ее, и листву деревьев оранжевым светом. Мир от этого казался немножко лучше, чем был на самом деле, и Род, глядя на него, стал успокаиваться. Эта дорога стала казаться ему волшебной, ведущей посреди деревьев с золочеными листьями к чему-то непредсказуемому, какому-то прекрасному царству.

Но вот из-за поворота послышался испуганный вскрик и тут же — целый хор сердитых голосов. Дубинки ударились о дубинки, дерево сошлось со сталью.

Род очнулся от забытья и насторожился. В следующий миг он прокричал:

— Вперед!

И Веке рванул с места в карьер. Повозка подпрыгивала и скрипела, дыни и кочаны капусты сыпались на дорогу. На повороте повозка накренилась так, что преодолела его на одном колесе. Род увидел пожилого седоватого мужчину, который, размахивая во все стороны куотерстафом, отражал яростные удары троих косматых верзил с бородками пятидневной выдержки. У двоих на головах красовались стальные шлемы, но при этом с палками они управлялись кое-как. Прямо на глазах у Рода мужчина ухитрился треснуть одному из здоровяков дубинкой по макушке. Тот взвыл от боли и зажал голову рукой, но, убедившись в том, что не ранен, взревел и снова бросился в драку. Он так размахнулся своим куотерстафом, что казалось, готов смести все на своем пути.