Быть Лолитой - Элиссон Вуд

43. Прости за мое эго.

44. Прости, если когда-либо поднимал вопрос о деньгах.

45. Прости, что не всегда могу тебя понять.

46. Прости, если заставлял тебя думать, будто тебя сложно содержать, это не так.

47. Прости, если когда-либо сомневался, что ты меня любишь.

48. Прости, если разочаровывал тебя.

49. Прости, что все привело нас к этому.

50. Прости, что я не та фантазия, о которой ты мечтала.

Но я и не прошу прощения:

1. Не жалею, что мы встретились.

2. Не жалею о ночи @ Star Wars.

3. Не жалею за «нет» в нашу первую ночь.

4. Не жалею, что люблю суши.

5. Не жалею, что купил тебе кольцо.

6. Не жалею, что мы провели лето и каникулы вместе.

7. Не жалею, что мы ходили на Rhapsody.

8. Не жалею ни об одном моменте, который мы провели вместе.

9. Не жалею о том, что ездил в Итака.

10. Не жалею, что ты не старше.

11. Не жалею, что ты – это ты.

12. Не жалею, что видел Джона Майера.

13. Не жалею, что пишу тебе песни.

14. Не жалею, что мы обсуждали наше общее будущее.

15. Не жалею, что рассказал Гейбу.

16. Не жалею, что рассказал Лизе.

17. Не жалею, что рассказал Улману.

18. Не жалею, что занимался с тобой любовью.

19. Не жалею, что целовал тебя.

20. Не жалею, что люблю тебя.

Он завершил письмо так:

«Элиссон, я могу продолжать бесконечно. У меня было написано для тебя кое-что совершенно другое до того, как мы поговорили по телефону в четверг и ты сообщила мне о своем решении… Что я знаю точно, так это то, что я думаю о тебе прямо сейчас и чувствую то самое сумасшедшее предвкушение и воодушевление, и мурашки по телу, которые чувствовал, когда смотрел на тебя год назад…»

Я свернула и развернула письмо.

Ник продолжал звонить, даже после того, как сказала ему, что встречаюсь с другим, и продолжал слать письма. Я перестала их хранить.

Я начала ходить на вечеринки с девчонками. Со своим новым парнем. Мы не спали ночами напролет, пили и смеялись. Том водил меня в кинотеатр искусств на другом конце города Корнелла, чтобы посмотреть черно-белое кино или странные фильмы о культах. Мы фотографировались вместе. Я крепила снимки на свои стены, туда, где каждый мог их увидеть. Но я не рассказала ему или кому-либо об учителе. Несмотря на то, что наши отношения были позади, и колкая грусть, поглощающая меня каждый раз, когда что-то напоминало о Нике, утихала с каждым днем, сам факт того, что у меня был секрет, остался. И оставался. И каким-то образом становился лишь тяжелее изо дня в день. Или, может, я стала замечать это все больше, потому что в нем не было ничего веселого или радостного, что могло бы меня отвлечь. Теперь не осталось ничего, кроме лжи.

На весенних каникулах, снова оказавшись в своей детской спальне, я не могла спать. Была так близко к Нику, всего в тридцати минутах езды вместо пяти часов. Я знала, что он никогда не покажется на пороге дома моих родителей, но не могла отделаться от чувства – будто я в ловушке. Будто он имеет какую-то власть надо мной. Я решила, что хочу все вернуть. У меня осталось много памятных подарков за прошедшие полтора года, которые он сохранил, которые не разрешил мне взять в колледж. Записки с тех времен, когда я еще была школьницей, тетради, в которых мы переписывались. И у меня все еще был ключ от его апартаментов.

Хотя у меня и были каникулы, я знала, что в школе каникул нет. Я приехала к его апартаментам посреди дня и вошла. Села рядом с кошкой, Герцогиней, на диван, она, наконец, полюбила меня настолько, что разрешала себя гладить до тех пор, пока не зашипела и не ушла. Ее было сложно понять. Я зашла в его спальню, увидела скомканную простыню и заправила кровать. Медленно заправила края простыни, ведя руками по гладкому хлопку. Простыни были белоснежными. И бордовое покрывало. Два цвета рядом, как в то первое утро, когда у меня пошла кровь и он наорал на меня. Я взбила подушки.

В углу комнаты стоял маленький деревянный комод. Я знала, что все о нас лежало в нижнем ящике. Открыла.

Оттуда пахло моими духами. Все фотографии нас, ну, отдельно каждого из нас. Пленки с этими снимками. Записки на разлинованных листах. Игрушки из Happy Meal, которые мы покупали во время дорожных путешествий, он сохранил. Чеки.

Я взяла наволочку из его шкафа и скинула в нее все вещи, не думая о том, помнутся ли фотографии и порвутся ли записки. Я не знаю, почему плакала и когда начала. Поняла это, когда увидела, как мои слезы оставляют темные следы на бумагах в моих руках. Погладила Герцогиню еще раз. Оставила ключ на его кухонном столе и захлопнула за собой дверь. Не написала записку.

Когда я вернулась в колледж, к друзьям, которых завела, и к своему новому парню, то по-прежнему чувствовала себя опустошенной. Чем больше я сближалась с людьми, тем хуже становилось врать о своем прошлом и все умалчивать.

Мне нужно было кому-то все рассказать. Я решила поговорить с Ричи, который знал Ника по школьным постановкам. Его общежитие было всего в нескольких минутах ходьбы в студгородке, и он был одной из причин, по которой нам с Ником приходилось все скрывать даже здесь. Мы с ним сели на лавочку на холодной улице, и я сказала ему, что должна кое-что рассказать.

Не помню точно, что сказала. Плохо помню реакцию Ричи. Помню только, как стало легче внутри, будто с каждым выдохом меня покидало что-то тяжелое. Я рассказала ему всю историю – встречи в закусочной, шифры на меловой доске, как переспала с Ником после вручения аттестатов, дорожные путешествия, как мы были в Итака вместе месяц назад. Показала ему кольцо из Tiffany’s. Оно было у меня на пальце. Не знаю почему. Помню, что Ричи поверил мне и пообещал, что никому не расскажет. И помню, каково это было, рассказать кому-то – раскрыть ладони и позволить секрету улететь. Свобода.

25

Спустя несколько недель я хотела, чтобы ничего этого не было. Хотела, чтобы все это никогда не случалось со мной. Я убрала кольцо в ту же коробку, где хранила все письма Ника, вещи, которые остались у меня со школьных времен, и вещи, которые я забрала – его галстук, несколько школьных записок, которые сохранила, не сказав ему, справки о прогулах