Имам Шамиль - Шапи Казиев

Когда в новой столице поселился и шейх Джамалуддин Казикумухский с семьей, Шамиль обратил внимание на дочь своего наставника Загидат. Ей тогда только исполнилось 16 лет, но это была девушка замечательная во многих отношениях. От отца она унаследовала ум и проницательность, благородный облик, была необычайно образованна, читала наизусть Коран и могла соперничать с учеными-алимами в знании богословских наук.

Шейх согласился отдать дочь за Шамиля. Шуайнат не возражала. Кроме прочего этот брак стал благом и в политическом смысле: женой аварца Шамиля стала лачка, да к тому же наследница семьи Пророка. Многонациональность Имамата укреплялась кровно и духовно. Скромная свадьба состоялась в середине 1846 года.

Молодая жена оказалась к тому же весьма сметливой и расторопной в житейских делах. Вскоре в ее крепких руках оказались все ключи дома, а быт обрел размеренность и твердые правила.

Шуайнат с радостью уступила ей право называться старшей женой, хотя Загидат была намного ее моложе. Себя Шуайнат не без оснований считала любимой женой Шамиля, и это положение было ей несравненно дороже права руководить хозяйством большого имамского дома.

ПОХОД В КАБАРДУ

Шамиль прилагал усилия для привлечения в Имамат горцев Западного Кавказа. Уже не раз являлись к нему посланцы от черкесских народов, балкарцев и ингушей, заверяя, что с появлением отрядов Шамиля население поголовно восстанет и перейдет на его сторону. Даже некоторые князья, недовольные царскими порядками, согласны были принять шариат и влиться со своими людьми в государство Шамиля.

Западный Кавказ, вплоть до Черного моря, был охвачен волнениями: народы восставали против выселения их с родных мест, выходили из подчинения своим дворянам и требовали полного равенства по примеру Имамата. В ответ бывшие владельцы просили царские власти вернуть чернь в прежнее состояние. Подавление одного восстания приводило к уже повсеместным волнениям с изгнанием дворян и конфискацией их собственности.

16 апреля 1846 года во главе почти 20-тысячного отряда Шамиль двинулся в Кабарду. Используя благоприятную ситуацию, он намеревался поднять на совместную борьбу Западный Кавказ и перерезать Военно-Грузинскую дорогу.

В этот период происходила передислокация войск царской армии: одни части расформировывались, другие выводились в Россию и заменялись свежими частями. В возникшей неразберихе поход Шамиля оказался полной неожиданностью.

Попытки усилить гарнизоны Сунженской линии успехом не увенчались. Отряд Шамиля пробился через линию и вошел в Кабарду. И в который уже раз положение спас вездесущий Фрейтаг, взявший инициативу на себя. Собрав еще дееспособные части он бросился преследовать Шамиля.

Командование приняло экстраординарные меры для удержания населения от присоединения к Шамилю: знать пошла на значительные уступки крестьянам, были отменены наиболее тяжкие повинности, а агентура не жалела денег на подкупы.

В результате, вопреки заверениям своих посланцев, основная часть населения имама не поддержала, отказывая мюридам даже в провианте и фураже. Вместо повстанцев к Шамилю явился один из почитаемых предводителей кабардинцев. Он подарил имаму прекрасного скакуна и дал понять, что Шамилю лучше вернуться обратно. К тому же возникла реальная опасность окружения и отряд имама мог оказаться в ловушке. Чтобы не оказаться отрезанным от своих основных сил в Имамате и успеть к переправам прежде царских войск, отряду Шамиля пришлось совершить стремительный бросок назад. За полтора дня было преодолено расстояние в 140 верст.

Однако переправа на Тереке оказалась занятой отрядом полковника Меллера-Закомельского. На открытие переправы была брошена конница Хаджи-Мурада, которая оттеснила противника и позволила отряду имама благополучно перейти реку.

С тех пор Шамиль начинал новые походы, полагаясь только на собственные силы.

БОИ ЗА АКУША-ДАРГО

После неудачного похода на северо-запад Шамиль начал кампанию на юго-востоке. В начале октября с отрядом в 20 тысяч человек он вторгся на территорию Даргинского округа, граничившего с Имаматом в Среднем Дагестане и сохранявшего относительный нейтралитет в военных действиях. Шамиль переправился через реку Кара-Койсу и занял крупные даргинские села Цудахар и Хаджал-махи.

Часть отряда во главе с Даниял-беком направилась в верхние тсазикумухские общества для отражения возможного появления Самурского отряда генерала Аргутинского, а сам Шамиль углубился в даргинские земли, занимая одно село за другим. И повсюду находились желающие влиться в отряды имама.

12 октября Шамиль занял саму Акушу и назначил управляющим кадием своего сторонника Абакара-Хаджи. Восстание разрасталось и к нему уже готово было примкнуть население Приморского Дагестана.

Остановил Шамиля командующий войсками в Северном Дагестане генерал Бебутов. Его отряд стремительно выдвинулся к аулу Аймаки, выбил из него мюридов, занял большое село Лаваши и 15 октября подступил к селу Кутиши, в котором Шамиль имел выгодную позицию.

Шамиль намеревался заманить Бебутова в узкое ущелье у села Аймаки, где засел Хаджи-Мурад, окружить отряд, а затем разбить или взять его измором.

Но Бебутов не поддался на уловку и неожиданно ночью атаковал Шамиля в Кутишах. Причем прорвавшие оборону с-двух сторон драгуны спешились и ударили в штыки.

Несмотря на отчаянное сопротивление, Шамиль эту битву проиграл и был вынужден уйти за Аварское Койсу, оставив на позиции пушку и трофеи.

Подоспевший было на выручку Хаджи-Мурад со своим отрядом и повстанцами окружил арьергард Бебутова, но силы оказались слишком неравны. Хаджи-Мураду пришлось отступить, как и Шамилю, с большими потерями.

Узнав о поражении Шамиля, Даниял-бек тоже отступил, не дав решительного сражения наступавшему на его позиции отряду Аргутинского.

Воронцов ликовал и во всеподданнейшем отчете Николаю I самым подробным образом описал крупный успех своих войск против Шамиля, уверяя, что "в Среднем Дагестане не осталось ни одного мюрида…".

Стремясь перехватить инициативу, Воронцов повел политическую атаку. Повсюду были разосланы воззвания, предостерегавшие горцев от продолжения войны и сулившие всевозможные блага всем, кто от имама отступится. Кроме того, полагая, что трон Шамиля сильно пошатнулся, наместник пробовал наладить тайные связи с влиятельными сподвижниками имама.

Заканчивая год без явных успехов, но и без особых потерь, Воронцов мог считать его удачным, если бы под самое Рождество громко не напомнил о себе дерзкий Хаджи-Мурад.

ХАДЖИ-МУРАД ПОХИЩАЕТ ХАНШУ

Старая обида на Ахмед-хана, оклеветавшего его перед Клюгенау, не давала Хаджи-Мураду покоя. И теперь он решился отомстить. А так как Ахмед-хан Мехтулинский умер в 1843 году, предметом мести Хаджи-Мурада стала ханская семья. Вдова хана Нух-бика жила в Дженгутае — столице Мехтулинского ханства неподалеку от Темир-Хан-Шуры.

Не спросив Шамиля, Хаджи-Мурад с партией из двухсот мюридов двинулся ненастным вечером к Дженгутаю. Там стоял гарнизон из батальона пехотинцев, и жители чувствовали себя в полной безопасности. На это отчаянный храбрец и рассчитывал. И еще он рассчитывал на быстроту своих коней и отвагу товарищей. Те, кто в конях своих не был уверен, остались в засаде на случай преследования Хаджи-Мурада войсками. Остальные, проскакав 30 верст от границ Имамата до Дженгутая, к полуночи оказались перед окружавшей аул стеной. Несколько ворот в аул охранялись караулами. Один из караулов был молниеносно истреблен. Через несколько минут Хаджи-Мурад и его сподвижники были уже у ханского дворца, стоявшего на возвышении за стеной с крепкими воротами и охраной. Без малейшего шума была снята и эта охрана, но ворота оказались запертыми изнутри. Однако стоило Хаджи-Мураду свистнуть, подавая условный знак, как ворота отворились будто сами-собой. На самом деле их открыла сестра Хаджи-Мурада, служившая в ханском доме и предупрежденная о готовящемся визите.

Дворец был подвергнут стремительному разорению. Но главными трофеями храбрецов стали Нух-бика и вторая жена покойного хана Фатима. Когда в Дженгутае забили тревогу, Хаджи-Мурад с богатой добычей уже мчался к своей ставке в Хунзах и даже не слышал звучавших вслед выстрелов.

Внезапность, быстрота и полный успех предприятия повергли в изумление видавших виды джигитов.

Шамиль был недоволен самоуправством Хаджи-Мурада. Зато участники набега были горды своим удальством и богатой добычей, которую их наиб честно разделил между всеми, за вычетом части, полагавшейся в казну Имамата. Против того, чтобы вдохновитель набега оставил плененную Нух-бику у себя, никто не возражал. Лишь Даниял-бек, которому пленница приходилась тещей, пытался вызволить ее из-под власти Хаджи-Мурада, подозревая, что тот обратит Нух-бику в свою наложницу. Но Хаджи-Мурад не желал ее отдавать, рассчитывая получить большой выкуп.