Я умею прыгать через лужи. Это трава. В сердце моем - Алан Маршалл

Коляска была тяжелой и громоздкой. Мастер не позаботился о том, чтобы сделать ее полегче. У нее были два огромных Велосипедных колеса по бокам и одно небольшое, вынесенное вперед на прикрепленной к раме литой вилке. Две длинные ручки по обе стороны сиденья соединялись рычагами с коленчатым валом на оси. Ручки нужно было двигать взад и вперед поочередно, так что, когда одна находилась впереди, другая была сзади. На правой ручке имелось приспособление, позволяющее седоку поворачивать переднее колесо вправо и влево.

Чтобы сдвинуть коляску с места, требовалось большое усилие, но потом достаточно было просто ритмично работать руками, и она шла легко.

Я влез на сиденье и поехал по двору. Сначала коляска двигалась рывками, потом я приноровился работать руками ровно, и коляска пошла плавно, как велосипед. Через несколько дней я уже катил в ней по дороге, и руки мои работали, как поршни. Я ездил в ней в школу, и все ребята мне завидовали. Они влезали в коляску и садились либо мне на колено, либо друг против друга на изгибе вилки: Сидящий впереди мог ухватиться за ручки пониже меня и помочь двигать их. Мы называли это «отработать проезд», и я охотно возил всякого, кто отрабатывал свой проезд.

Однако ребята быстро уставали, так как руки у них не были натренированы костылями, и тогда я должен был обходиться без их помощи.

Коляска расширила мои возможности, и теперь я мог добираться до реки. Река Туралла находилась в трех милях от нашего дома, и я раньше видел ее лишь во время воскресных школьных пикников или когда отец ездил туда на дрожках.

Джо часто ходил к реке удить угрей, и теперь я мог его сопровождать. Мы привязывали две наши бамбуковые удочки к сиденью, клали кулек из-под сахара, предназначенный для пойманных угрей, на подставку для ног и отправлялись в путь. Джо сидел впереди, работая ручками короткими быстрыми рывками, я сжимал ручки повыше и толкал их дальше.

Мы ловили рыбу в субботние вечера и всегда уезжали из дому после обеда, чтобы попасть к Макалумову омуту перед заходом солнца. Макалумовым омутом называли длинную, глубокую и тихую заводь, где вода всегда казалась темной. Красные эвкалипты росли по берегам, простирая свои могучие ветви далеко над водой. Стволы деревьев были сучковатые, искривленные, почерневшие от лесных пожаров; на некоторых сохранились длинные узкие шрамы, оставшиеся с тех пор, когда какой-то абориген срезал с деревьев кору для своей лодки.

Мы с Джо сплетали целые истории вокруг этих деревьев со шрамами и тщательно их осматривали, ища следов каменного топора, которым туземцы пользовались для срезывания коры. Среди шрамов были шрамы поменьше, длиной с ребенка, и мы знали, что из таких кусков коры делались кулеманы — плоские блюда на которых женщины укладывали спать младенцев или носили ягоды и коренья, собранные для еды.

Одно такое дерево росло у самого берега, и его огромные змеевидные корни омывались водой Макалумова омута. Безветренными вечерами, когда поплавки застывали неподвижно на лунной дорожке, темная поверхность у наших ног вдруг начинала сверкать и переливаться, потом как бы расступалась на мгновение, и из воды показывался плывущий утконос. Он некоторое время наблюдал за нами своими блестящими глазками, затем, изогнувшись всем телом, погружался в воду и возвращался в нору меж корней старого эвкалипта.

Утконосы обычно уплывали вверх по реке и потом, не поворачиваясь, предоставляли течению нести себя обратно, а сами в это время занимались поисками червяков и личинок в воде. Иногда, когда они проплывали мимо, мы принимали их за рыб, так как на поверхности реки видны были лишь их изогнутые спинки, и забрасывали удочку в их направлении. Если утконос заглатывал приманку, мы вытаскивали его на берег, гладили, говорили о том, как хотелось бы оставить его у себя, а потом отпускали обратно в воду.

В норках под деревом жили еще водяные крысы. Они притаскивали со дна двустворчатые ракушки и разбивали их на плоской поверхности большого корня, а мы собирали осколки в мешочек и приносили домой на корм птице.

— Лучших ракушек для птиц нет нигде, — уверял меня Джо.

Но у Джо все было в превосходной степени. Он считал мою коляску «лучшей машиной, какую он видел в жизни», и удивлялся, почему никогда не устраивают гонки на таких колясках.

— Ты, наверно, был бы чемпионом, — утверждал он. — Предположим, ты стартовал бы наравне со всеми. Это ни черта не значит. Ни у одного парня нет таких рук, как у тебя. Ты легко перегнал бы всех.

Так он болтал, пока мы, сидя друг против друга в коляске, ритмично двигали руками взад и вперед и катили к реке. В этот вечер у нас обоих было чудесное настроение, потому что мы запаслись «клубком». Удить угрей на крючок — занятие весьма увлекательное, но ловить на «клубок» — куда интереснее: это удовольствие непрерывное и улов гораздо больше.

«Клубок» делается из червей, нанизанных один за другим на скрученную шерстяную нить так, что в результате получается один огромный червяк длиной в несколько ярдов.

Этот тяжелый шнур из червей затем сворачивается кольцом и к нему привязывается леска. Поплавок в этом случае уже не употребляется. «Клубок» забрасывается в воду и сразу погружается на дно; почти сейчас же к нему бросается угорь, но его пилообразные зубы застревают в шерсти.

Когда рыболов с удочкой почувствует толчок, он вытаскивает угря из воды на берег вместе с «клубком». Надо успеть быстро схватить угря, прежде чем он снова удерет в воду, перерезать ему шею ножом и бросить его в мешочек.

Угри скользкие, удержать их трудно, а иногда в «клубок» вцеплялись сразу два; тут мы с Джо поспешно бросались на них, хватали, но они выскальзывали из рук, и нам опять приходилось их ловить. Ожидая, пока клюнет, мы натирали ладони сухой землей, чтобы пыль, приставшая к ним, не давала рукам скользить. От слизи, которой всегда покрыто тело угря, пыль на ладонях превращалась в липкую грязь, и через некоторое время нужно было мыть руки и снова натирать их землей.

Добравшись до старого эвкалипта, мы развели костер и вскипятили чайник; в него моя мать заранее положила чай и сахар. Мы следили за стаями уток, которые быстро летели вверх по реке, точно следуя всем изгибам ее русла. Завидев нас, они резко взмывали вверх.

— Какая сила уток на этой реке! — заметил Джо, жуя толстый бутерброд с солониной. — Вот бы мне