НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 15 - Иван Валентинов

— Думаете, я не догадался, почему у вас нет ни единой книги по физике? Вы специально их уничтожили, чтобы никто не догадался о вашем открытии.

Альвару показалось, что в глазах Пульвера мелькнуло выражение безумия.

— Знаете, в чем трагедия Эйнштейна? — произнес Пульвер. — В том, что он слишком рано родился. К первой половине двадцатого века физика накопила слишком мало фактов о мире атомного ядра. Знаете, в те годы этот мир в ученых статьях именовали странным. В ученых статьях! Разве один этот штрих — не свидетельство бессилия? Гений не может не опираться на факты. Любой великий ум неизбежно ограничен своим временем. Пьедестал для него уровень современной науки. А если пьедестал слишком низок — может ли человек дотянуться до вершины, даже если он великан?

Пульвер перевел дух и закончил:

— Мне повезло больше, чем Эйнштейну. Ко второй половине нашего века наука накопила целый Монблан экспериментальных данных, неизвестных Эйнштейну. Могу сказать, научных фактов было столько, что их не вмещало самое пространство, которое от пытались объяснить…

Альвар уже почти не слушал Пульвера. Он думал о том, ка-с выжать из младшего клерка нужную информацию. Похоже, он не собирается добровольно ею поделиться.

Придется пустить в ход сигареты, пропитанные цеоном. Малая доза человек утрачивает волю. Крупная — впадает в бессознательное состояние. Крупная доза пока ни к чему: Альвар не собирался похищать младшего клерка. Нужно было выяснить уровень его знаний по теоретической физике. Рассчитывать на то, что этот уровень сможет в будущем повыситься, не приходилось ввиду почтенного возраста Пульвера.

Теперь нужно было изолировать Пульвера от Николаса и Эльгара. Альвар вытащил из кармана пачку сигарет, не распечатывая ее.

— Разве ты куришь? — спросил Николас.

— Курю, когда волнуюсь, — отрывисто произнес Жильцони.

Что правда, то правда: волновался он сейчас здорово.

Похлопав себя по карманам, Жильцони заявил:

— Вот беда, спички в гостинице забыл.

План Альвара основывался на том, что ни Эльгар, ни Николас не принадлежали к племени курильщиков. Пульвер тоже, кажется, не курил.

— Пойдемте на кухню, — предложил Антон. — Там электрозажигалка.

На кухне Жильцони вытащил сигарету, закурил и выпустил небрежно дым в сторону Пульвера. В воздухе поплыло синеватое, еле заметное облачко.

— Странные у вас сигареты, — сказал Пульвер.

— А что?

Пульвер закашлялся.

— Пахнут чем-то… сладким, что ли?

Жильцони улыбнулся:

— Мой любимый сорт.

— А как они называются?

— «Мечта физика».

— Не слышал, — покачал головой Пульвер.

Жильцони старался держаться подальше от облачка. Когда они возвратились в комнату, Жильцони, шедший сзади, погасил сигарету, едва початую, и сунул ее в карман: оставлять улики ни к чему. …Выражение изумления на лице Антона Пульвера быстро сменилось гримасой недомогания.

— Простите, мне нехорошо, — пробормотал Пульвер и опустился на стул. Дышал он тяжко, словно после быстрого бега. — Духота на улице…

— Да, душно, — посочувствовал Жильцони.

— Будет гроза, — сказал Николас.

Эльгар лениво поднялся и подал воду Антону. Тот с отвращением сделал глоток.

«Будто ему подали чашу с ядом», — подумал Жильцони. Ему казалось, что он в этом действе не участник, не преступник по стандартным законам, а зритель, который сидит в зале и смотрит на сцену. Первые акты трагедии были довольно-таки нелепы, но уже, слава богу, наступает финал.

Жильцони вытащил карандаш и блокнот, уже несколько потрепанный в бесполезных разъездах по белу свету.

Во всем нужна последовательность. Нужно идти от простого к сложному. Сначала он задаст несколько вопросов, связанных с основами физики, а потом уже перейдет к единой теории поля.

Альвар спрашивал, Пульвер отвечал. Но как отвечал! Он переврал вопрос, на который обязан был ответить и студент-первокурсник. Забыл? Исключено: Жильцони только что видел, какова память у Пульвера. Что касается цеона, то малая доза его парализует волю, но отнюдь не память.

Была не была!

— Напишите, пожалуйста, уравнения единой теории поля, — сказал Жильцони, нарушая тягостную паузу, и положил на колени Пульверу открытый блокнот.

Пульвер взял в руки протянутый ему карандаш и внимательно рассмотрел его, словно видел этот чрезвычайно интересный предмет впервые.

Наконец произнес:

— Я не могу написать эти уравнения.

— Не можете?!

— Как я могу сделать то, чего не сумели величайшие умы человечества?

Альвар судорожно сжал кулаки. Он готов был броситься на Пульвера и растерзать его. Но что толку? Несомненно, Антон говорил правду.

— Но откуда вы узнали об этом? — спросил Жильцони, все еще лелея сумасшедшую надежду, что все вдруг каким-то способом образуется.

— О чем? — кротко спросил Пульвер.

— О пространстве и времени, об элементарных частицах, о единой теории поля.

— Я читал обо всем этом, — сказал Пульвер. — Давно, лет пятнадцать назад. Ну и запомнил… Там про все это говорилось, и так доходчиво, увлекательно…

— Автор книги — Марк Нуш? — спросил Жильцони, уже догадавшись, откуда Пульвер черпал свои физические познания.

— Да, да, — обрадовался Пульвер. — «Бог, по крайней мере — человеческий бог, это тот, кто сумеет наконец воздвигнуть величественное здание единой теории поля», — произнес он медленно и торжественно.

— Что это?

— Марк Нуш, «Мир, закованный в уравнения», издание четвертое, страница двести восемьдесят девятая, — пояснил Пульвер.

— Но вы же блестяще считаете, черт возьми! — взорвался Жильцони. — На моих глазах вы побили калькулятор в решении дифференциальных уравнений. Это неслыханно! Или это тоже мираж?..

Эльгар вставил:

— Антон считает лучше всех в мире.

— Считаю я, действительно, неплохо, — сказал Пульвер. — В детстве меня демонстрировали в клинических аудиториях, как необъяснимый феномен природы. Я щелкал системы уравнений со многими неизвестными, словно орехи, нимало не задумываясь, как это мне удается.

— А физика? Неужели вы никогда не занимались физикой? — спросил Жильцони.

Пульвер прислушивался к чему-то, происходящему внутри, незаметному для других, но для него бесконечно важному.

Жильцони повторил вопрос.

— Физикой? К сожалению, никогда, — покачал головой Пульвер. — А может быть, к счастью.

В ярости Жильцони вырвал блокнот и сунул его в карман. Выходя из комнаты, он больно ушибся о дверную филенку.