Зoлoтaя Opдa и eе пaдeниe - Б. Греков

Нельзя не заметить, что М. С. Грушевский не только допустил здесь серьезное насилие над источниками, но и в своих предположениях разошелся с хорошо известными нам фактами: татары нигде не меняли общественного строя завоеванных земель, да и едва ли в силах были это сделать. Если бы они даже и смогли навязать побежденным свой способ производства, то этот способ производства не мог бы стать основанием для бесклассового строя, потому что монгольское общество этого периода было уже классовым.

Факты, явно противоречащие этим соображениям, М. С. Грушевский старается устранить при помощи своего собственного комментария. Например, утверждение, что местное население после уничтожения татарами местных эксплоататоров было "довольно своим положением", автору, конечно, трудно примирить с сообщением Лаврентьевской летописи о том, что митрополит Максим, "не терпя татарского насилия, оставя митрополию и збежа ис Киева, и весь Киев разбежася", поэтому автор вынужден сделать замечание о том, что это сообщение Лаврентьевской летописи "в значительной степени утрировано". Однако сам М. С. Грушевский согласен с тем, что митрополит уехал из Киева во Владимир вследствие "уменьшения доходов кафедры", но, по его мнению, "уменьшение доходов само по себе еще не может свидетельствовать о полном упадке и бедственном состоянии земли". Одним словом, автору во что бы то ни стало хочется доказать, что татарское завоевание не причинило Украине ущерба и что часть Украины под этой новой властью даже много выиграла, получив возможность жить особым общественным укладом, без местных господствующих классов. Стремление умалить итоги военного погрома — характерная особенность и другой работы того же автора. Имею в виду "Историю Украины — Руси". Он здесь прямо говорит о том, что население Украины было привычно к подобного рода нашествиям, — это были люди "под трубами повиты, под шеломами взлелеяны", — что оно и в данном случае спаслось бегством в леса, болота, овраги, пещеры и что татарский погром не был для него столь трагичным. Доказательство этому М. С. Грушевский видит в быстром оживлении Украины после татарской грозы. Однако и он признает, что это оживление уже не могло воскресить прежнего Киева.

Итак, кроме не очень ясного летописного замечания относительно своеобразных (и то, может быть, лишь на краткий период военных действий) отношений Болховской земли к татарам, у нас нет никаких данных для утверждения, будто часть земель бывшего Киевского государства вошла в состав Золотой Орды, оказалась в сфере ее непосредственной эксплуатации. Все данные последовавшего за завоеванием времени говорят о другом: все русские земли стали в зависимость от татарского хана через своих местных представителей власти.

Прошло первое, самое тяжелое Время внедрения ханской власти в русскую жизнь.

Князья, бояре, купечество, церковь сравнительно скоро нашли общий язык с татарской властью. Народная масса, на которую пала главная тяжесть золотоордынских даней и других повинностей, под натиском соединенных сил завоевателей и старых своих господ, опиравшихся на сильное татарское войско, вынуждена была смириться.

В столицу Орды, Сарай, отовсюду понаехало много русских. А так как здесь, на юго-востоке, на Азовском побережье и Северном Кавказе, с незапамятных времен жило много славян, то не удивительно, что в Сарае очень скоро, в 1261 г., была организована специальная православная Саранская епархия с первым епископом Митрофаном, поставленным русским митрополитом Кириллом III. В состав этой епархии кроме Сарая вошел и Переяславль Киевский; тогда глава этой епархии стал носить титул епископа саранского и переяславского.[414]

Но, несмотря на внешне налаженные отношения, антагонизм между побежденной страной и победителями устранен не был. Татары и не могли освоить Русскую землю, поскольку у них не хватало для этого организационных средств, поскольку их самих для этой цели было количественно мало, поскольку они, наконец, сами растворились в тюркской (кыпчакской) среде. Дальнейшее развитие России и Золотой Орды пошло в разных, диаметрально противоположных направлениях.

Если в Золотой Орде весьма заметно вызревали элементы распада, то среди русских княжеств в это же время шел энергичный процесс образования сильного национального государства.

По мере углубления этого процесса среди русского народа крепла надежда на освобождение от власти золотоордынского хана.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ ЗОЛОТОЙ ОРДЫ И РУСИ В XIV в.

Мы уже видели, какой тяжелый удар нанесло нашествие Бату Владимирскому великому княжеству и его ближайшим соседям. Удар пришелся главным образом именно на восточные русские княжества. "Тревожное татарское соседство, грозные усмирения народных волнений, налеты татарских отрядов, тягота от ханских баскаков и сборщиков дани не дали этим областям оправиться и во вторую половину XIII в. Население сбилось к западу, и этот сдвиг обусловил на рубеже XIII и XIV столетий заметный подъем "молодых" городов Твери и Москвы с землями, к ним тянувшимися".[415]

Авторитет Владимирского центра, столь высокий до появления Бату в восточной Европе, заметно падает. Деятельность владимирского великого князя Александра Невского на короткое время поднимает значение этого княжества. В дальнейшем мы видим, как руководство внешними сношениями, сношениями с Ордой и обороной границ ускользает из рук владимирских князей. "Знать Орду" становится самостоятельным правом отдельных князей.

Весьма показателен для характеристики отношений между Русью и Золотой Ордой эпизод, связанный с борьбой за власть сыновей Александра Невского. Старший сын Александра Невского, князь переяславский (Переяславля Залесского) Дмитрий Александрович, получил великое Владимирское княжение. Против него восстает младший его брат Андрей. Он отправляется в Орду, задаривает хана, получает ярлык на великое княжение: "испроси себе княжение великое под братом своим старейшим" и "приведе с собою рать татарскую". Летописные своды называют "боярина Семена Тонглиевича и иных крамольников", содействующих князю Андрею и даже побуждающих его к действию. Мы отсюда вправе заключить, что не личные мотивы князя выступают здесь перед нами, а интересы боярства. К сожалению, нам трудно проследить сколько-нибудь полно их роль.[416]

Дмитрий не думал повиноваться хану, и поэтому Андрей с татарской силой принуждает его покинуть Владимирское княжение. С. М. Соловьев по этому поводу замечает: "следовательно, здесь отношения татарские вполне совпадают с прежними отношениями половецкими; князь, желая воевать против другого, идет в Орду, как прежде на снём к половцам, и нанимает у татар войско". Сравнение верное только отчасти, так как между русско-половецкими и русско-татарскими отношениями имеется большая принципиальная разница: половцы не владели русской землей в том значении термина, которым характеризуются отношения Золотой орды к Руси.

Андрея поддерживают и другие русские князья;[417] Дмитрий Александрович бежал "в мале дружине" к Великому Новгороду. Здесь его не приняли, "показаша путь", и он направился, невидимому, в Псков и стал готовиться к бою. Он собрал для этого достаточные силы. Андрей опять спешит в Орду за новым татарским войском. Однако эти новые татарские силы принесли только разорение земле, но не укрепили великого княжения за Андреем.

Дело в том, что Дмитрий воспользовался внутренними осложнениями в Орде и обратился за помощью к сильному временщику, темнику Ногаю, враждебному Золотой Орде. Дмитрий нашел здесь поддержку и с помощью войска, данного ему Ногаем, осилил Андрея. Андрей снова отправляется в Золотую Орду, берет там новое войско. Он привел на Дмитрия какого-то царевича из Орды. Дмитрий напал на них, царевич бежал в Орду, бояре Андрея попались в плен.

Разбитый Андрей вместе с шестью другими князьями отправился жаловаться на Дмитрия к Ногаю. Ногай выслушал их жалобы и отправил с ними брата своего Дюденя с многочисленным войском. На этот раз судьба Дмитрия была решена "окончательно. Он должен был отказаться от великого княжения и скоро умер.

В этом эпизоде много интересного: тут и русские междукняжеские распри, и крупные политические осложнения в Орде, использование татарских сил для решения междукняжеских счетов, и эти самые счеты, вытекающие из интересов общественных группировок, поддерживающих князей в сложной и запутанной их борьбе, здесь же обнаруживается и слабость Владимирского княжения, уже успевшего потерять прежнее свое значение.

Среди русских княжеств в конце XIII в. видную роль начинает играть Тверское. В самом начале XIV в. (1304 г.) тверской князь Михаил Ярославич по случаю смерти великого князя владимирского отправляется искать великого княжения в Орду, где встречается со своим соперником, князем московским Юрием Даниловичем, приехавшим туда с той же самой целью. Тверской князь победил и стал "великим князем всея Руси". Владимирское боярство, очевидно, предчувствовало именно такой оборот дела, потому что по смерти владимирского князя оно поспешило "отъехать в Тверь", т. е. вступить в вассальные отношения к князю тверскому. Михаил Ярославич делает энергичную попытку завладеть Великим Новгородом, Нижним Новгородом, Владимиром, Переяславлем, Костромой. Попытка эта, однако, встречает большое сопротивление Новгорода Великого и решительный протест Москвы.