Зoлoтaя Opдa и eе пaдeниe - Б. Греков

Великий хан не удовольствовался визитом Константина. Ярослав сам должен был ехать на берега реки Орхона в ханскую ставку. В 1246 г. известный францисканец Плано Карпини, отправленный римским папой во главе миссии к монгольскому хану с целью собрать сведения относительно татар, которыми европейцы, напуганные вторжением Бату в Европу, стали сильно интересоваться, встретил в орде русского князя Ярослава. Плано Карпини в своем отчете рассказывает между прочим о том, что ему и князю Ярославу татары оказывали предпочтение.[388]

Кроме Владимиро-Суздальской земли, за Ярославом был утвержден и Киев. Но сам Ярослав в Киев не ездил, а поставил там в качестве своего наместника боярина Дмитра Ейковича.

Завоеванные татарским войском русские земли не вошли непосредственно в состав Золотой Орды.

Золотоордынские ханы рассматривали русские земли как политически автономные, имеющие свою собственную власть, но находящиеся в зависимости от ханов и обязанные платить им дань — "выход". Русские феодальные княжества стали в вассальные отношения к хану.

Зависимость от ханов выражалась в том, что русский великий князь садился на своем столе "пожалованием царевым". т. е. ханским. Это делалось от имени хана либо митрополитом русским, либо уполномоченным ханским. Посаженный на стол от имени хана князь ставился в то же время под контроль ханской власти. Это относится уже не только к великому князю, а и к другим князьям. Контроль этот осуществляли баскаки.

Курский баскак Ахмат держал баскачество курского князя, другие — по другим княжениям. Об этих баскаках Никоновская летопись говорит, что "сии велицы бяху".

В повести о мучении князя Михаила Черниговского сказано, что Бату поставил наместников и властителей по всем городам русским.[389] Известие повести подтверждается и Никоновской летописью, где под 1262 г. говорится о том, что по всем городам Батый и сын его Сартак посажали властей. В Новгородской I летописи и Софийском временнике под 1269 г. отмечается факт прибытия в Новгород владимирского князя Святослава Ярославича с полками владимирскими; с ним прибыл "баскак велик Володимирьский именем Амраган".[390] С. М. Соловьев считает, что это последнее упоминание о баскаках на севере; на юге, в Курске, последний раз о баскаке говорится под 1284 г. С. М. Соловьев по этому поводу замечает: "ясный знак, что на севере баскаков больше не было, иначе летописи не могли бы умолчать о них в рассказе о событиях, в которых татары принимали важное участие".

Но уже с конца XIII в., точнее — с первой половины XIV в., татарские баскаки исчезают. Сбор татарской дани возлагается на русских князей под ответственностью великого князя.

Власть хана по отношению к этим вассальным князьям формально выражалась еще и в том, что эти князья утверждались на своих княжеских столах ханами через вручение им ярлыков. Старший среди князей, или великий князь, тоже получал особый ярлык на великое княжение.

Татарский "выход" должны были платить все. С этой целью татары и производили переписи населения. Для первой переписи и сбора дани Бату послал баскаков. Об этой первой переписи мы имеем глухие намеки. В повести о князе Михаиле сказано, что население от батыевых полчищ разбежалось, а оставшихся в городе Киеве "сочтоша… в число и начата на них дань имати".[391] Новая перепись была произведена, как мы видели, в 1257 г. при хане Берне, который прислал для этого уже специальных численников. Эти численники, согласно показанию Лаврентьевекой летописи, поставили десятников. сотников, тысяцких и темников.

В 70-х годах XIII в. была новая перепись при хане Мешу-Тимуре. О годе этой переписи источники говорят неясно.[392] О других татарских переписях наши летописи не упоминают, но в других источниках мы имеем указания на продолжение этой практики.[393]

Лица, производившие эти переписи, в летописях называются численниками. Известен также и другой термин "писец", отсюда "писать" ("И почаша ездити оканьнии по улицам, пишюще-домы христъянскые").[394]

Однако не нужно думать, что татары ввели у нас какое-то новшество, до сих пор не известное. Мы не знаем, как именно производились переписи в целях собирания дани до татар, но мы имеем совершенно точные факты о взимании дани и единицах обложения ("рало", "плуг", "соха"). Этими уже готовыми единицами обложения и воспользовались татары. Татищев сообщает, что в 1275 г. великий князь Василий Ярославич "привез хану по полугривне с сохи, или с двух работников, и что хан, недовольный данью, велел снова переписать людей в России".[395] Тут мы, По-видимому, имеем неудачную попытку: Татищева объяснить сущность сохи: соха едва ли была представлена двумя работниками, но, конечно, Татищев не выдумал здесь сохи, а взял ее из летописи, до нас не дошедшей,

В ярлыке хана Менгу-Тимура российским митрополитам, писанном между 1270 и 1276 гг., мы имеем перечень повинностей. которые ложились на население завоеванных русских земель, но от которых избавлялось духовенство. Здесь написано: "… и не надобе им (духовенству, — Б. Г.) дань и тамга и по-плужное ни ям ни подводы, ни корм".[396] Тот же, только несколько расширенный перечень мы имеем и в ярлыке хана Узбека 1313 г. митрополиту Петру. Здесь дважды говорится о "поплужном".[397] В ярлыке 1270 — 1276 гг. называются и сборщики поплужного, причем оказывается, что эти сборщики не ханские, а русских князей: "а кто возьмет баскацы наши и княжие писцы и поплужницы и таможницы."[398]

От "числа" и вытекающей из него обязанности платить дань избавлено было только духовенство. "Чингий царь, но том кто ни будет, дали есмя жаловальные грамоты русским митрополитом и церковным людей., чтобы есте и последний цари по тому ж пути пожаловали попов и чернецов и всех богадельных людей, да правым сердцем молят за нас бога и за наше племя без печали и благославляют нас, и не надобе им дань, и тамга. во всех пошлинах не надобе им никоторая царева пошлина..".[399] Такова была политика татарских ханов по отношению к церкви, которую ханы совершенно справедливо считали политической силой и использовали в своих интересах. И ханы в этом отношении не ошиблись: публичная молитва духовенства о ханах внедряла в массы мысль о необходимости подчинения татарской власти.

Кроме дани татары требовали от русского населения некоторых повинностей, без которых татары не могли осуществлять своей власти. Как мы уже видели, с покоренных земель татарские ханы требовали прежде всего денег и людей. Освобождая духовенство от этих повинностей и платежей, ханы освобождали его и от поставки воинов, подвод, ямской повинности.

Для чего нужны были эти воины, в одном из ярлыков объяснено достаточно вразумительно: "егда на службу нашу с наших улусов повелим рать сбирати, где восхощем воевати, а от соборные церкви и от Петра митрополита никто же да не взимает к от их людей и от всего его причта…".[400] Собирание воинов с покоренных народов — это обычный прием татарской власти.

Что касается других повинностей, где применялась непосредственно людская сила, то здесь надо прежде всего указать на ямскую повинность, которая, По-видимому, не сразу стала натуральной. В первом известном нам ярлыке "ям" значит вид дани. Но татарские ханы ввели и "ям" как повинность поставлять лошадей татарским послам и чиновникам. В какой мере "ям" был новостью для Руси XIII в., - решить не так просто. Киевские князья тоже нуждались в средствах сообщения, и у нас есть ранние известия о них. Так, под 984 г. летописец говорит о радимичах, что "они платят дань Руси, по-воз везут, и до сего дне".[401] В объяснении этого текста существует разногласие. С. M. Соловьев считает, что здесь речь идет о доставке радимичами дани в определенное место в отличие от "полюдья".[402] Владимирский-Буданов[403] и Гурлянд[404] полагают, что здесь разумеются средства передвижения для военных дружин, княжеских данников и гонцов.

В Новгородской летописи под 1209 г. летописец, перечисляя обвинения, предъявленные восставшей новгородской массой посаднику Дмитру, как известно, стороннику владимиро-суз-дальского князя Всеволода III. очень заинтересованного в постоянных сношениях, а следовательно — и средствах сообщения с Новгородом, между прочим указывает: "повелеша… по купцем виру дикую и по возы возити и все зло".[405] Это место разъясняется при сопоставлении его с обычной формулой договора Новгорода с князьями: "а дворяном твоим по селом и купцов повозов не имати разве ратной вести" (разрядка моя, — Б. Г.). Совершенно очевидно, что под повозом разумеется повинность поставки средств передвижения.