Прорыв - Андрей Ливадный

«Пылевая буря сейчас не помешала бы», – подумал Иван, но небо от горизонта до горизонта оставалось ясным.

Звуки ожесточенной перестрелки на северной окраине усилились, раскатисто ухнуло несколько гранатных разрывов.

– Третий, вижу группу боевиков. Покинули здание, движутся к северу.

– Четвертый, подтверждаю.

– Седьмой, фиксирую наблюдателя, – пришел доклад от снайперской пары. – Снять не могу, еще один боевик осматривает южную окраину в бинокль.

– Первый, принял. Действуем по плану. Начинаю движение.

Ползти по каменной плите, с которой горячие ветра давно сдули слой почвы, нелегко: пот заливает глаза, жар исходит отовсюду, кажется, что ты попал на раскаленную сковородку…

Иван прополз десять метров, затаился.

Пара бойцов бесшумно продвинулась чуть дальше, заняла позиции.

Теперь очередь снайперов.

Отделение продвигалось медленно, метр за метром сокращая дистанцию до окраинных зданий.

Наконец пришел долгожданный доклад.

– Девятый, зафиксировал позицию второго наблюдателя. Могу работать.

– Седьмой, доложи, – потребовал Шершнев.

– Вижу «своего». Он переместился. Работать могу.

– Третий, что у тебя?

– Часовые выходят на связь каждые пять минут, – доложил компьютерный техник группы.

Пять минут… Достаточно, чтобы проникнуть на территорию больницы.

Одного из боевиков он видел в проеме окна. Тот как раз шевельнул губами, произнеся условную фразу, потянулся к пластиковой бутылке с водой.

– Снайперам, работать!

Неслышно ударило два одиночных выстрела. Боевик, за которым наблюдал Иван, дернулся и, даже не вскрикнув, мешковато осел, выронив простреленную бутылку с водой.

– Цель: первый корпус больницы. Заходим тихо. Внутри работать на поражение. Пленных не брать.

В приказе Шершнева прозвучала жестокая логика многолетней борьбы с террористами. Осуждали рядовых боевиков. Лидерам групп наемников чаще всего удавалось избежать заслуженного наказания. Взять Радича и его ближайших помощников живыми – означало дать им еще один шанс, позволить корпорациям вызволить своих наймитов, чтобы те продолжили начатое дело. Иван уже испил эту горькую чашу, спрашивая себя у экрана сферовизора, за что гибли ребята, если власть денег в международном трибунале решала практически все?

Так родилось негласное правило, прозвучавшее в короткой формулировке отданного приказа.

Кривая улочка выводила к двухметровому забору больницы. Бойцы действовали четко, слаженно.

– Периметр вырубил. – Дыхание техника группы чуть сбилось. – Минута, пока поймут, откуда помехи.

Бойцы уже прильнули к бетонному ограждению. Одни подставили плечи, другие вскарабкались на них, осторожно выглянув поверх преграды.

Двое снайперов отделились от группы минутой раньше, заняв позиции в зданиях, откуда просматривался двор больницы.

– Работаем по доступным целям!

Приказ командира как будто освободил энергию туго сжатой пружины. Сипло ударили короткие очереди «Штормов», звонко и жалобно посыпалось оконное стекло, первая пара уже находилась по ту сторону преграды, двое выскочивших из здания боевиков тут же рухнули, подкошенные снайперским огнем.

Иван, преодолев ограждение, рванулся к зданию.

Первый этаж.

Группа втянулась в узкий коридор. Двери, ведущие в палаты, оказались плотно заперты, подле каждой тускло светился монитор, показывая жертв, на которых проводились испытания запрещенных имплантов. Жуткие картины открывались взгляду. Уже не люди, а некие биокибернетические существа находились в изолированных помещениях. Контрольные мониторы, разделенные на оперативные окна, демонстрировали не только общий план стерильных боксов, но и точки имплантации. У большинства подопытных головы фиксировались в специальных приспособлениях, черепные коробки несчастных были вскрыты, к ним тянулись компьютерные кабели.

Невольная дрожь пробегала по спине от увиденного. Спасать здесь уже некого, вряд ли вживленные в мозг устройства можно извлечь без фатальных последствий.

Мысли промелькнули и ушли.

Конец коридора. Лестничная клетка, марши, ведущие в подвал и на второй этаж.

Шершнев жестом распределил людей.

Двое в подвал, четверо наверх.

Второй этаж занимали лаборатории. Здесь, как и во всем здании, поддерживалось постоянное избыточное давление, пост охраны отсутствовал, видимо, рядовых боевиков сюда не пускали, опасаясь нарушения стерильности.

Зато звери в белых халатах исчислялись десятками. Они не ударились в панику, не замерли от внезапного шока – у каждого оказалось оружие, которым они владели не хуже боевиков, находящихся вне здания.

В коридоре завязалась ожесточенная перестрелка. Прозрачные раздвижные двери из пулестойкого пластика держали попадания игольчатых боеприпасов, но под огнем ИПК разлетались искрящимся крошевом, изнутри помещений по шестерым ворвавшимся на этаж бойцам российского спецназа били автоматы, в коридоре рванула дымошумовая граната, и все погрузилось в молочную пелену, лишь на проекционных забралах БСК четко фиксировались тепловые контуры пытающихся ускользнуть «врачей».

Трое бежали к холлу, через который открывался доступ ко второму корпусу больничного здания.

Иван мгновенно понял – этих успеет перехватить только пуля, резанул очередью, зафиксировал падение.

– Штокман, первый корпус взяли! Снайпера держат подступы к больнице! Подтягивай подкрепление к западному крылу. Радич попытается сбежать, не дай ему уйти!

– Понял тебя, капитан. Бронетехника пошла.

Бой в здании разгорался с новой силой.

Один из троих «врачей», срезанных выпущенной Шершневым очередью, пришел в сознание.

Дикая боль сковывала тело.

Он со стоном перевернулся на спину, замер в луже собственной крови.

Мимо пробежало несколько человек в боевой экипировке.

Спецназ… – рыхлое сознание Радича фиксировало лишь обрывки реальности. Один остановился, не наклоняясь, осмотрел тела.

Сквозь дымчатое полупрозрачное забрало боевого шлема Станислав сумел рассмотреть черты лица русского капитана.

«Сейчас узнает меня и добьет».

Не узнал. Лицо, забрызганное кровью, искаженное гримасой предсмертной муки, обмануло русского. Он не произвел контрольного выстрела, Радич невероятным усилием воли заставил себя лежать неподвижно, будто мертвец.

Командир группы спецназа рванул дальше, через холл, к входу во второй корпус.

Минуту Радич лежал, не в силах бороться с болью, затем, стиснув зубы, пошевелился, сдерживая стон, перевалился на бок и медленно пополз в задымленный коридор, оставляя за собой широкий кровавый след.