Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные письма. - Роберт Скотт

На этом переходе мы любовались чудными световыми эффектами на южной части неба, при низко стоящем солнце. Над нашими головами, на серовато‑синем фоне, плыли ярко‑розовые облака. Вдали, как сквозь дымку, местами блестели освещенные солнцем горы.

Здесь крайне трудно предсказать, что случится завтра. Иногда южное небо смотрит мрачно и грозно, а через полчаса уже все изменилось. Земля то видна, то опять скрывается, смотря по тому, поднимется или опустится завеса тумана. Можно подумать, что погода кем‑то фабрикуется, а не является последствием тех или других условий. Все это очень интересно.

Вторник, 21 февраля. Новый лагерь, милях в 12 от Безопасного. Пройдено 15,5 мили. Выступили, по обыкновению, около 10 ч вечера. Сначала было светло, но скоро стемнело и стало трудно различать поверхность дороги. Собаки, по‑видимому, утомились. Часа через полтора после нашего выступления мы пришли к ледяной гряде, очертания которой лишь смутно различались. Вдруг Уилсон крикнул: «Держитесь за сани», и я заметил, как его нога уходит в трещину. Я подскочил к саням, но трещины не увидел. Пять минут спустя, в то время как обе упряжки бежали рядом, средние собаки нашей упряжки вдруг исчезли. В ту же секунду вся упряжка, пара за парой, барахтаясь изо всех сил и стараясь вылезть на твердый лед, стала проваливаться. Передний, Осман, напряг всю свою богатырскую силу и удержался. Удивительно было смотреть на него. Сани остановились, и мы отскочили в сторону.

В следующую минуту положение выяснилось. Оказывается, мы шли вдоль моста из смерзшегося снега, перекинутого через трещину. Сани на нем остановились, собаки же повисли над бездной между санями и Османом. Почему мы с санями не провалились за ним — совершенно непонятно. Я уверен, что лишние несколько граммов веса увлекли бы и нас.

Выяснив свое положение, мы оттащили сани от моста, якорем прицепили их ко льду и затем заглянули в глубь трещины. Собаки жалобно выли, повиснув в самых невозможных положениях, очевидно, страшно напуганные. Две из них выскочили из сбруи и смутно виднелись много ниже, на другом снежном мосту. Под действием тяжести повиснувших собак веревка с обоих концов цепи глубоко впилась в снег у трещины, и ее не было возможности сдвинуть с места.

Уилсон и Черри‑Гаррард, заметив случившееся, поспешили к нам на помощь. Сначала казалось, что почти нет надежды спасти наших бедных собак. К счастью, прежде чем пуститься в путь, я удостоверился, что нами захвачена с собой веревка; такие веревки применяются при подъеме на горы в Альпах.

Черри‑Гаррард поспешно притащил этот крайне полезный предмет. В подобных неожиданных случаях сразу всего не сообразишь, и в первые минуты все суетились довольно бестолково. Мы ни на дюйм не могли сдвинуть ни главную постромку саней, ни упряжь Османа и душившую его веревку. Скоро, однако, мысли наши прояснились. Мы разгрузили сани, отнесли в безопасное место спальные мешки, палатку и печку. Осман удушливо храпел. Ясно было, что его необходимо скорее освободить. Я сорвал ремни с одного спального мешка, и ими, с помощью Мирза, удалось на несколько дюймов оттянуть веревку, освободить Османа и разрезать на нем хомут.

Затем, прикрепив веревку к главной постромке, мы общими усилиями принялись тащить собак. Одного пса достали и отвязали, но тем временем веревка так глубоко врезалась в край льда, что дальше вытянуть ее не было никакой возможности. Но теперь мы могли сделать то, чего следовало бы добиваться с самого начала, а именно — поставить сани поперек трещины и с них работать. Это нам удалось, хотя при этом пальцы у нас немели. Уилсон крепко держался за прицепленную якорем постромку; остальные работали у другого конца. Веревка, которой управлялся Осман, была очень тонкая и могла оборваться. Поэтому пришлось спустить Мирза на фут или два ниже, и он прикрепил спасательную веревку к концу постромки.

Работа пошла правильнее. Мы вытащили собак попарно на сани и одной за другой перерезали хомуты. Труднее всего было оттащить последних собак, потому что они находились под нависшим краем ледяной коры, притиснутые отягченной снегом веревкой. Наконец, задыхаясь, мы вытащили на твердый лед и последнюю собаку.

Из тринадцати животных одиннадцать были спасены. Я не бросал надежды спасти и последнюю пару. Спустили спасательную веревку, чтобы узнать, хватит ли ее до нижнего снежного моста, на котором, прижавшись, сидели несчастные псы. Длина веревки — 90 футов, по оставшемуся же концу видно было, что мост находился на глубине около 65 футов. Я сделал на ней петлю и велел спустить себя вниз. Мост оказался крепким. Я схватил обеих собак. Одну за другой их вытащили на поверхность. Тут я услышал крики, визг и вой. Оказывается, несколько спасенных собак побрели ко вторым саням, и там завязалась жестокая драка. Все бросились разнимать драчунов, но скоро вернулись и, не без труда, вытащили и меня.

Все хорошо, что хорошо кончается. Надо сознаться, что поистине счастливо кончился этот крайне серьезный эпизод. Мы ощутили потребность подкрепиться пищей и сделали привал, поздравляя друг друга с таким, граничащим с чудом избавлением от большой опасности. Если бы сани провалились, Мирз и я неизбежно сильно пострадали бы, если б не были убиты.

Собаки — удивительные животные. Они пережили ужасную встряску. Три из них получили более или менее серьезные внутренние повреждения. Многие, барахтаясь в надежде выбраться, висели на одном тонком ремне, стягивавшем брюхо. Одна собака, на которой хомут сидел посвободнее, ухитрилась уцепиться за оба края трещины и с отчаянным воем делала усилия, чтобы совсем перелезть. Две собаки, повисшие вместе, каждый раз, как положение им позволяло, дрались и грызлись между собой. Трещина на это время превратилась в сущий ад, и несчастным животным время должно было казаться вечностью.

В 3 ч 20 м мы окончили спасательную работу; случилось же несчастье во втором часу! Некоторые собаки висели, наверно, более часа.

Я имел возможность основательно рассмотреть трещину. К востоку она поуже, а к западу слегка расширяется. В этом направлении я заметил любопытные изогнутые расщепления. Трещина продолжалась и ниже моста, на котором я стоял, но, думаю, нельзя было опуститься много ниже, не подвергаясь опасности быть защемленным. Снежный мост спас меня дважды. Возможно, имелось много шансов найти какую‑нибудь спасительную преграду, но я отнюдь не считаю, чтобы на это можно было рассчитывать. Провалиться глубже, куда не хватило б горной спасательной веревки, было бы ужасно.

Тотчас после завтрака мы отправились дальше. Скоро попали в рыхлый снег и на ровную поверхность. Можно надеяться, что трещин больше не встретится. Мы с трудом плелись, потому что собаки очень измучены. Да и мы тоже порядочно умаялись. К счастью, погода нам благоприятствует, палатка, в которой я пишу, залита солнечным светом. Такого тихого, теплого дня еще не было с тех пор, как мы выступили в поход. Находимся всего в каких‑нибудь 12 милях от Безопасного лагеря. Надеюсь завтра добраться туда без дальнейших приключений, но меня беспокоят некоторые собаки. Будет счастьем, если они все поправятся.