Повесть о советском вампире - Александр Слепаков

– Уже везут на мотоцикле – бумаги и оружие. У них все было готово по распоряжению райкома.

Участковый тяжелым взглядом окинул приехавшего майора и спросил:

– С чего начнем?

– Со вчерашними патрульными надо бы поговорить, – немного застенчиво предложил майор.

– Они в Багаевке, в больнице, – отозвался парторг. – Под наблюдением. Ведут себя не совсем нормально. Боятся ночи.

– Давайте поедем к ним в Багаевку, – сказал майор. – По дороге поговорим с вами, – обратился он к участковому. – Бумаги ваши и оружие получим по дороге. Я думаю, мы их встретим.

– Еще чем-нибудь могу помочь? – спросил парторг.

– Будьте под телефоном, пока мы не вернемся, большое спасибо, – сказал майор.

И они уехали на машине майора. Майор только сказал участковому, чтобы тот взял жезл, чтобы остановить мотоцикл из Багаевки. Мотоцикл они встретили еще на грунтовке. Сидящий за рулем майор посигналил и выставил в окно жезл, мотоцикл остановился. Документы и ствол привезли знакомые ребята, участковый подписал что нужно было, и все получил. Они пожали друг другу руки, и мотоцикл уехал обратно. Майор не вышел из машины.

47. Допрос патрульных милиционеров

Разговор с молодыми милиционерами в больнице информации о произошедших ночью событиях дал немного. Майор разговаривал с ними по очереди. Один сказал, что их напугала собака, другой – что они упали в какую-то яму. Оба утверждали, что никакого мужчины не видели. На вопрос, откуда появилась женщина, один сказал, что вышла из калитки, другой – что пришла по улице. Также они затруднялись ответить на вопрос, куда девалась женщина потом. Этого они точно не помнили, и восстановление данного факта оказалось для них совершенно невозможным.

Под воздействием вопросов майора они мужчину все-таки вспомнили, но кроме того, что он беспартийный, ничего сказать не могли. Но про его беспартийность помнили оба. И почему-то подчеркивали этот факт, видимо, он казался им обоим важной деталью. Откуда у одного из них синяк на щиколотке левой ноги, а у другого синяки на шее, похожие на следы пальцев, ни один, ни другой сказать не могли. При этом создавалось впечатление, что происхождение синяков было им хорошо известно, но они ни в коем случае не хотели признаваться в этих фактах, как если бы в них содержалось что-то страшное и постыдное. Один сказал, что ударился ногой об дерево, другой – что наткнулся в темноте на забор.

На вопрос, что с ними случилось потом и что их напугало, оба отвечали, что не случилось ничего и, следовательно, ничего не напугало. На вопрос, почему же их тогда держат в больнице, ни один, ни второй вразумительного ответа тоже не дали. На вопрос, где они были всю ночь и почему только утром их обнаружили на главной улице совхоза, они ответили, что во время патрулирования сели на лавочку и разговорились, и так увлеклись, что проговорили до утра. А о чем говорили – не могут вспомнить. А женщина с мужчиной в это время куда-то ушли, а куда неизвестно. Причем версии с лавочкой они придерживались оба, независимо друг от друга. На вопрос, не употребляли ли они спиртных напитков, оба дали резко отрицательный ответ.

Возможно, их поведение объяснялось тем, что врач применил сильные седативные препараты, по крайней мере их попытки избежать прямого рассказа о том, что действительно произошло, в совокупности с симптомами сильного психического расстройства наводили на размышления, и майор сказал, что он удовлетворен результатами допроса.

Когда майор с участковым вышли из больницы, майор спросил:

– Каковы ваши впечатления?

– Он их напугал, – сказал участковый, – молодые они еще.

– А почему он вас никогда не пробовал убить, вообще на вас не нападал? – продолжал расспрашивать майор.

– Не хотел идти на конфликт, – сказал участковый, – за ним не особенно гонялись, а он не особенно вредил. Это было то, что ему нужно. А зачем ему на меня нападать? Чтоб на него облаву устроили?

– А почему он напал на этих? – спросил майор.

– Не знаю, – признался участковый.

– А я знаю, – сказал майор. – Он, судя по их поведению, решил, что наше, так сказать, перемирие нарушено. И нарушено нами. Он почувствовал – через них – наши эмоции и заразился направленной на него агрессией. Кстати, эти патрульные мне вообще не понравились. Судя по моему опыту, готов утверждать, что и до контакта с ним они цеплялись к другим гражданам, злоупотребляя своей властью.

– Откуда вы это знаете? – спросил участковый.

– Я не уверен, но у меня такое впечатление, – доброжелательно ответил майор. – Мне кажется, и его они спровоцировали. Одного я не понимаю: почему он их не убил? – последнюю фразу он произнес мягко, почти мечтательно, и как будто речь шла о чем-то незначительном.

Участковый посмотрел на него с удивлением, потом предположил:

– Может, она ему помешала?

Майор резко оглянулся на участкового, остановился, подумал немного и сказал:

– Да, я почти уверен, что вы правы.

– Я считаю, что он похитил ее и держит как заложницу, – убедительным голосом проговорил участковый.

– Не думаю, – улыбнулся майор, – нет, это не так. К сожалению, должен сказать, что если она действительно с ним, то вполне добровольно. Но почему днем? Ночью, я понимаю, но днем он должен спать. В каком-нибудь темном месте.

– А у вас, извините, опыт есть по этой части? – спросил участковый тихо.

– Да, – ответил как-то рассеянно майор, – есть некоторый опыт, разные вещи случалось видеть. А как вы думаете, где они могут в деревне прятаться днем?

– Да мало ли где: в сарае, в амбаре, в силосной башне, на элеваторе. Да мало ли? – ответил участковый.

– Маловероятно, – сказал майор. – Извините. Он один – да, мог бы. Но с ней – вряд ли. Она все-таки живая, она женщина. Ей нужно есть. Ей, извините, нужны удобства. Она не будет целый день висеть под крышей, скрестив руки на груди.

Они подошли к машине.

– Скажите, – сказал майор, – а вы в состоянии указать точное место, где патрульных утром нашли.

– Ну, они шли по улице… – участковый перебил себя: – Да, знаете, что, может, важно: Ерофеев принес мне милицейскую фуражку и сказал, что нашел ее у себя в огороде. Он думал, это моя. Думаю, надо с ним поговорить.

– Конечно. Вот и чудненько! Вот к нему на огород мы прямо и поедем, – сказал майор и замолчал.

Так они и доехали до огорода Ерофеева в полном молчании.

48. Огород Ерофеева

На огороде у Ерофеева росли огурцы, арбузы, дыни и подсолнухи. Но майор почему-то сразу отправился туда, где подпертые палками стояли кусты помидоров. Он прошелся вдоль грядки и, вдруг остановившись, показал рукой участковому: