Фауст - Иоганн Гёте

(Уходит.)

Ступай, чудак, про гений свой трубя!Что б сталось с важностью твоей бахвальской,Когда б ты знал: нет мысли мало-мальской,Которой бы не знали до тебя!Разлившиеся реки входят в русло.Тебе перебеситься суждено.В конце концов, как ни бродило б сусло,В итоге получается вино.

(Молодежи в партере, которая не аплодирует.)

На ваших лицах холода печать,Я равнодушье вам прощаю, дети:Черт старше вас, и чтоб его понять,Должны пожить вы столько же на свете.

Лаборатория в средневековом духе

Громоздкие нескладные приборы для фантастических целей.

Чу! Колокол звонит! От звонаПриходят стены в содроганье.Не может неопределенноТак долго длиться ожиданье.Вдруг — свет! Следы потемок стертыСвечением внутри реторты.В ней уголь живчиком трепещет.Он, как карбункул, ярко блещетИ мечет молнии нагреваВо мрак, направо и налево.Вот света белого игра!Как удержать его зарницы?Но, боже, кто-то в дверь стучится.

Привет! Желаю вам добра.

Привет вам в звездный час счастливый!

(Тихо.)

Дух затаите молчаливо:Приходит к завершенью славный труд.

А чем же занимаетесь вы тут?

Созданьем человека.

А скажите,Какую же влюбленную четуЗапрятали вы в колбы тесноту?

О боже! Прежнее детей прижитьеДля нас — нелепость, сданная в архив.Тот нежный пункт, откуда жизнь, бывало,С волшебной силою проистекала,Тот изнутри теснившийся порыв,Та самозарождавшаяся тяга,Которая с первейшего же шагаБрала и отдавалась и с собойРоднила близкий мир, потом — чужой,Все это выводом бесповоротнымОтныне предоставлено животным,А жребий человека так высок,Что должен впредь иметь иной исток.

(Повернувшись к очагу.)

Вон, светится! — надеяться уместно,Что если в комбинации известнойИз тысячи веществ составить смесь

(Ведь именно в смешенье дело здесь)

И человеческое веществоС необходимой долей трудолюбьяПрогреть умело в перегонном кубе,Добьемся мы в келейности всего.

(Снова обращаясь к очагу.)

Свершается! И все прозрачней масса!Я убеждаюсь, что дождался часа,Когда природы тайную печатьНам удалось сознательно сломатьБлагодаря пытливости привычной,И то, что жизнь творила органично,Мы научились кристаллизовать.

Кто долго жил, имеет опыт раннийИ нового не ждет на склоне дней.Я в годы многочисленных скитанийВстречал кристаллизованных людей.

Вскипает, светится, встает со дна:Работа долгая завершена.Нам говорят «безумец» и «фантаст»,Но, выйдя из зависимости грустной,С годами мозг мыслителя искусныйМыслителя искусственно создаст.

(В восхищении разглядывая колбу.)

В стекле стал слышен нежной силы звон,Светлеет муть, сейчас все завершится.Я видом человечка восхищен,Который в этой колбе шевелится.Чего желать? Сбылась мечта наук.С заветной тайны сорваны покровы.Внимание! Звенящий этот звукСтал голосом и переходит в слово.

А, папенька! Я зажил не шутя.Прижми нежней к груди свое дитя!Но — бережно, чтоб не разбилась склянка.Вот неизбежная вещей изнанка:Природному вселенная тесна,Искусственному ж замкнутость нужна.

(Обращаясь к Мефистофелю.)

А, кум-хитрец! Ты в нужную минутуСюда явился к моему дебюту.Меня с тобой счастливый случай свел:Пока я есть, я должен делать что-то,И руки чешутся начать работу.Ты б дельное занятье мне нашел.

Одно лишь слово. Дай мне ключ к проблеме.Теснят меня вопросами все время.Вот в чем я, например, не разберусь;Душа и тело слиты нераздельно,Так отчего же тесный их союзНе оградил их от вражды смертельной?

Нет! Слушай, лучше назови причину,Зачем не ладит с женщиной мужчина?Ты этого вовек не объяснишь.Но вот работа для тебя, малыш.

Какая?

Вот где докажи делами,Какой талант тебе особый дан.

Нет, право, ты прелестный мальчуган!

Отворяется боковая дверь, за которою виден лежащий Фауст.

Значительно!

Колба выскальзывает из рук Вагнера и, летая над Фаустом, освещает его.

Он бредит чудесами.Рой женщин раздевается в тениГустых деревьев у лесного пруда.Красавицы на редкость все они,Одна же краше всех, и это чудо,Из героинь или богинь, ногойБолтает ясность влаги ледяной.Вода ее прохладой обнимает,Живое пламя стана остывает.Однако чьи бушующие крыльяЗеркальность водной глади возмутили?Бегут в испуге девушки. ОднаЦарица плеском не устрашенаИ видит с женским удовлетвореньем,Царь-лебедь нежно льнет к ее коленям,Он робок, но становится смелейИ все настойчивее жмется к ней.Как вдруг туман окутывает дымомПрелестный берег и навес ветвейНад происшествием непостижимым.

Откуда взял ты это, фантазер?Так мал еще и так уже остер!Не вижу ничего.

Ты — северянин,И ты родился в средние века.Твой мир попов и рыцарей — туманен,Его окутывают облака.Как хочешь ты свободен быть и зорок,Когда тебе привычный сумрак дорог?

(Осматриваясь.)

Ужасно в вашем каменном мешке.В загоне ум, и чувство в тупике.Проснется спящий, и в одно мгновеньеС тоски умрет у вас по пробужденье.Лес, лебеди, красавиц нагота —Вот сон его и вот его мечта.Как примирится он с таким жилищем?Уживчив я, но лучшего поищем.Умчим его.

Хорошее решенье.

Пошли приказом воина в сраженье,А девушку в веселый хоровод.И дело вмиг у них на лад пойдет.Так и у нас. Я дело приурочуК классической Вальпургиевой ночи.Она сегодня. Вот и найден путьПохитить спящего и окунутьЕго в родной стихии средоточье.

Я слышу в первый раз об этом всем.

Вполне понятно. Что за удивленье?Вам ведом романтический фантом.Но чтоб считаться истинною тенью,Ей надо быть классической притом.

Куда же предстоит нам перелет?Меня к собратьям древним не влечет.

Северо-запад — край обетованныйТвоих всех порываний, Сатана.У нас на этот раз иные планы,Юго-восток — вот наша сторона.Там по равнине, обтекая скалы,Течет средь рощ извилистый Пеней,А выше — горы и следы камнейСтаринного и нового Фарсала.

Оставь! Ни слова о веках борьбы!Противны мне тираны и рабы.Чуть жизнь переиначат по-другому,Как снова начинают спор знакомый!И никому не видно, что людейМорочит тайно демон Асмодей.Как будто бредят все освобожденьем,А вечный спор их, говоря точней, —Порабощенья спор с порабощеньем.

Оставь людей, их мятежи и вспышки.Себя стараясь с детства отстоять,Становятся мужчинами мальчишки.Придумай, как нам спящего поднять?Есть средство у тебя, так посоветуй,А нет его, так предоставь мне это.

О Брокене я мог бы дать совет,Но на язычестве для нас запрет.Всегда пустым народом были греки,Будили чувственное в человеке,Прикрашенный их вымыслами грехСветлей и ярче северных утех.Что ж мы предпримем?

Я прекрасно знаю,Что если я такому шалопаюПро фессалийских ведьм шепну словцо, —Уже соблазн какой-то налицо.

О фессалийских ведьмах? ЛюбопытствоДавно к ним тянет, а не волокитство.Отдать им жизнь, о нет, но, скажем, ночьДля пробы, для знакомства я не прочь.

Тогда скорей пошире плащ раскинь,Обвей себя и рыцаря мантильей,И ткань, как прежде, заменив вам крылья,Вас унесет в заоблачную синь.Светя в пути, я полечу вперед.

А я?

Твой долг тебя удержит дома.Немало у тебя своих забот.Читай пергаментов старинных томы,Коллекцьонируй образцы пород,Соединяй и систематизируйНачала главные живого мира,Происхожденья жизни и души,И вещества загадку разреши.А между тем я света часть объеду,Поставлю точку, может быть, над «i»,И это будет главная победаЗа годы трудолюбия твоиИ даст тебе заслуженное правоНа отдых, долгий век, богатство, славу.Ты даже знанья скопишь кое в чемИ добродетель, пополам с грехом.Прощай!

Тебя я с грустью отпускаюИ больше свидеться с тобой не чаю.

Так по словам двоюродного братцаСейчас мы вылетаем на Пеней.

(К зрителям.)