Полное собрание сочинений. Том 18. Посиделки на закате - Василий Песков

Было время, каждый лесник вешал к весне десяток-другой дуплянок. Было время, школьники, отмечая День птиц, развешивали множество птичьих домиков. Куда девался замечательный этот обряд встречи весны? Почему бы с пользой для птиц и с не меньшей пользой для самих мастеров не возродить это жизнеутверждающее деяние!

Я первый скворечник сработал под руководством отца. Дело оказалось вполне посильным десятилетнему пацану. И сколько радости-гордости испытал я, услышав однажды утром «скворченье» прибывшей с юга птицы. Пела она, захлебываясь от радости, приспустив крылья, и я вполне законно расценил эту песню как благодарность за домик, поднятый над двором. Потом я видел, как скворцы садились на спину коровы и дергали для гнезда шерстку. Помню и первые робкие всхлипы скворчат в новостройке. Я прикладывал к жерди ухо, и слышимость была громче… Много лет прошло, но помнятся все подробности этой маленькой, очень важной житейской победы – «моя скворечня!».

В точности неизвестно, с каких пор люди стали обеспечивать птиц домами. В историческом музее и в московском музее Коломенское я видел скворечники очень старые – на две, на три, на четыре «квартиры». Такие, по моим наблюдениям, и сейчас строят в Новгородской и Тверской областях, располагая жилища бок о бок либо в два этажа.

Повсюду есть энтузиасты, строящие птицам жилье. В Англии прославился железнодорожный рабочий Фред Хант. Все свободное время отдает он строительству – «пятьдесят домиков разной формы для разных птиц за неделю». Домики Хант рассылает всем, кто их пожелает повесить для привлечения птиц, и даже посылает по почте – «это мой вклад в сохранение дикой природы».

В Америке птичий домик можно купить в магазине. Но, конечно, куда приятнее сделать его самому, на свой лад и вкус. В российских деревнях я сделал немало снимков разнообразных скворечников. И есть у меня занятное развлечение – во время пеших прогулок давать скворечникам имена. Присмотритесь – и вы обнаружите: скворечники удивительно напоминают людей с различным обликом и характерами. Вот «Толстяк», «Ротозей», «Молодой офицер», вот «Бабушка без зубов», «Подвыпивший», «Три близнеца» и так далее в меру фантазии, она развивается, если идешь вдвоем-втроем. Попробуйте. Уверен: дорожная эта забава привьется. Но хорошо бы в числе воздушных этих построек иметь где-то и свой скворечник. Неизъяснимая радость выйти и слушать, как прилетевший с юга скворушка-Егорушка «скворчит» – повествует о дальней дороге к дому, о том, что на крыльях принес он весну.

• Фото автора. 13 марта 1993 г.

Маковый рай

Очень может быть, что маковые зернышки эту синицу интересуют просто как вкусная и питательная еда. Именно так воспринимаем мы булочки и пироги с маком (куда они делись?!). Но может быть, эта синица пристрастилась к наркотику – некоторые сорта мака в большом количестве содержат опий (морфии, героин, кодеин – его производные). Наркотики животных интересуют так же, как человека.

Два года назад на Камчатке мы сидели возле огня с пастухом. Старик чинил обувь и время от времени переставлял в тень палатки ольховую ветку с нанизанными на нее грибами. То была не еда. Настойку из грибов-мухоморов северные народы издревле потребляют как наркотическое средство. «А чувствуют ли веселье олени, поедая грибы?» Старик ответил определенно: чувствуют. Грибы поедаются всеми. Но лишь у отдельных оленей развивается к ним пристрастие. Таких зовут «грибниками». Олень-наркоман уже не может пастись спокойно, он взбудоражен, все время бежит, ищет желанный гриб.

Кроткая птица голубь, но тоже может пристраститься к веселящему средству. Несколько лет назад в Нью-Йорке обратил внимание на странные кувырки в воздухе голубей. Проследили, где кормятся, и обнаружили на пустырях среди бурьянов знаменитую «травку» под названием марихуана (дикая конопля). Наркотик. В Нью-Йорке «травку» кое-где украдкой растят на балконах. Но обнаруженную на пустырях голубями никто специально не сеял. И все-таки ниточка тянется к «допингу». «Для повышения вокальных способностей» канареек пошла мода давать им семена конопли. При чистке клеток они попадали в мусор, а с мусором на пустырь.

Наркотические допинги (английское слово «допинг» означает «давать наркотик») давно открыто или втихую даются животным – подстегнуть организм. Корнями имбиря, смешанными с крапивой, кормят собак туземцы Новой Гвинеи перед охотой на казуаров и диких свиней – «собаки от этого так свирепеют, что иногда набрасываются на хозяина». В странах Азии, готовя птиц к зрелищным петушиным боям, им в пищу подмешивают яд кобры. Недобросовестные жокеи перед забегами потчуют лошадей химикатами (раньше давали шампанское). Наркотики «для злости» негласно добавляют в пойло быкам перед корридой. Боевых слонов в Индии перед сражением поили вином. Рюмку водки опрокидывает в горло собаке тщеславный любитель почетных дипломов перед притравкой лаек по живому медведю. Даже спортивных голубей, летящих на скорость, ухитряются стимулировать наркотиками.

В лабораториях физиологи убедились: у животных, как и у людей, наступает стойкое привыкание к наркотикам. Они жаждут их получить. «Крысы, которым давали на выбор еду и наркотики, выбирали наркотики, обрекая себя на голодную смерть». При этом они становились неряшливыми, агрессивными или подавленными.

Любое животное – паук, слон или ворон, – получая наркотик, меняет свое поведение. Сеть паука уже не имеет строго запрограммированного рисунка – «ткет что попало»; слон становится невнимательным, неосторожным, иногда буйным; птица в нарушение поведенческого закона – «ворон ворону глаз не выклюет» – выклевывает глаза собратьям. Муравьи «становятся бестолковыми». Начинают сновать без всякой видимой цели. (Однажды по такому их поведению обнаружили под муравейником тайник с героином.)

К счастью, животные наркоманами становятся лишь по умыслу человека либо по стечению обстоятельств. Регулярного потребления наркотиков в дикой природе животные чаще всего лишены – выпал снег, и олень уже не отыщет грибы-мухоморы, – но расположенность к ним, кажется, есть у всех. «Вкус» к наркотикам, однако, неодинаков. Слон «балдеет» от эссенции мяты, крысы, искусно избегая всяких приманок в ловушке, не могут устоять перед морским луком. Он для них гибельный, и все-таки они жадно его поедают. Оленей возбуждает левзея («маралий корень»). Они настойчиво ищут растение и едят корневище. Некоторые рыбы, отведав разлитой нефти, не бегут от опасного места, напротив, к нему собираются. Такую же страсть имеют медведи к бензину. Было немало случаев у геологов и охотников: медведи утаскивали канистры, возбужденно катали пустые бочки, с наслаждением валялись в местах, где разлита солярка. И всем известна страсть кошек к валерьянке, не только домашних, но также и рысей, львов, тигров.

Есть много веществ, поглотив которые даже в очень малых количествах живое существо возбуждается или обретает спокойствие, утоляет боль или испытывает эйфорию. Человеку известны мак, конопля, кола, эфедра, некоторые грибы – лишь малая часть громадного арсенала природных химических соединений, способных сильно влиять на живой организм. Животные за долгую эволюцию приспособились инстинктивно находить и дозировать вещества, помогающие многим функциям организма. Человек то же самое делает, руководствуясь знаниями и строгим контролем: «Не навредить!» Наркотиками пользуются при операциях, ими снимают нестерпимые боли от ран. При этом человек погружается иногда в блаженное состояние. Испытавшие это хотят повторения «рая» снова и снова. Часто пристрастие вызывает желание освободиться от стресса, забыться в горе или даже легкомысленное любопытство.

Такова ловушка наркотиков. Физиологи, исследуя «биохимическую фабрику» организма, приходят к выводу: природой в нем вырабатываются специфические вещества – «собственные наркотики». Действуя строго дозированно, они очень тонко регулируют состояние организма – помогают преодолеть стресс, снимают боль, страх, возбуждают, успокаивают, дают ощущение радости при успехе, при половой близости, при многих других проявлениях жизни: «заработал – получи». Поломка или разлад системы, недостаточность ее стимулов заставляют прибегать к посторонним химическим средствам. Некоторые из них задевают «центр радости» (есть такой пятачок в топографии мозга). Вторжение их подобно громадной сумме «незаработанных денег». Гульба на них сладостна. Ее хочется повторять, повторять. Эйфория (безбрежная радость, приподнятость чувств, беспечность, не соответствующая объективным условиям) достигается грубым прямолинейным вторжением в тонкую сферу эмоций и стимулов. «Мелочь» из «кошелька» тонких биохимических процессов при этом перестает действовать, «шестеренка» эйфории вертится в отрыве от сложного механизма управления жизнедеятельностью. Организм необратимо расстраивается, теряет связь с внешней средой. И остановка «шестеренки» мучительна. Возникает непреодолимая потребность получить новый заряд «вращения». Такова (схематично) природа макового, конопляного, грибного, алкогольного рая.