Мой хозяин - Алиса Ковалевская

не выказала. Только сильнее прищурилась. Несколько долгих секунд Стэлла смотрела на меня, потом перевела взгляд на окно. Я заметила, как она потёрла запястье. Не знаю, что хотела услышать от неё. Действительно не знаю. Хаос собственных мыслей настолько тяготил, что мне хотелось хотя бы чего-то: поддержки, совета.

– То есть он собирается перекупить тебя у Вандора? – наконец спросила Стэлла.

Я замешкалась. Ответа на этот вопрос я не знала и потому лишь дёрнула плечом.

– Не знаю…

– Так он тебе не сказал? – задумчиво поинтересовалась Стэлла, и я, быстро глянув на подол своего платья, снова подняла глаза к её лицу.

– Мы не разговаривали. Я просто принесла кофе в кабинет, а там он. И ещё мужчина какой-то…

Она снова умолкла и заговорила только спустя минуту или две:

– И Вандор тоже тебе ничего не сказал?

В ответ я отрицательно мотнула головой. Стэлла снова потёрла запястье. Выглядела она по-прежнему довольно отстранённой, но всё же я заметила, как в её тёмных глазах мелькнуло что-то до боли похожее на сомнение. Радости она точно не испытывала. Не сомневаюсь, что сказанное мною ей скорее не понравилось, чем вызвало воодушевление. Я поджала губы. Снова это чувство досады. Не стоило говорить ей. Знала же, что она всё в штыки воспринимает…

– Мила. – Она отвела взгляд, – прошу тебя, будь осторожна. Не делай глупостей.

– Ты какие глупости имеешь в виду?

– Сама знаешь. – Пальцы на запястье сомкнулись колечком. – Вандор тебе уже столько всего позволяет… Да он взглядом тебя пожирает каждый раз, когда ты рядом!

– С Матвеем у меня будет свобода! – с нотками прорвавшегося гнева выпалила я.

– Какая свобода?! – Глаза её блеснули темнотой. – Какая свобода?! Забудь ты про свободу! Даже если он перекупит тебя… Ты будешь точно так же принадлежать ему, как сейчас принадлежишь Вандору. Думаешь, он не воспользуется этим?! Думаешь, будет относиться к тебе, как к равной?!

– Он всегда относился ко мне, как к равной!

– Потому что тогда ты не принадлежала ему! Неужели не понимаешь?

– Ты так говоришь, как будто знаешь это наверняка, – язвительно сказала я и поджала губы.

– Не знаю, – согласилась она. – Но власть меняет людей. Всегда помни это. Власть, деньги, возможности…

Мне хотелось встать и уйти. На Стэллу я не смотрела, упёрла взгляд в стену, дожидаясь, пока вызванное её словами раздражение уляжется. Сама пришла, так что…

– Я тебя поняла, – сухо сказала я и хотела встать, чтобы уйти, но она остановила меня, ухватив за руку. Пальцы у неё были холоднее обычного, да и сил немного. При желании я бы могла легко вырвать кисть, но желания особого не было.

– Прости меня, – глядя прямо мне в глаза, прошептала она. – Ты должна была это услышать. Просто я… я не хочу, чтобы у тебя были какие-то иллюзии. Может быть, я и не лучший советчик, но… Я много чего видела, Мила. А для тебя… для тебя мне лучшего хочется. – Она отпустила меня и коснулась моего лица. – Ты добрая, – её губ коснулась едва заметная улыбка. – И нежная. Не хочу, чтобы тебя сломали, чтобы кто-то убил в тебе это.

Вандор

Проводив Кондратьевых до двери, я вернулся в кресло и, посмотрев на свою пустую чашку, задумчиво постучал пальцами по столешнице. Матвей вёл себя предельно вежливо, и всё же я был уверен: идея с работой целиком и полностью принадлежит его отцу. Надоело, видимо, терпеть разгильдяйство собственного отпрыска, а сам приструнить не в состоянии. Семейное дело, как-никак. Раз спустил косяк на тормозах, два… От меня же поблажек ждать не стоит, и Борис в курсе этого. Должно быть так же, как и его сын. Но сейчас дело не в этом. Набрав номер начальника охраны, я попросил его зайти в кабинет, и буквально через несколько минут тот уже стоял на пороге.

– Мне нужна информация о том, как Милана попала в питомник, Артур, – коротко кивнув, отрезал я. – Подробная информация. Я хочу знать, по чьей наводке она там оказалась.

– Вы же знаете правила питомников, – отозвался он. – Подобные сведения они разглашать не станут.

Я глянул на него с раздражением. Конечно же, я знал. Вот только волновало меня это в самый последний момент.

– Я должен рассказывать тебе, что в каждом правиле есть исключения?

– К какому дню Вам нужны сведения?

Толковый парень. Не удивительно, что у меня он продержался уже почти пять лет. Каждый человек должен быть на своём месте, и Артур, безусловно, находится на своём.

– Чем быстрее, тем лучше, – проговорил я. – Средства не ограничены. Если нужно будет надавить – делай. И ещё… – Я поднялся из-за стола и, направляясь к выходу, проговорил: – Займись этим лично.

В течение всего дня я время от времени мысленно возвращался к утренней встрече. Практически сразу мне пришлось уехать, и Милану я смог увидеть лишь мельком, однако даже этого мне хватило, чтобы подозрения усилились. Непривычно дёрганная, она едва не выронила из рук книгу, когда я вошёл в гостиную и заговорил с ней. Ладно…

Хотелось ли мне услышать от неё объяснения прежде, чем начну задавать вопросы? Признаться, было бы неплохо. Но на это я особенно не рассчитывал, и потому, вернувшись вечером домой, стал наблюдать за ней. Красивая, чтоб её! Чертовски красивая!

Она наматывала на вилку пасту, а после снимала её зубами так, что кровь начинала закипать каждый раз, когда я видел это. Градус за градусом моё возбуждение грозило достигнуть критической отметки и сорвать нахрен все предохранители. Когда её тонкие пальцы ложились на стекло бокала, я мог думать лишь о том, что вот так же она касается меня. Нет, не так… Меня она касается ещё более чувственно. Вот только сегодня было в ней что-то ещё… какая-то нервозность, суетливость.

– Ничего не хочешь мне рассказать? – как бы невзначай спросил я, вытерев губы салфеткой и отбросив её на стол.

– Рассказать? – переспросила она. Взгляд её метнулся к вороту моей рубашки и снова скользнул по лицу. – Я не знаю… Что я должна тебе рассказать.

– Тебе виднее. – Я сделал глоток вина. – Мне кажется, тебя что-то тревожит.

– Нет… – ответила она поспешно. Последовав моему примеру, тоже отпила вино и добавила, словно бы сомневалась в том, что её короткого «нет» мне будет достаточно: – Просто переживаю за Стэллу.

За Стэллу она безусловно переживала, даже не сомневаюсь в этом. А вот в чём я сомневаюсь, так это в том, что её бледнота – результат именно этих переживаний. И ещё этот лихорадочный блеск сапфировых глаз… Чем больше я смотрел на неё,