Избранная для северного дракона (СИ) - Васина Илана

Пока краем уха слушаю рассказ доктора, один-в-один отражающий мое видение, нетерпеливо ерзаю на стуле и поглядываю в окно. Как назло, оно выходит на опушку леса, поэтому ничего, кроме деревьев и птиц, в стекле разглядеть не удается.

Наверно, северянину надоедает моя суета, потому что он вдруг утягивает меня на свои колени и, обхватив руками, крепко вжимает в себя. В тяжелом кольце его рук становится чуть спокойнее.

— Ваша мать виновна в смерти Пепельного Дракона, — подытоживает доктор. — Она должна понести справедливое наказание. Вы можете рассчитывать на мои показания в суде

— Непременно понесет… — бормочет принц. — Если доживет до суда.

Что он хочет сказать этой фразой, боюсь даже думать.

Да и некогда. Думать.

Едва дождавшись окончания разговора, тут же вскакиваю с его колен и немного скомканно прощаюсь с доктором. Вот только уйти далеко у нас не получается. Едва переступив порог, мы оказываемся в окружении десятка вооруженных мужчин. У кого в руках тесак, у кого меч — вид у них далек от гостеприимного.

— Продай эту женщину Фирсу, — обращается к Йемрену высокий и крупный мясник, указавший нам дорогу. После разделки туши на его лице остались кровавые разводы, на одежду налипли мелкие ошметки плоти, а правый глаз пересекает застарелый, багровый шрам. Он выглядит жутко, как оживший персонаж из фильма ужасов. — Фирс наблюдал. Ты ей даже не муж. На ней нет обручального браслета. Кто ты ей?

Северянин окидывает меня, дрожащую, напуганную до смерти, тяжелым взглядом и… вдруг уверенно заявляет:

— Незнакомец.

Глава 46

Долю секунды мне кажется, что я ослышалась, а потом… сердце пропускает удар.

Он признал себя чужим? Именно сейчас, когда так мне нужен?

От отчаяния хочется завыть.

Черт меня дернул тогда за язык!

Хотя злюсь на себя, злюсь на Йемрена, мне не верится, что он от меня отвернется. Только не он. И не от меня. Словно продолжая мои мысли, уже в следующий миг тело северянина напрягается, и он грозно рычит на толпу:

— Незнакомец, который отдаст за нее жизнь. Или заберет жизнь у вас, болваны набитые!

На последних словах Йемрен задвигает меня за широкую спину, и кожа на его висках идет рябью, покрываясь серебристой чешуей. Из пальцев, тоже подернутых чешуей, выползают длинные, острые когти, подобные изогнутым лезвиям.

Это всего лишь тысячная доля оборота, но ее хватает, чтобы противники, уже поднявшие мечи, сразу их опустили. Привыкшие уважать грубую силу, они единогласно признают в Йемрене сильнейшего. По их нестройному ряду проносится глухой рокот:

— Это дракон…

— Женщина — его истинная…

— Северный наследник….

Ошарашенно переглядываясь, они убирают оружие за пояс и выставляют перед собой мозолистые, грязные ладони в знак мирных намерений.

Фирс, мгновенно переобувшись, разводит мощные руки в гостеприимном жесте и запевает совсем другую песню:

— Пепельные волкодавы рады приветствовать на своей земле Северного Дракона и его женщину.

— Вы. Позарились. На мою. Истинную, — рычит Йемрен, разъяренный не на шутку. — Вышли против меня. С оружием.

— Мы сожалеем об этом, — низко склоняет бритую голову мясник, — и просим у тебя понимания. В том году мы потеряли трех женщин. В их числе была моя жена и дочь.

Мясник, несмотря на кровавые разводы, больше не выглядит страшно — резкие, грубо слепленные черты лица чуть смягчились на последних словах, а в глазах на секунду промелькнула боль. Человеку, недавно потерявшему жену и дочь, простительна некая неадекватность.

Йемрен долго молчит, но, видимо, приходит к такому же выводу. Мышцы его спины слегка расслабляются, и он выдавливает из себя с явной неохотой:

— Я прощаю вас. Лишь из сострадания к вашей беде. Вы получили послание от Лийны?

— Почтовый ворон прилетел ночью, когда воины были на охоте, — оправдывается межземелец. — Мы вернулись в селение поздним утром. Один из нас был ранен. Было не до почты.

— Так прочитайте послание прямо сейчас и готовьтесь сотрудничать с Севером, — жестко чеканит Йемрен. — Тогда у вас не будет нужды заглядываться на чужих женщин.

— Благодарим за великодушие, дракон. Позволь нам заплатить за досадную ошибку. Скажи, чем мы можем быть полезны. Быть может, тебе нужны воины? Или проводники? Или шкуры? Крыша над головой?

— Нам пригодятся припасы и теплая одежда.

— Кроме того, — с энтузиазмом добавляет мясник, — для пепельных волкодавов станет честью угостить вас жареной олениной из наших лесов!

— Я принимаю приглашение, — неохотно кивает Йемрен. — В честь будущего союза.

— Фирс услышал тебя, могучий наследник Пепельного Дракона. Пока жарится оленина, вам подготовят припасы и одежду, — мясник делает знак остальным расходиться, и первый подает пример, направляясь в другую часть деревни.

На этом месте разговора я впервые выдыхаю. Стоит местным громилам разойтись, Йемрен поворачивается ко мне.

Виски уже покрыты обычной, человеческой кожей, а на пальцах проступили нормальные ногти. В голове все никак не укладывается, что в этом красивом, мужском теле спрятан самый настоящий дракон с его несокрушимой мощью. И не просто дракон, а… мой. Взгляд охровых глаз с неожиданно узкими зрачками внимательно ощупывает меня с ног до головы. Будто, пока я находилась вне поля их зрения, мне могли причинить вред.

Не удержавшись, стучу кулачком по крепкой груди и шепотом выговариваю:

— Я так испугалась, а ты… "Незнакомец"?!

Йемрен, насмешливо улыбаясь, обводит указательным пальцем мои губы:

— Урок тебе, ирэя. Научись выбирать слова, прежде, чем их произносить.

Как странно. От его прикосновений все мое возмущение куда-то разом улетучивается вместе с желанием спорить. Хочется просто стоять рядом, и чем ближе, тем лучше.

— А знаешь… Плевать, что мы в начале пути, — северянин, будто считав мои мысли, очень медленно, с щемящей нежностью прижимает меня к себе, — и ты считаешь меня незнакомцем. Главное, что моя жизнь принадлежит тебе, а твоя — мне. В остальном разберемся. Со временем.

Молча киваю, и на глаза почему-то наворачиваются слезы. Приходится их спрятать, уткнувшись в район его солнечного сплетения. Он долгим, горячим прикосновением целует мою макушку и тихо посмеивается:

— Думаю, один незнакомец заслужил от тебя толику доверия.

— Уверен, что готов к откровенности? — с лукавой улыбкой задираю голову, чтобы удобнее было любоваться его лицом.

— Более чем, — кивает он, осторожно пропуская сквозь пальцы мои локоны. — Признавайся. Что тебя гложет, малышка?

Рядом с ним теперь так легко, что даже вспомнить не могу, почему я раньше уходила от этой темы. С губ сам собой слетает вопрос:

— У тебя нет другой женщины?

— Нет, — он легонько мотает головой, не отрывая взгляда от моих глаз. — Другая мне ни к чему, когда есть ты. Зачем свеча, когда есть солнце?

В первые секунды грудь распирает от радости и облегчения, но «девушки» Кейрона успели глубоко пустить корни сомнений в моем сердце, поэтому пожимаю плечами:

— Солнце может скрыться за тучей, и тогда свеча окажется кстати.

— Сомневаться незачем, ирэя, — вдруг хмурится дракон. — Я говорю правду. Лживое слово от истинного вонзается в сердце больнее сотни иголок. Ты бы не пропустила, задумай я тебе соврать.

Какое-то время так и стою, уткнувшись в твердую, широкую грудь. Несмотря на накатившую усталость и гудящие ноги, хочется этот момент запечатать во времени. Просто стоять так бесконечно, вдыхать его запах, прижиматься к сильному, мускулистому телу, и наслаждаться теплой тяжестью его ладоней на своей спине и плечах.

Вот только распробовать вкус долгожданной близости не получается, потому что внезапно над нами проносится огромная, черная тень. Не успевает мое сознание переработать этот факт, как Йемрен быстро разворачивает меня на сто восемьдесят градусов и заводит, вконец растерянную, в домик доктора. Приказывает: