Кольцо принцессы - Сергей Алексеев

— Да я их вообще не умею выражать. Привык больше чувствовать.

— Должно быть, вы поэт по природе!

— Ничего подобного… Чтоб человечество не погибло, оно должно научиться не вырабатывать энергию, а снимать ее. Со всех вещей и предметов, которые ею насыщены. — Герман погрел руки о стакан. — Вот так, например, мы снимаем тепловую, верно?

— Концептуально я согласен, — проговорил ученый человек. — Но это невозможно, потери…

— Ломоносов что сказал? Ничто не берется из ничего, и ничто не исчезает бесследно…

— Ей-Богу, вы фантазер, товарищ Шабанов!

— Вы когда-нибудь задумывались над простейшими вещами, которые так понятны в детстве?

— О чем, например?

— Ну вот зачем мы бродили по берегам и искали «куриц»? Потом продевали нитку и вешали на шею. Оказывается, так делало человечество во все времена. И до сих пор делает! А зачем? Почему? Можно ведь просверлить в камешке дырку, правильно? Нет, надо найти такой, который просверлила вода, за сотни и тысячи лет!

— Так-так, продолжайте! — попросил он задумчиво.

— А что продолжать? Вы же поняли. «Курица» по энергетической насыщенности — ядерный реактор. Вот и все. Только надо уметь снять, вынуть эту энергию.

— И вы видели, как ее снимают?

— Видел!.. Но не понял как. Три провода к камню прикручено и все. Я в физике не силен. Даже точно не знаю, что такое молекулярная оптика…

— Где это видели? Где вы видели такую «курицу»?

— На горнолыжной базе.

— На какой базе? Где?

— Не знаю! Да что вы к «курице» привязались? — Шабанов вытянул губы и отхлебнул горячего чая. — Камень с дыркой тоже ерунда, примитив, как ваша «Принцесса». Прошлый век… Вот деревья — это да! Представляете, растет дерево, корни тянут соки из земли, крона все время под солнцем, происходит фотосинтез, вырабатывается хлорофил. Это я со школы знаю… И вместо воды — ветер все время обдувает… Там целый комплекс энергий! Разных, мощных, а мы валим их, пилим на дрова и получаем только тепловую. И то — три процента… Знаете, я в детстве столько дров наколол! И столько печей истопил! У меня батя в школе работал учителем труда, и заодно — истопником. Мы с ним в пять утра вставали и топили печи, шесть штук. Я тогда еще смотрел и думал: природа сотворила дерево, березу, например. Белую, красивую, с крепчайшей древесиной, приятной на ощупь, матовой, шелковистой… А весной у нее сок сладкий-сладкий! И хочется обнять и долго стоять… Мы же взяли и бездарно спалили ее!

— С деревьев тоже снимают энергию? — перебил представитель Главного Конструктора.

— Разумеется, и даже без всяких проводов.

— Каким образом? Вы видели какую-то установку? Приборы, преобразователи?

— Видел, но внутрь же не заглянешь. Между прочим, как в вашу «Принцессу».

— Вам объясняли принцип действия преобразователей?

— Нет, я сам догадывался. И объяснять было некому, да и некогда. — Шабанов оторвал нитку от пакета и намотал на палец. — Например, входишь в холодный, нетопленный дом, и через несколько минут там становится тепло. Я на коленках лазил, обогреватели искал — нету. Уходишь, мгновенно выстывает… Что это? Может, каким-то образом с нас самих снимается тепло для обогрева? Сколько мы его выделяем в атмосферу?.. Но если китайцы одной свечкой кипятят огромный котел воды, значит, есть способ? Ну, не мог же я надышать плюс двадцать за пять минут!

— Все это весьма любопытно… Но голословно. Вы же могли… получить некие доказательства, выяснить в беседах…

— Говорю же, не хватало времени, и все из-за вашей дурацкой «Принцессы»!.. Правда, у меня было что-то вроде экскурсии, но все галопом по европам. Но я сделал для себя выводы.

— В чем же они заключаются?

— Мне трудно объяснить, я слабо разбираюсь в области высоких технологий. Можно сказать, не понимаю вообще ничего. Но вот вы говорите. Главный Конструктор у вас — хакер, и я подумал — символично. Вы никогда не сделаете чего-то принципиально нового. Ну, к примеру, не сможете вытащить энергию из «курицы». Никогда!

— Почему?

— Потому что вами руководит хакер, разрушитель! Наука все время идет по пути взлома. Мозги так повернуты, что ли… И термины как у бандитов: бомбардировка ядрами, расщепление, критические массы, разгон частиц… Вы же вламываетесь в процесс! А они входят в него, как рука в воду.

— Кто — они? — мгновенно спросил родитель «Принцессы», вдруг утратив свою научную интеллигентность и растерянность.

— Люди. У которых я побывал в гостях.

— Они земные люди? Или пришельцы?

— Пришельцы-то скорее мы, — не согласился Шабанов и допил чай. — Потому что врываемся, как варвары… Они очень даже земные, и ниоткуда не прилетали. Живут, как деревья… слово есть такое…

— Органично?

— Нет, гармонично! Сначала я подумал… дикие они, или одичавшие. Совершенно не такие, как мы! Была мысль — слабоумные, недоразвитые… Но все наоборот! Мы идиоты и дебилы! Ну вот как расценить такое: молодая девушка, по нашим понятиям, полная дура, доит корову, печет хлеб, болтает глупости и одновременно занимается… в общем, у нас это называется молекулярной оптикой.

— Да… А вы сами знаете, что такое — молекулярная оптика?

— Говорю же — не знаю!

— И кто они? Откуда взялись?

Шабанов поразмыслил, говорить или нет представителю хакера о происхождении этих людей, и все-таки решился: ученый муж внушал доверие и внешне чем-то напоминал доктора Ивана Ильича.

— Эмигранты… Это я так понял, — поправился он. — До революции был в Петрограде один малоизвестный ученый. Вместе со всей лабораторией бежал сначала на юг, оттуда попал в Сибирь, хотел уйти через Китай в Индию. Колчак довез его до Иркутска, ученого со всей компанией из поезда высадили, чуть не расстреляли, но отняли какое-то лабораторное оборудование, золотое или с содержанием золота… и отпустили.

— Как его фамилия?

— Забродинов…

— И он — малоизвестный! — ревниво вскричал собеседник. — Это вам мало известный, молодой человек! Но мы-то его знаем. Лев Алексеевич Забродинов, автор монографии о солнечном ветре. Действительно эмигрировал, умер в двадцать третьем году от туберкулеза в Харбине…

— Жив до сих пор.

— Не болтайте ерунды! Тогда ему должно быть сто десять лет!

— Не знаю, я его не видел, только с правнучкой разговаривал. Она сказала — жив…

— То есть, хотите сказать, вы приземлились в Китае?

— Не имею представления, где приземлился. Но думаю, не в Китае, — неуверенно проговорил Герман. — Людей нет, пустая тайга, горы, река… Скорее, предгорья Тибета по ландшафту.

— К сожалению, я в географии ничего не понимаю, — сокрушенно сказал представитель хакера. — Но вы просто обязаны вспомнить и назвать место, где находились целую неделю!.. Забродинов! Если вы действительно!.. Нет, не может быть! Вы читали его монографию?

— Я похож на человека, который читает монографии? — спросил Шабанов.

— Да-да, вы похожи на пилота… Если не читали, откуда вам известна фамилия — Забродинов?!

— От внучки. Точнее, правнучки.

— А, вы говорили… Это она рассказала про камень с дыркой, про деревья?

— «Курицу» я видел сам. Про деревья — она, но мимоходом. Не было времени, надо было улетать.

— Улетать? Куда улетать?

— Я обязан был выполнить условие, дал слово… Она показала мне мир, который я утратил.

— Ничего не понимаю! Какой мир? Параллельный?

— Да почему параллельный? Нормальный, реальный… Мы летали и смотрели на землю.

— На чём летали?..

— Ну, аппарат такой. — Шабанов подыскивал слова. — Вернее, самолет это аппарат… Мы летали в оболочке… Не знаю, как назвать. Короче, некий шар, сделанный из нескольких энергетических оболочек. Мне так объясняли… Что-то вроде шаровой молнии… Но внешне похожей на тыкву…

Ученый муж вдруг зажал себе рот, сморщился от негодования на себя и замахал рукой, требуя замолчать. Затем огляделся, схватил бумагу, карандаш и, что-то размашисто написав, показал Шабанову.

«Забыл предупредить, нас прослушивают!» — прочитал он.

И в тот же миг на пороге очутился офицер комендантской роты: разбор полета с одним из родителей «Принцессы» закончился…

Командир полка Ужнин года три уже пересиживал на своей должности. Он был молодой, летающий полковник и отбывал в Забайкалье не ссылку, а нормальный этап своей карьеры после академии Генштаба. У него впереди был приличный запас роста, однако передержка на уровне полка ему вредила, не давала развиваться — надо было давно уже пройти ступень начальника штаба дивизии, чтобы потом определиться на генеральскую должность; он же торчал на полковничьей, и с каждым годом шансов вырваться оставалось все меньше и меньше. Он чувствовал, что происходит явление, в авиации называемое провалом — ситуация, когда отказавшись от посадки, включаешь форсаж и пытаешься набрать высоту. Двигатели ревут в полную мощь, нос задран, однако машина продолжает валиться к земле, поскольку нет достаточной тяги.