Флорентийский монстр - Дуглас Престон

— Зачем бы убийцам Нардуччи идти на такие ухищрения? — вопрошал он. — Неужели эти журналисты не задавались столь очевидным вопросом? Почему было не утопить его, выдав это за самоубийство? Зачем подменять тела и потом подменять их снова? И откуда, скажите на милость, взялся второй труп? Первый медэксперт, осматривавший труп, вместе с семьей, друзьями и всеми, кто попал на тот снимок, утверждали, что это Нардуччи. Они и сейчас это утверждают. Что, все они — участники заговора? — Он грустно качал головой.

Я с нарастающим недоверием дочитал статью до конца. Легковерный репортер «Ла Нацьоне» и не подумал обратить внимание на очевидные несообразности версии. Он писал дальше, что состояние трупа (его внутренние органы, кожа и волосы хорошо сохранились) не исключает, что тело не пролежало пяти дней под водой.

— Как понимать это «не исключает»? — спросил я у Специ, откладывая газету. Это выражение не раз и не два попадалось мне в материалах следствия.

Специ рассмеялся.

— «Не исключено», «нельзя исключить возможности» и тому подобное — вычурные выражения, которые эксперты в Италии применяют, когда хотят избежать ответственности. Они прибегают к «не исключено», когда не желают признавать, что ничего не понимают. Побывала ли пуля из сада Паччани в пистолете Монстра? Не исключено. Вызвано ли расщепление хряща нападением убийцы? Этого нельзя исключить. Был ли рисунок создан маньяком-психопатом? Не исключено. Может, да, может, нет — короче, не знаем! Если экспертов выбирает следствие, они пишут, что результаты «не исключают» версии обвинения. Если их нанимает защита, результат экспертизы «не исключает» версии защитника. Это выражение следовало бы объявить вне закона!

— Так к чему же мы идем? — спросил я. — Чем это кончится?

Специ покачал головой.

— Даже подумать страшно.

Глава 39

Тем временем Джуттари создавал в живописном городке Сан-Кашано новый фронт розыска вдохновителей убийств Монстра. Сан-Кашано, по-видимому, расположен в самом сердце территории сатанинской секты: от него всего несколько километров до виллы Верде — «виллы ужасов»; здесь жили злополучный почтальон Ванни и деревенский дурачок Лотти, осужденные как сообщники Паччани.

Как-то утром мне позвонил Специ:

— Видели газеты? Не трудитесь покупать, я сейчас привезу. Вы глазам не поверите.

Он вошел в дом в явном возбуждении, сжимая в руке газету. Сигарета «Голуаз» торчала в уголке рта.

— Снаряды падают уже слишком близко к дому, — проговорил он, шлепая газетой о стол. — Читайте!

Статья сообщала, что ГИДЕС провел обыск в доме Франческо Каламандреи, бывшего аптекаря в Сан-Кашано, подозреваемого в том, что он был вдохновителем Монстра.

— Каламандреи — мой старый друг, — сказал Специ. — Это он познакомил нас с женой! Это явный абсурд, просто смешно. Этот человек мухи не обидит.

Специ рассказал мне его историю. Он познакомился с Каламандреи в середине шестидесятых, когда оба были студентами. Специ изучал юриспруденцию, а Каламандреи — фармакологию и архитектуру. Блестящий студент Каламандреи был сыном единственного аптекаря в Сан-Кашано. В Италии это уважаемая и хорошо оплачиваемая профессия, и особенно для Каламандреи, который был единственным фармакологом в богатом городке Сан-Кашано. Каламандреи в те времена производил немалое впечатление, разъезжая по Флоренции в элегантной «Ланче Фульвии»: высокий, красивый, изысканный как настоящий флорентиец. Он обладал суховатым тосканским чувством юмора и постоянно менял подружек: одна красивее другой. Каламандреи познакомил Марио с его будущей женой Мириам («У меня есть для тебя отличная бельгийка, Марио!»), пригласив их в модный ресторан. Потом все они набились в машину Калмандреи и устроили безумную поездку в Венецию, поиграть в казино в баккара. Каламандреи был воплощением того краткого периода итальянской истории, что назван «Дольче вита» и запечатлен в фильме Феллини.

К концу шестидесятых Каламандреи женился на дочери богатого промышленника. Это была маленькая рыжеволосая нервная женщина. В Сан-Кашано устроили пышное венчание, на котором присутствовали и Марио с Мириам. Через несколько дней новобрачные заехали к Специ перед свадебным путешествием. Каламандреи правил новехоньким светлым «Мерседесом ЗООL конвертайбл».

После этого Специ долго с ним не виделся.

Они столкнулись двадцать пять лет спустя, и Марио поразился перемене в своем друге. Каламандреи болезненно располнел, страдал депрессиями, много болел. Он продал аптеку и занялся живописью, создавал трагические мучительные картины — не маслом на холсте, а составлял из разных предметов вроде резиновых шлангов, листов металла и смолы, вставляя порой настоящие шприцы и жгуты. Чаще всего он подписывал свои произведения номером социальной страховки, говоря, что в современной Италии это — все, что осталось от человека. Его сын пристрастился к наркотикам, потом стал воровать, чтобы покупать их. В отчаянии, не зная, что делать, Каламандреи пошел в полицию и донес на собственного сына в надежде, что срок в тюрьме встряхнет его и заставит перемениться. Но парень после выхода из тюрьмы продолжал принимать наркотики, а потом и вовсе пропал.

Не менее трагична была история его жены. Она заболела шизофренией. Однажды на ужине с друзьями она принялась вопить и крушить все вокруг, сорвала с себя всю одежду и голая выбежала на улицу. После этого ее госпитализировали — первый, но далеко не последний раз. Наконец ее объявили умственно неполноценной и передали в санаторий, где она оставалась и по сей день.

В 1991 году Каламандреи с ней развелся. Тогда она написала в полицию, обвинив своего мужа в том, что он был Флорентийским Монстром. Она заявляла, что нашла куски тел жертв, спрятанные в холодильнике. Ее письмо — совершенно безумное — было в свое время должным образом проверено следствием и признано абсурдным.

Однако главный инспектор Джуттари, перебирая старые полицейские досье, наткнулся на ее рукописное заявление со странной орфографией и строчками, уезжавшими в верхний угол страницы. С точки зрения Джуттари, «фармаколог» было почти то же, что и «врач». Тот факт, что Каламандреи некогда был богатым и видным жителем Сан-Кашано, предполагаемого центра сатанинского культа, еще более подогрел интерес Джуттари. Главный инспектор завел дело на него и еще на нескольких почтенных горожан. 16 января 2004 года Джуттари запросил ордер на обыск в доме аптекаря: семнадцатого числа он получил ордер, а на рассвете восемнадцатого он со своими людьми жал кнопку звонка в доме на пьяцце Пьероцци в Сан-Кашано.

Девятнадцатого числа история Флорентийского Монстра снова появилась во всех новостях.

Специ только недоуменно качал головой.

— Не нравится мне, к чему это ведет. Меня это пугает.

А в Перудже быстро разворачивалось следствие о смерти Нардуччи. Следователи понимали, что для осуществления двукратной подмены тел среди влиятельных граждан должен был существовать широкий и мощный заговор. Государственный обвинитель Перуджи судья Миньини твердо решил разоблачить заговорщиков. Что он очень скоро и сделал. И опять газеты, даже трезвая «Корриере делла сера», посвятили ему целые страницы… Новость была сенсационной: бывший шеф полиции Перуджи, занимавший этот пост в год смерти Нардуччи, якобы вступил в сговор с полковником карабинеров и адвокатом семьи, чтобы не дать выйти на свет тайне смерти Нардуччи. Все они сотрудничали с отцом покойного доктора, с его братом и с врачом, подписавшим свидетельство о смерти. Им приписывали такие преступления, как сговор, вымогательство, уничтожение и утаивание трупа. Следователям мало было объявить смерть Нардуччи результатом заговора, им еще требовалось связать Нардуччи с Паччани, его «друзьями по пикникам» и с городком Сан-Кашано, центром сатанинского культа.

Они отлично справились с задачей. Габриэлла Карлицци представила в полицию заявление, что Франческо Нардуччи был посвящен в «Орден Красной Розы» своим отцом, пытавшимся справиться с некоторыми сексуальными проблемами сына. Та же дьявольская секта, уверяла Карлицци, веками действовала во Флоренции и ее окрестностях. Полиция и прокуратура, по всей видимости, восприняли утверждения Карлицци как надежное существенное свидетельство. Джуттари и его ГИДЕС словно чудом раздобыли свидетелей, клявшихся, что видели Нардуччи в Сан-Кашано, где он встречался с Каламандреи. Не сразу удалось установить личности этих новоявленных свидетелей. Специ, впервые услышав их имена, решил, что это неудачная шутка; то были все те же «алгебраические» свидетели, Альфа и Гамма, неожиданно объявившиеся на апелляционном процессе Паччани столько лет назад: умственно отсталый Пуччи, уверявший, что присутствовал при убийстве Паччани французской пары, и Гирибелли, проститутка-алкоголичка, работавшая за стакан вина. Потом невесть откуда выскочил и третий свидетель — не кто иной как Лоренцо Неси! Тот самый, кто так удачно вспомнил о встрече с «красноватой» машиной Паччани в километре от поляны Скопети в воскресную ночь, когда, как предполагалось, погибли французские туристы.