Враги - Полина Люро

― Ворону никогда не заслужить их уважение и не сравниться с обожаемым всеми Даром… ― хотя, что касается дела, приказы мага-Избранного всегда выполнялись беспрекословно…

Сегодня я сам шёл в дозор с Жоресом и Дрю, надо было проверить дорогу, по которой завтра предстояло идти отряду капитана Шверга. Места здесь были глухие, ближайший посёлок остался далеко позади, а до неприятных Западных гор ― добираться ещё три дня. Путь пролегал через заброшенные поля, и мне было не по себе ― ведь на ровном месте мы были как на ладони.

Жорес молчал, да и Дрю притих. Ночь стояла лунная, по обеим сторонам дороги застыли высокие по пояс, начинавшие подсыхать травы, и при полном безветрии не слышно было даже их лёгкого шуршания. Только перестук копыт и негромкое фырканье наших лошадей. Эта тишина действовала на нервы, и, чтобы хоть немного отвлечься, я решил заговорить с Жоресом:

― Ты, кажется, родом из этих мест?

Он кивнул:

― Точно, командир… Хотите о чём-то спросить?

Ляпнул первое, что пришло в голову:

― Как здесь… неуютно. Столько места, и ни деревни, ни посёлка. Почему?

Он снова кивнул:

― Ещё недавно, когда был жив мой дед, здесь находилось большое, известное на всю округу село, в котором жили Мастера ― не только хлебопашцы, но и кузнецы-оружейники. Их топоры и плуги славились по всему Югу, а ещё мечи и копья… Только чем-то не угодили они здешнему Хозяину, тот и сжёг село дотла. Вместе с жителями…

Я охнул:

― Неужели Наместник такой изверг? А Император знает…

Жорес вздохнул:

― Да я не о Наместнике, Терри. У этих мест всегда был и есть настоящий Хозяин ― Дух Западных гор. Ты только не смейся, это чистая правда. Другому бы не рассказал, но тебе обязан жизнью и врать не буду. Здешние обитатели были связаны с ним договором: он помогал им в ремесле, а они платили дань. Но, видно, что-то пошло не так ― люди слишком возгордились, вот и погибли от огня. В тот год тоже стояла страшная жара, однажды среди ясного неба полыхнула молния, и понеслось. Дед своими глазами видел…

Я посмотрел на него внимательно ― не подсмеивается ли разведчик надо мной ― может, решил припугнуть ради шутки? Но всегда весёлый Жорес на этот раз был как никогда серьёзен:

― Вот и пустует место, всё травой заросло, и люди здесь больше не живут ― страшно, ― он тревожно оглянулся, ― а ещё говорят, в лунные ночи…

Я напрягся, и не только потому, что глаза дозорного не отрывались от казавшихся такими мирными полей ― внутри шевельнулась притихшая в последние дни «сила». Словно предупреждала:

― Опасность!

Ветер налетел внезапно, растрепав наши волосы и остудив разгорячённые ночной духотой лица, и тут же пропал, оставив после себя лёгкий шум: где-то натужно скрипел колодезный ворот, лениво перебрёхивались собаки, негромко посмеивались звонкие человеческие голоса…

Волосы на теле встали дыбом, когда всего в нескольких шагах от меня проплыл аппетитный дымок костра ― дозор оказался посреди деревенской улицы. В окошках крепких, утопавших в зелени домов было темно ― видно, их обитатели уже спали. Но не все ― держащиеся за руки юные парочки бродили в полутьме ― их жизнерадостный смех завораживал, одновременно пугая:

― Эрин, Марк! Пошли в ночное, посидим у костра…

― Я-то пойду, а тебе не влетит от матери?

― Она не узнает, если ты не проболтаешься, дурень…

Рядом промчалась босоногая девчонка в широкой юбке, её длинные косы сияли в свете луны:

― Подожди меня, сестрёнка, я с вами!

Это было настолько реально, что мне почудился слабый, пахнувший молоком и травами запах её кожи. Испуганно перевёл взгляд на спутников ― Дрю, открыв рот, не отрывал глаз от девчонок, а руки побелевшего Жореса мелькали, осеняя себя «святой защитой», пока губы беззвучно шептали молитву…

Верный, почувствовав панику хозяина, заржал и поднялся на дыбы. Деревенские ребята тут же остановились, обернувшись, я же чуть не свалился в пыль от безумного крика Дрю:

― Господи, спаси, это же…

Милые лица подростков мгновенно вытянулись, превращаясь в уродливые морды страшных тварей: глаза горели бешенством, а с длинных жёлтых клыков капала, пенясь, кровавая слюна.

Рядом что-то ярко вспыхнуло. Зажмурившись, я стонал от режущей боли, вслушиваясь в доносившийся словно издалека отчаянный вопль Жореса:

― Поворачивайте назад и не оглядывайтесь! ― конь развернулся и, думаю, не без вмешательства «новой силы» бросился вдогонку за разведчиками, унося меня прочь из этого ужасного места…

Сзади раздался протяжный свист, и Верный начал замедлять свой бег. Казалось, мы с налёта врезались в густую тягучую патоку. Она рвалась в наши лёгкие, стремясь разорвать их, наполнив кровью, и, почувствовав, как что-то скользкое, словно щупальце, лезет в горло, я сжал занывшие зубы, слегка приоткрыв слезящиеся веки…

Оно завыло, сдавив грудь ещё сильнее, и в тот же момент чёрное «нечто» оторвалось от земли, в прыжке протянув к глазам уродливую когтистую лапу, почти коснулось их… Но развернувший коня Дрю с безумным лицом прокричал:

― Нет, Терри! ― ударив Верного плёткой по крупу…

Тот дёрнулся и, очнувшись, понёс меня вперёд. Всё, что я мог ― вцепиться в гриву и, пригнув голову к взмыленной шее коня, молить Господа о защите, пока за спиной завывал непонятно откуда налетевший ветер. Только что ясное небо заволокло тучами, и, хоть луна уже тонула в них, захлёбываясь в потоках небесной влаги, от всполохов молний было светло как днём. И от этих безумных вспышек становилось ещё страшнее…

Я задыхался, боясь, что не выдержу гонки, но внезапно… всё кончилось: мы мчались по старой, сухой и пыльной дороге при свете полной луны, разбивая тишину летней ночи грохотом испуганных сердец, перекрывавшим даже стук лошадиных копыт. Крик Дрю заставил нас с Жоресом натянуть поводья:

― Подождите меня… Что-то не так с Дичком!

Пришлось спешиться и бежать к отставшему мальчишке. Он стоял с несчастным видом, беспомощно опустив руки. Глаза были полны слёз ― его любимый вороной конь шатался, заплетая ноги как пьяный мужичок у трактира, и не успели мы приблизиться, рухнул на землю. Вся спина и круп бедняги были исполосованы когтями, раны от которых сильно кровоточили.

Я прекрасно понимал, что, не поторопи Дрю Верного, сам бы сейчас оказался на месте Дичка. Юный разведчик поднял несчастные глаза, в которых уже не было надежды, сначала