Детективная история Евы Рэй Томас. Книга 2. Вспомни, что ты сделала - Уиллоу Роуз

траву, и тут из ее живота послышался какой-то звук.

В ту же секунду я поняла, что все кончено.

Глава 76

Я очнулась под восхитительный шум: ссорились мои детишки. Я расплылась в улыбке, хотя в другие дни их перепалки меня, конечно, не радовали.

– Ты такая бестолочь, Алекс!

– Ты такая бестолочь!

– Перестань меня передразнивать!

– Перестань меня передразнивать!

– Ба, Алекс опять меня достает!

Я поморгала, чтобы сфокусировать взгляд. Рядом с кроватью вовсю ссорились Кристина и Алекс.

– Мама вроде очнулась, – услышала я голос Оливии, а потом увидела над собой ее хорошенькую мордашку. – Ма, ты проснулась? Ма-а?

Я улыбнулась, но вдруг почувствовала боль.

– Где я?

Дети сгрудились возле меня, из-за них выглядывала мама.

– Слава богу, Ева Рэй! Мы так волновались! Доктор сказал, что ты скоро придешь в себя, но нам пришлось ждать целую вечность.

Минуточку… Она меня обвиняет в том, что я слишком долго была без сознания?

– Мамочка проснулась, ура! – воскликнул Алекс. – Как я рад!

– Я тоже, – подхватила Кристина.

Они с Алексом спорили, кто будет стоять ближе ко мне. Алекс пролез впереди Кристины, она оттолкнула его. Оливии только и оставалось, что закатывать глаза от выходок этой парочки.

– Вы можете хоть на минуту успокоиться и дать маме прийти в себя? Она едва не погибла! Хватит уже!

– А где Мэтт? – спросила я, постепенно воскрешая в памяти случившееся.

Меня вдруг охватила страшная тревога.

– Почему его нет?

Мама подошла ближе. В ее глазах читалась грусть, и у меня в голове пронеслась тысяча сценариев – все с печальным для Мэтта концом.

– Мам?! – я попыталась приподняться.

– Лежи-лежи, – мама мягко снова уложила меня. – И не волнуйся, пожалуйста. Тебе вредно. Господи, тебя чуть не разорвало, в голове не укладывается!

– Мама, где Мэтт? Не скрывай от меня, пожалуйста.

– С ним все в порядке. Пошел за кофе. Он тут сутки рядом с тобой просидел, пока ты была без сознания.

– Ну конечно, я так и знал: ты очнулась именно тогда, когда я покинул свой пост и пошел за кофе!

Услышав мягкий голос Мэтта, я расслабилась. Он вручил один стаканчик маме, из другого отпил сам и присел ко мне на кровать.

Кристина и Алекс снова начали препираться, и мама позвала их прогуляться до торговых автоматов, чтобы купить, как она выразилась, их «любимой вредной еды». Дети, забыв о ссоре и повеселев, отправились за вкусняшками.

Мэтт с улыбкой поцеловал мне руку:

– Ты снова на меня смотришь – и это счастье! Как ты себя чувствуешь?

– Перед глазами туман, в ушах звенит, – ответила я. – Вроде ничего не болит, но это, наверное, из-за обезболивающих, да?

Мэтт кивнул.

– Врач сказал, что зрение и слух пострадали, но должны восстановиться. Тебя контузило, плюс есть ожоги на ногах и животе. При взрыве ты подверглась сильному давлению, так что возможны повреждения легких, нервной системы и будут, вероятно, боли в груди, но, по словам врача, пока об этом говорить рано.

Я улыбнулась, потом снова посерьезнела:

– А как все произошло?

– Оно сработало. Ну, взрывное устройство внутри Тары Оуэнс. То, что оно находилось у нее в животе, отчасти тебя защитило, смягчило удар, но все равно ты получила много повреждений – к счастью, в основном поверхностных. Бомба была самодельная, малой мощности. Но было бы намного хуже, если бы она взорвалась в маленьком бункере – мы бы оба погибли. Я стоял за тобой, когда это случилось, и ты… ты просто взлетела в воздух. Повсюду кровь, куски… Не твои. Ладно, я избавлю тебя от подробностей.

– То есть… Тара погибла?

Мэтт кивнул, потом попытался изобразить ободряющую улыбку. Мне стало трудно дышать, я разрыдалась. Как жестоко!

Мэтт, еле сдерживая слезы, крепко сжал мне руку.

– Ты сделала все, что могла. Понятно, ты хотела ее спасти, но это было невозможно. Ты должна это понять, Ева Рэй. Ты ничего не могла поделать. Я поговорил с врачом, он сказал, что, даже если бы устройство не сработало, она бы все равно не выжила.

– О господи, Мэтт! Пойми, я держала ее на руках! Обнимала ее. Вынесла на улицу. Мы были так близко к спасению…

– Ничего уже нельзя было поделать, – повторил он и нежно коснулся моих волос. – Ничего.

– Но это все… Это уже слишком!

Он вздохнул:

– Я понимаю…

– Мы хоть напали на след этого гада? – спросила я.

Меня по-прежнему душили слезы, кроме того, я устала, но, движимая ненавистью, не собиралась отдыхать. Я его ненавидела всем своим существом. Я желала ему смерти. Желала ему так же мучиться от боли, как сейчас мучилась я.

– Ну, вообще-то да. Дом зарегистрирован на имя Энтони Пятковски. Его пока не нашли – видимо, скрывается. Но мы запросили информацию о нем в департаменте автотранспорта, получим фото из водительских прав и сразу разошлем по средствам массовой информации. В гараже у него масса взрывчатки – там он, судя по всему, и мастерил бомбы.

– Пятковски, говоришь? Я вроде где-то встречала эту фамилию.

– Он недавно сюда переехал. Купил дом пять месяцев назад. Кстати, он военный. Две командировки на базу «Мармал» в Афганистане. После школы пошел служить на флот сапером. Мы переговорили с базой «Эглин», при которой работает школа саперов ВМС. Так вот, там сказали, что этот Пятковски был у них одним из самых хорошо подготовленных новобранцев за всю историю. У него выдающиеся инженерные способности.

– Сапер? Тогда все понятно, – пробормотала я. – Обучен работе со взрывчаткой, может изготавливать и обезвреживать бомбы. Фамилия… У него такая редкая фамилия…

– Не вспомнила, где встречала? – поинтересовался Мэтт.

– Что-то мелькнуло, но потом забыла. Я сейчас плохо соображаю, – пожаловалась я. – Устала, и снотворное, видимо, еще действует.

Я закрыла глаза, думая о бедной маме Тары и испытаниях, выпавших на ее долю. Тут в палату вернулись дети, и я попыталась взбодриться.

– Гранола полезнее, – сказала Оливия.

– Не-а! – возразила Кристина.

У них в руках были батончики из торгового автомата. Алекс свой уже открыл и успел измазаться шоколадом. Оливия выбрала батончик с гранолой.

– Мам, правда ведь, что гранола полезнее шоколада? – спросила Оливия. – Кристина говорит, что они одинаково вредные.

Сил у меня хватило только на слабую улыбку. Сейчас мне было все равно, что они постоянно ссорились. Это мои дети, и они, слава богу, живы. Остальное было неважно.

– Да, это так! В батончике из гранолы столько же сахара, сколько и в шоколадном. Сама посмотри. Ну скажи ей, мам! – заныла Кристина.

– Я ничего не смыслю в батончиках. Что вы к ним прицепились?

Я изо всех сил старалась не отключиться,