Призыв к оружию - Алан Фостер

Один из технических специалистов решил поддержать больную:

– В самом деле! Ведь они воюют друг с другом. А для расы, которая вышла на такой уровень технологического развития, – он, конечно, невысок, но всё же, – подобный факт беспрецедентен!

– Но не забывайте о показаниях самого землянина, – вмешался Т’вар. – Он даёт согласие на все процедуры, которые мы ему предлагаем. И на сканирование дал. Он говорит только о мире и дружбе, и настаивает на том, что только эти цели стремится достичь его раса. Он осуждает братоубийство и говорит, что их человечество уже начинает отходить от этого.

– Междоусобица знакома нам по другим мирам, – заметил один из специалистов. – Но то были миры, находящиеся в зачаточной стадии развития разума и цивилизации.

– Мы столкнулись с феноменом, так давайте же изучать его! Те исследования, которые мы уже провели, дали серьёзные результаты. Надо продолжать в том же духе. А делать важные заявления и заключения, не имея на руках более или менее полной информации, не так уж и трудно! – выкрикнул кто-то из врачей.

Другой капитан на месте Кальдака уже давно ввернул бы и своё видение проблемы. Но не массуд. Он старался извлечь из этого спора что-то, что помогло бы ему впоследствии принять правильное решение. Но уже в детстве ему открылась простая истина: трудно услышать что-либо, когда сам орёшь громче всех. С другой стороны, он видел, что, если не закруглить разговор, он перерастёт в крупномасштабную дискуссию, которая затянется у постели больной до поздней ночи.

– Сегодня во время проведения теста случилось нечто экстраординарное и выходящее за все мыслимые рамки. Никто из нас ещё не был свидетелем подобного случая. Так вот. Мне не столько интересно, почему и как это произошло с землянином, сколько – можно ли наконец использовать выявленные особенности этой расы каким-либо образом против Амплитура, – веско сказал капитан.

– Нет!!!

Кальдак даже вздрогнул: настолько этот вскрик был громким и неожиданным. Вместе с остальными присутствующими он повернулся к постели потерпевшей. Как бы смутившись своего же поведения, проводник откинулась обратно на подушку и тихо заговорила:

– Нет. Нам не нужны такие союзники, как эта раса. Ни с какой стороны они нам не подойдут!

Она говорила быстро, словно в лихорадочном бреду. Её глаза дико сверкали то на одного, то на другого врача.

– Необходимо избавиться от этого землянина и улетать отсюда, пока нас не заметили. Это моя рекомендация. Я не командую здесь, но на месте капитана поступила бы именно так.

– Вы должны успокоиться, – проговорил руководитель по медицине. – Вы субъективны в своих суждениях. Последствия шока, который вы перенесли, мучают вас. Сейчас вам не стоит напрягать мозг. Лучше поспите и пусть вам приснится дом.

– Не надо меня опекать! – резко возразила пострадавшая и прибавила пару шипящих фраз на языке гивистамов. Транслятор не успел всё перевести, но даже то, что он перевёл, потрясло Кальдака. Грубость и резкость была вообще несвойственна гивистамам, а ведь пострадавшая была к тому же учёным специалистом!

Словно догадавшись о его мыслях, – или просто осознав, что последнее решение принимать всё равно ему, – больная устремила горящий взгляд на командира экспедиции.

– Убейте его! – глухо проговорила она. – И улетайте из этой системы как можно скорее.

– Успокойтесь и поспите, – повторил руководитель по медицине и добавил что-то вполголоса своим ассистентам.

Кальдаку было сказано, что больную больше нельзя сегодня беспокоить, и он вместе с коллегами покинул лазарет. У каждого в голове роилось множество смятенных мыслей. И каждый остался с этими мыслями наедине. В испытательном зале Уилл Дьюлак продолжал проходить обследование. Со стороны казалось, будто он играет в какую-то забавную игру с медиками, которые подавали ему свои просьбы знаками, а он пытался угадать их смысл и исполнить. Медики, – их было двое, – часто переговаривались между собой и поглядывали на дверь, ожидая, что вот-вот принесут трансляторы и они смогут обращаться к землянину на его утробном наречии. И хотя Кальдак не умел читать в душах разумных существ, – тем более землян, – ему показалось, что Уилл раскован, спокоен и даже весел.

– С одной стороны, мы имеем свидетельство пострадавшей, – сказал он, обращаясь к своим заместителям. – А с другой, вот эту картину. С этими словами он показал рукой на стеклянную стену, за которой находился Уилл, продолжавший любезно выполнять просьбы медиков. В сторонке стоял с’ван и делал какие-то записи. Два о’о’йана проверяли исправность использованной во время теста аппаратуры. В углу комнаты суетился уборщик-лепар. Сцена была почти лубочная.

– Я не могу отделаться от сильного ощущения того, что все мы с вами находимся на пороге какого-то очень важного открытия. Я не имею права… Я не покину эту планету, испугавшись истеричных излияний одного специалиста.

 Соливик не спускала глаз с испытательного зала.

– Землянин настойчиво повторяет, что его народ исключительно миролюбив и не примет участия в сопротивлении нашествию Амплитура. И однако, несмотря на все эти убеждённые заверения, опыт показал способность землян реагировать на особые импульсы мощным проявлением физической и душевной агрессивности. Возможно, это ключ ко всему. Землянин не наносит удар первым, он только отвечает на угрозу. Если бы нам удалось доказать ему, убедить его в той несомненной угрозе, которую несёт с собой Амплитур, возможно, мы смогли бы извлечь из этого пользу.

– В какой степени? – осведомился Кальдак.

– Не знаю, – поколебавшись, ответила Соливик и взглянула на командира. – Мой капитан! Я нахожусь на военной службе всю свою жизнь. Навидалась и наслыхалась всякого. Однако никогда прежде я не становилась свидетельницей сцены, подобной той, которая разыгралась несколько часов назад в этом испытательном зале. Я не учёный и не специалист. Я солдат и командую солдатами. И я видела, что произошло с проводником. Причина тут не имеет значения. А важно то, что она перенесла не только физический, но и душевный шок. Вы слышали, с какой настойчивостью и лёгкостью она требовала лишить жизни землянина? Это не похоже на гивистама. Не похоже! Кальдак сделал знак, показывающий, что он соглашается с её точкой зрения. Затем командир посмотрел от себя налево.

– Т’вар? Я заметил, что вы были очень подавлены, когда это случилось.

С’ван подтянулся весь и стал отвечать, аккуратно и осторожно подбирая слова:

– В данный момент я испытываю противоречивые чувства, капитан, и тем не менее склоняюсь к тому, чтобы занять вашу сторону. Сейчас я уже не говорю о моральной стороне предложения пострадавшей, о том, как она рекомендовала вам «избавиться» от землянина, который является, между прочим, разумным существом и представителем какой-никакой, но всё же цивилизации. Я чувствую, что нам ещё предстоит многое узнать. Знание ценно, а в отношении этой расы мы испытываем острый недостаток знания. Мы не имеем права вот так просто свернуть здесь всю работу и улететь. Даже если в результате окажется, что наши усилия не оправдались и эта раса продемонстрирует свою несостоятельность в деле борьбы с Назначением. У меня не было никакого желания забираться так далеко во Вселенной только ради того, чтобы весело провести время и смыться. Соливик абсолютно права, когда говорит о том, что в данном случае мы имеем дело со способностью разумного существа проявлять агрессивность. Гивистамы не способны на это. Лепары не способны на это. Мой народ не способен на это. Агрессивность в разумном существе – великая ценность, которую мы должны искать с неменьшим упорством, чем мы ищем редкие металлы, которую мы должны лелеять с неменьшей заботой, чем мы лелеем наш корабль. Перед нами сейчас стоит одна главная задача: узнать, насколько сильно противоречие между тем, что землянин заявляет, и тем, как себя проявляет во время опытов. Мы, кроме того, должны себе уяснить наконец: есть ли в этой расе для нас хоть какая-нибудь польза или же нет никакой. Мы должны выяснить: удастся ли уговорить этих аборигенов воевать не друг с другом, а против Амплитура в интересах Узора. Потенциал для ведения вооружённой борьбы у этой расы есть. Мне даже кажется, что в испытуемом индивидууме этот потенциал представлен ещё не так ярко, как в других его соплеменниках. Хотя, конечно, это только предположение.

С этими словами с’ван обратил на Кальдака осторожный взгляд.

– Я рискну даже предположить, что этот потенциал равен или даже превосходит тот, которым располагают массуды, – добавил он. Кальдак не рассердился на своего заместителя за это, в общем-то, обидное замечание. Другой массуд такого не потерпел бы, но Кальдак обладал терпимым характером. Собственно, за что его и ценили.

– Серьёзную проблему поставила перед нами догадка помощника руководителя по медицине. Она полагает, что если землянин и обладает нужной нам способностью, он не в состоянии её контролировать. Если выяснится, что так и есть на самом деле, земляне будут для нас абсолютно бесполезны.