Комдив - Берг Александр Анатольевич

– Я могу подумать?

– Минуту. Время пошло.

– Какие гарантии, что вы сдержите своё слово?

– Только слово русского офицера и то, что вы нам понадобитесь в разведке. А после того как в Харьков войдут наши части, смысла в вашем убийстве уже не будет никакого.

– Похоже, у меня, по сути, нет выбора. Хорошо, я согласен. Что вы хотите знать?

– Нас интересует количество и размещение немецких войск, а также размещение штаба.

В подвале стояли старые козлы, на которых лежали доски, вот на них лейтенант Трескунов и разложил карту города – такие карты выдали всем командирам групп. Немецкий майор стал отмечать на ней расположения немецких частей, дислоцировавшихся в городе.

– Господин майор, надеюсь, вы понимаете, что если вы нас обманули, то наше соглашение аннулируется и после того, как мы выбьем из вас настоящие сведения, вас просто прирежут.

– Я вас не обманул, все данные настоящие.

– Хорошо, проверим. А пока не обессудьте, доверия вам нет, а потому вас сейчас свяжут и заткнут рот кляпом.

Связав немца, разведчики вытащили его наружу и снова закинули в кузов, после чего поехали проверять добытые данные. Возле всех помеченных немецким майором мест стояли часовые, и Трескунов по рации связался с командиром другой группы. Встретившись, они сверили добытые сведения. Группа старшего лейтенанта Аросьева захватила немецкого капитана и тоже смогла убедить его добровольно им помочь. Сверив карты, они убедились, что всё совпадает; была пара отличий, но немцы просто могли не всё знать, главное, что все основные немецкие части гарнизона были отмечены. Связавшись с командиром диверсантов, они отдали ему одну карту, а затем поехали навстречу основным силам.

Поскольку наши части уже были на подходе, пост на выезде из города просто вырезали и рванули вперёд, чтобы через полчаса встретить наши передовые части. По предварительной договорённости наш передовой дозор при встрече с кем-либо мигал фарами четыре раза, в ответ надо было мигнуть сначала один раз, а затем через несколько секунд ещё два раза. Это чтобы опознаться, а то могли повстречаться и немцы, а разведчики не должны были привлекать к себе внимание, вот потому они и должны были отвечать.

Вскоре карта с расположением немецких частей была у нас. Конечно, на ходу было не очень удобно её изучать, но мы были ограничены во времени, которого почти не осталось. Быстро изучив карту, мы с Севастьяновым и начальником штаба армии распределили, кому что захватывать, после чего, отметив это на картах, посыльные рванули к командирам дивизий.

Времени на охват города уже не осталось, а потому мы входили в него все вместе. То, что мы появились ночью и все посты к этому моменту уже были вырезаны моими разведчиками и диверсантами, позволило нам без боя войти в город. Немцы оказались не готовы к обороне, даже после произошедшего они не ожидали нас тут так быстро. Правда, долго эта идиллия не продолжилась, уже скоро послышалась стрельба, но основную часть немецких войск нам удалось зажать в местах расположения. Штаб тоже был захвачен, правда, командование там отсутствовало: ночевали на квартирах, а где они расположены, мы не знали. Но зато вся связь и документы оказались в наших руках, причём главным на данный момент был именно захват связи.

Не всех немцев удалось зажать в местах расположения, а потому стрельба шла по всему городу. Но как только рассвело, нам стало легче. Выставив на окраинах сильные заслоны и разослав в стороны от города разведку, чтобы к немцам внезапно для нас не подошло подкрепление, принялись зачищать город. На данный момент немцев в городе находилось не больше дивизии, причём половина из них были тыловиками, так что мы имели подавляющее преимущество, которое, однако, нивелировало ведение боя в городе. В поле мы бы раскатали немцев за несколько часов, а тут приходилось вылавливать их группы по всему городу, а мест, где можно спрятаться, было много.

Ко второй половине дня выловили местное начальство, в чём нам помогли подпольщики, которые, как только мы вошли в город и начались бои, сами вышли на нас. Подполью было известно, где квартирует всё начальство, а также все предатели. К вечеру захватили бургомистра Харькова и начальника полиции. Кроме того, был сюрприз. В составе гарнизона оказались части РОА Власова, как и он сам. Если полицаев ещё брали в плен, когда они сдавались (да и то, только чтобы потом повесить), то власовцев в плен не брали, уничтожая на месте.

Власова захватили мои бойцы и привели его ко мне. Мы, как только захватили немецкий штаб, все бумаги перенесли в пару больших комнат и стали использовать это здание по прежнему назначению. Вот сюда и привели Власова.

– Ну, здравствуй, Андрей Андреевич, – первым поздоровался с предателем Севастьянов. – Вот уж не думал, что снова с тобой встречусь в таких обстоятельствах. Ну и как оно, быть в шкуре предателя?

– Посмотрел бы я на тебя, окажись ты на моём месте.

– Я, по крайней мере, не пошёл бы служить противнику. А на твоём месте я, кстати, был, тоже в окружение попадал, но в плен не сдавался.

– Тебе просто везло. Не будь рядом этого щенка, – указал Власов на меня, – посмотрел бы я, как ты из немецкого окружения выходишь.

– Тем не менее это не повод идти на службу врагу. Да, попасть в плен может каждый, вот только и в плену надо оставаться человеком и не становиться предателем. Видеть тебя больше не хочу.

Власова увели, а позже, когда к Харькову подошли войска Воронежского фронта, его этапировали в Москву, где через три месяца по приговору Военной коллегии Верховного суда генерал Власов был лишён воинского звания и всех наград, а после повешен. А в Харькове через два дня публично были повешены бургомистр, начальник полиции и все полицаи, которых удалось захватить. Только те, кто пошёл на немецкую службу по заданию подполья или, не связанные с ними, позже сами стали помогать подпольщикам, были отпущены.

Закончив зачистку города, оставили одну дивизию в обороне, после чего, разбив свои войска на полковые боевые группы, двинулись по различным направлениям, уничтожая немецкую инфраструктуру и все доступные части. Всё увеличивающаяся паника, связанная с захватом нами буквально за несколько дней таких городов, как Белгород и Харьков, а также поползшие слухи о появлении русских танков в различных метах, заставили немецкое командование везде судорожно готовиться к обороне. В такой обстановке никаких попыток отбить у нас Харьков немцы не предпринимали, а в округе сложилась странное положение, когда наши и немецкие части чередовались на достаточной территории. Из-за нас немцы не могли восстановить единую линию фронта, так как мы оказались у них в тылу.

Ватутин воспользовался такой ситуацией и, немного пополнив и реорганизовав свой фронт за эти дни, двинулся вперёд. Из-за прекращения снабжения (так как наша армия перерезала основную линию снабжения немцев) в немецких частях начали заканчиваться боеприпасы, и, не встречая сильного сопротивления, Воронежский фронт достаточно быстро стал продвигаться вперёд.

А мы с Севастьяновым сидели в Харькове и ждали подхода своих, координируя действия наших групп по радио. Честно говоря, с одной стороны я был рад нашим успехам, а с другой стороны, вот так сидеть в штабе было не совсем моё. И это я ещё не знал о решении Сталина, которым меня обрадовали, когда войска Воронежского фронта вошли в Харьков.

Глава 15

21 июля 1943 года. Москва, Кремль

Сталин, сидя в удобном кресле, не отрываясь смотрел на экран, где под ровный стрёкот киноаппарата разворачивалось одно из самых грандиозных сражений этой войны.

Сразу после окончания основной фазы сражения весь отснятый материал переправили самолётом в Москву, где плёнки проявили и на скорую руку смонтировали почти трёхчасовой фильм о состоявшемся сражении. Начинался этот документальный фильм с кадров обороны, с того момента, как наша артиллерия наносит упреждающий удар по немецким позициям, в том числе были запечатлены и залпы «катюш». Поскольку это сражение было решающим в этой войне, то на артиллерийскую поддержку не поскупились, и сейчас Сталин на экране кремлёвского просмотрового зала воочию наблюдал, как десятки реактивных установок разом наносят свой удар по противнику. Фильм был со звуком, и резкий скрежещущий звук взлетающих со своих направляющих эрэсов наполнил небольшой зал.