Возвращение в Тооредаан — 2 (СИ) - Егор Чекрыгин

— Покину?

— А вы разве не обратили внимание? А, впрочем ведь вы же отсыпались. — Сегодня утром, в гавань вошел курьер от вашего адмирала. Его флот будет тут, через три-четыре дня.

Оу Игиир Наугхо, полусотник

— Ну, ты как?

— Буду жить, ваша милость. — Старый служака Хееку Барс попытался было встать и вытянуться во фрунт, но ноги не удержали, и он опустился обратно на палубу.

— Ничего, сиди. — Махнул рукой Игиир. — Ты видно крови много потерял. Лекарь тебя уже смотрел?

— Да, ваша милость. Говорит — серьезных ран нет. Жить буду.

— …Это хорошо — жить. — Вдруг усмехнулся Игиир, его внезапно потянуло поговорить. — Ты раньше, когда-нибудь в такие заварухи попадал?

— Нет, ваша милость. Под пулями стоять, приходилось. На штыках или тесаками рубиться — да сколько раз. Сами знаете, наши пустоши — место неспокойное. Когда с десяток лет назад из леса орда пришла…, в кои-то веки, весь наш полк в одном месте собрался. Рубка тогда жуткая была, думал — ничего страшнее в жизни и не увижу. Но вот чтобы из пушек в меня стреляли, такого раньше не было. Да и тесно тут, ровно в коробе сидишь, по которому залпом из мушкетов стреляют. У нас то, в пустошах, завсегда куда укрыться найдется, опять же — в сторону отбежать, — простор! А тут… Когда же мы обратно-то, от воды этой постылой подальше, в Даар возвернемся-то? — В голосе Хееку послышалось столько тоски и жалости к себе, что Игиир невольно почувствовал стыд, — ведь по сути этот, немолодой уже вояка, стал жертвой его карьерных амбиций. Оторван от семьи, от привычной обстановки, жизни, еды наконец. Оно конечно, его, благородного дворянина и офицера, мелкие огорчения какого-то мелкого человечка не должны заботить, его забота — благо монарха и Сатрапии. Но когда столько времени ешь из одного котелка, спишь у одного костра, вместе делишь опасности и радости походной жизни, различия в чинах, перестают играть столь уж большое значение. А уж после сегодняшней битвы…, вообще на многие вещи начинаешь смотреть совсем по-другому.

Их линейный корабль «Гордость Сатрапии» во главе эскадры, уже почти неделю болтался почти у самых берегов Валкалавы. С какой именно целью, Игиир особо не вникал, занятый собственными мыслями и проблемами. Но во время пребывания на капитанском мостике, и пары торжественных обедов в кают-компании, на которые флотские вынуждены были пригласить и представителя Бюро, кое-какие обрывки информации все же достигли его ушей. Оказывается они сейчас участвовали в какой-то большой операции, об истинных целях которой, знал только разве что сам капитан корабля, и дело Игиира скорее заключалось в том, чтобы никто этих целей и не узнал, нежели узнать самому. …Их служба протекала достаточно тихо и спокойно. Погода стояла великолепная — никаких тебе штормов или испепеляющей жары. Враг, если и появлялся где-то на горизонте, то только для того, чтобы поспешно удрать от фрегатов Сатрапии, окружавших линейный корабль, как свора собак, и отгонявших от него любую опасность. Сам корабль был достаточно большим, чтобы внушать уверенность и спокойствие — такую махину надо долго-долго расстреливать ядрами, чтобы нанести серьезные повреждения, зато одного бортового залпа, даже представить себе страшно, — пяти десятков пушек разом, хватит чтобы снести с лица земли небольшое селение, или разнести в щепки приличных размеров корабль. Однако…, даарский тур, тоже кажется властелином степей, настолько он огромен и могуч, но стоит только одинокому самцу, встретить стаю волков, объединившихся по случаю зимней бескормицы, и участь его будет весьма печальна. Волкам конечно тоже сильно достанется, но выжившие вдоволь наедятся мяса, и будут еще несколько дней набивать брюхо мясом, если только их не отгонит от добычи приблудившийся тигр. Примерно так случилось и в этот раз.

…Когда раздался бой колокола и со всех сторон засвистели боцманские дудки и послышался топот ног, Игиир сначала не придал этому особого значения — сигнал общей тревоги на флоте он слышал впервые, и соответствующих рефлексов «бежать быстро» еще не выработал. Поэтому сначала он аккуратно убрал готовящийся текущий отчет в несгораемый шкаф у себя в каюте, и только потом, сунув за пояс пару пистолетов, кивнул явившемуся пред его очи Хееку, и достаточно неторопливо поднялся на шканцы, где было его место по боевому расписанию.

— Задерживаетесь, сударь. — …Его опоздание не осталось незамеченным, и только в виду более важных дел, командор оу Риалиэр, воздержался от длительной и вполне заслуженной нотации офицеру Бюро, коих флотские привычно недолюбливают. — …Итак, курьер ушел? — Продолжил он прерванный появлением оу Наугхо разговор.

— Да, командор. — Кивнул один из помощников капитана корабля. — Предполагаемое появление третьей эскадры, не ранее шести-семи часов.

— Продержимся. Удихи будут пытаться сблизиться, абордаж и брандеры — их единственная надежда на победу. У нас же — две противоположные задачи. С одной стороны, нам надо не позволить удихскому флоту выйти из боя и удрать, а с другой — не подпустить их к себе слишком близко. Жаль, ветер сегодня не на нашей стороне, впрочем, тут, у берега, он бывает весьма переменчив. Хотя, на нормальный линейный бой, я бы не рассчитывал, учитывая толщину наших бортов и калибр пушек — у удихов в нем нет ни единого шанса, так что надо быть готовыми к любым неожиданностям. Вполне возможно, что они пустят перед собой всякую рухлядь, под прикрытием которой пойдут брандеры, или попытаются разделиться и зажать нас в клещи, — численное преимущество за ними. Передайте капитанам «Славы Предков», «Ирокеза», и «Мооскаа» что под страхом смерти, им запрещено покидать свои места в строю. И пусть никогда не стреляют одновременно с нами, — удихи не должны застать нас с пустыми стволами. Поэтому, пока мы заряжаемся, они караулят вражеский прорыв, караулим мы — заряжаются они. Это важно! …Звено легких фрегатов, должно создать угрозу удихам с правого фланга. В линии им делать нечего, но они должны помешать противнику свободно маневрировать, а если кто-то из удихов вывалится из строя — он, их добыча.

— Может, стоит попытаться скоординировать свои действия с союзниками?

— Вы хотите сказать «с пиратами»? — Командор оу Риалиэр презрительно усмехнулся. — Я бы не стал на них полагаться. — Помните, что они воюют на нашей стороне не из чувства долга, а за плату и ради добычи. Свою часть сделки они уже выполнили, заманив флот Орды под наши пушки, теперь, их задача уцелеть, чтобы было кому пропивать оплату. Выгоды для них, в драке с целым флотом военных кораблей, лично я не вижу, эта добыча слишком зубастая, так что и на их участие в сражении, я бы не рассчитывал, разве что они попытаются «пощипать обоз». Потому оставьте эти мысли о помощи со стороны, полагаться можно только на собственные силы, и надеяться, что флот Сатрапии подойдет вовремя. Итак, судари, к бою!

В морских сражениях, Игиир разбирался не слишком хорошо и смысла большей части услышанных далее команд просто не понял. Вообще, его задачей было, во-первых — защищать шканцы корабля в целом и капитана в частности, при возможном абордаже противника, а во-вторых…, в случае измены капитана или кого-то из офицеров, он должен был помешать этому. Оттого-то, вероятно, офицеров Бюро, на флоте так и не любили, — капитан на корабле — первый из богов[5], но задумай он спустить в бою флаг, или перейти на сторону врага, сотрудник Бюро имел право заключить его под стражу, или даже убить, коли обстоятельства будут исключать возможность ареста. Такая традиция повелась еще со времен поздней Империи, когда в разваливающейся на части стране, бунты военачальников стали настолько рядовым событием, что уже перестали кого-то удивлять. Каждый, имеющий хоть толику власти, пытался урвать себе кусок из тела погибающего гиганта, забыв о чести и долге. Оттого же, оу Наугхо стоял сейчас в уголке между надстройкой и бортом, а его открытый фланг прикрывал подчиненный стражник. Бунты в войсках и на флоте давно уже стали событием почти невероятным, но некоторые традиции остались, подобно шрамам после вылеченных ран.

Поначалу Игиир видел вражеский флот только как рассыпь белых пятнышек на далеком горизонте, и вообще не очень понимал, зачем нужна вся эта спешка. Но шло время, пятнышки росли, и вот уже стало возможно различить даже отдельные паруса. А вот, словно выныривая из-под воды, стали появляться и корпуса кораблей, …детали корпусов становились все отчетливее и различимей, …а вот уже видны и раскрытые порты, а в них — жерла пушек. А вот — жерла пушек выплевывают клубы белого дыма, и небольшие черные горошинки весело несутся над волнами, стремительно увеличиваясь в размере. …От того момента, когда он впервые занял свой пост по боевому расписанию, и до того как первое вражеское ядро с жутким грохотом врезалось в борт буквально в сажени от того места где стоял Игиир, прошло наверное не меньше двух часов, — морские сражения — дело неспешное. Оу Наугхо успел даже, несмотря на царившую на мостике суету и волнение, немного заскучать, и впасть в некую отрешенность, хорошо знакомую опытным караульным, чей пост, являясь скорее данью ритуалу, нежели военной необходимости, не требует внимательно наблюдать за окружающей обстановкой. И потому раздавшийся грохот, привел его в некое смятение, при всем своем немалом боевом опыте, с обстрелом из пушек он сталкивался впервые. Возможно кто-то из офицеров, окружающих командора, и заметил как сотрудник Бюро невольно пригнулся, втянув голову в плечи, однако сказать ничего не успел. …Игииру показалось, что под ним прямо-таки разверзся ад и оттуда с грохотом и воплями вырвались тысячи демонов, только вместо льда и стужи было пламя, а снег и пургу заменило непроницаемое облако едкого дыма. Сразу стало невозможно дышать, а из глаз потекли слезы. И это на шканцах — одном из самых, не считая конечно мачт, высоких и обдуваемых ветром мест корабля. Страшно было даже подумать, что творится сейчас, после единовременного выстрела пяти десятков пушек, на батарейных палубах.