Михаил Кликин. Сборник - Михаил Геннадьевич Кликин

но потом посмотрела мертвяку в лицо и застыла. Мертвяк тоже замер. Они боролись, сцепившись взглядами. Нелти, сама того не понимая, пыталась использовать свой дар, хотя тогда она даже не догадывалась о его существовании. А оживший труп вытягивал из нее душу… Мы бы все погибли тогда, если б не Гиз. Он появился сбоку от мертвяка, держа в руках подобие длинного копья — обычную жердь, заостренную с одного конца. С разбегу он воткнул эту жердь в мертвяка, сбросил его с меня и протащил по земле. Страх дал ему силу взрослого человека, силу охотника… — Огерт задумался, кроша в пальцах кусок подсохшего сыра.

— Что было потом? — спросил палач.

— Потом?.. Потом ребенок дрался с мертвяком. И в конце-концов прикончил его… Удивительно, правда?

— Почти невероятно, — пробормотал Зонг.

— Почти?.. — посмотрел на него Огерт. — Это слово здесь лишнее… Тот ребенок убил не обычного мертвяка. Он прикончил самого Кхутула.

— Не может быть!

— Но это так.

— Невероятно.

— Вот именно…

От одного только упоминания проклятого имени воздух разом выстыл. Люди поежились, переглянулись. И вздрогнули, когда по комнате тревожный набатом раскатился стук.

Кто-то нетерпеливо колотил в железную дверь с улицы.

16

Непросто убеждать людей, разговаривая с ними через узкую бойницу, не видя их глаз, их жестов. Непросто найти искренние слова, в которых одновременно чувствовались бы сила и мягкость, уверенность и недоумение, извинение и угроза, обида и готовность простить.

— Король дал мне поручение помочь вашему городу, а вы сразу же сунули меня за решетку, чтобы пытать и казнить… — Огерт, опершись на костыль, прислонившись боком к двери, смотрел на крохотное оконце справа на стене. Он был готов броситься на пол, если вдруг за мутной пластиной слюды что-то мелькнет. — Я понимаю, что вы в кольце врагов, но почему вы решили, будто я из их числа? Да, я могу поднимать мертвых, но разве можно осуждать за одну лишь возможность? Если так, то вы все виновны, — ведь вы можете убивать…

Он не знал, кто сейчас слышит его, и сколько людей стоит по ту сторону двери. Лишь один человек представился ему — землевладелец Докар, избранный глава городского Совета.

— Надеюсь, мы еще можем исправить оплошность, — продолжал Огерт свой монолог. — Мне бы не хотелось защищать свою жизнь смертью других людей. Не для того я пришел к вам.

— Чем вы докажете свои слова? — спросили из-за двери, и Огерт довольно улыбнулся.

— Разве мои поступки их не доказывают?

— Возможно, ваши поступки — обычная хитрость.

— Тем не менее, согласитесь, — я бы мог ночью бежать из города.

— Вы сами знаете, что это невозможно. Город на военном положении, он охраняется по всему периметру, на каждой улице патрули. Далеко бы вы не ушли.

Огерт кивнул, признавая правоту невидимого собеседника.

— Хорошо, допустим я все это знал. Но почему тогда я не попробовал прорваться с боем, используя своих мертвяков?

— Возможно, вы подумали, что проще и надежней будет нас обмануть.

— А вы умный человек, Докар, — рассмеялся Огерт.

— Я — глава Совета, — сухо ответили с улицы.

— Верю, — кивнул Огерт. — Поверьте и вы, что я посланник Короля.

— Поверил бы с радостью. Но боюсь. Мне нужны доказательства.

Огерт покачал головой, выдержал паузу. Поинтересовался:

— Вы смотрели мои вещи?

— Нет, — ответил Докар.

— Если вы отпорете подкладку моего плаща с правой стороны, то найдете под ней документ с королевской печатью и подписью, где он удостоверяет, что я тот, за кого себя выдаю.

Довольный Огерт подмигнул своим пленникам. Он предполагал, что эта бумага еще не раз ему пригодится, и вот момент настал. Конечно, там не написано, что Огерт состоит на королевской службе, зато там четко указано, что податель документа — темноволосый высокий мужчина с острым носом, серыми глазами, крупной родинкой на правом виске и имеющий только одну здоровую ногу — отмечен особой благодарностью Короля и пожизненно освобождается ото всех подорожных сборов. Немалого труда стоило Огерту получить эту бумагу.

Довольно долго за дверью не раздавалось ни единого звука. Огерт уже был готов нарушить затянувшееся молчание, но тут наконец-то послышался голос Докара:

— У нас нет вашего плаща.

— Что? — не сдержавшись, воскликнул Огерт.

— Вашего плаща у нас нет, — повторил Докар. Кажется, он и сам был разочарован.

— Но как же так?! — Огерт на мгновение потерял над собой контроль. — Вы что, выбросили его? Сожгли? А бумага?! Она там! Поверьте! Подписанная Королем! С гербом! Все как положено!.. — Он сжал кулаки, стиснул зубы, ударил головой в холодную дверь. Сознание его помутилось, как уже бывало раньше, и он испугался, что сейчас снова рассудок оставит его, и начнется новый припадок, после которого не вспомнить, что делал, что говорил…

Страх отрезвил его.

— Хорошо, забудем про плащ, — пробормотал он, приказывая себе успокоится. — Забудем про документ! — крикнул он в бойницу. — И давайте признаем, что вы и без него верите мне! Иначе вы не стояли бы здесь, не разговаривали сейчас со мной.

— Все же я хотел бы увидеть бумагу, о которой вы упомянули.

— Я тоже этого хотел бы.

— Так покажите нам ее.

— Говорю же, она была в моем плаще. А вы отобрали все мои вещи.

— Все верно. Но мы не выкинули их и не сожгли. Просто сейчас они находятся там, откуда мы не можем их забрать.

— Да? И где же?

— В городской тюрьме. В одном из ящиков, стоящих у стены. Рядом с дверью, что ведет в подземелье.

— Мои вещи здесь? — Огерт почувствовал себя обманутым и ухмыльнулся. — Всё здесь? — Он, не сдержавшись, заглянул в бойницу, увидел лицо своего собеседника, успел заметить в отдалении ряды вооруженных бойцов. — Тогда подождите… Тогда… сейчас…