Михаил Кликин. Сборник - Михаил Геннадьевич Кликин

решился стражник. — Вытяни руку, закрой глаза!

— Что? — не понял палач. — Зачем?

— Делай, как я сказал!

— Ладно… — Палач, прислонившись к решетке, вытянул перед собой правую руку, зажмурился. Стражник подался вперед, бритвенно острым клинком полоснул палача по предплечью. Надрезанная кожа разошлась, обнажив темное мясо, похожее на мякоть перезревшей ведьминой ягоды. Рана вспухла кровью, тяжелые капли разбились о каменный пол, расплылись черными кляксами. Палач вскрикнул, охнул, отшатнулся, едва не упав.

— Тихо! — прикрикнул на него стражник. — Я лишь проверил, не мертвяк ли ты. Теперь осталось проверить, не притворяется ли наш некромант. Ну-ка, поверни его ко мне!

Палач, пошатываясь, цепляясь за решетку, неуклюже повернулся. Страж ткнул мечом в болтающуюся ногу некроманта, всадил клинок в бедро, повернул, медленно вытащил. Признал:

— Вроде бы, действительно без сознания… Эй, Лаук! — позвал он напарника.

— Да? — Казалось, парень вышел прямо из стены.

— Держи их на прицеле. Я подниму решетку…

6

«Цени все, что происходит с тобой в жизни. Понимай, что у любого даже самого неприятного события может быть еще более неприятная замена. Помни — порой и зло может сослужить добрую службу. Знай — меньшее зло — это уже добро.»

Так наставлял Страж Огерта, когда тот привыкал жить с одной ногой…

«Калека» — Огерт сам себя так называл. Но никогда и никому он не позволял употреблять в его адрес это слово.

«Калека» — в звучании этого слова он слышал жалость. В этом слове были слабость, безволие и бессилие. Оно навевало тоску. Оно было словно приговор.

Да, Огерт понимал, что ослепшей Нелти повезло еще меньше. И поэтому он соглашался с утверждением Стража о том, что у любого даже самого неприятного события может быть еще более неприятная —

страшная

— замена.

Но вот с тем, что и зло может сослужить добрую службу, — с этим Огерт не мог согласиться.

Разве омертвелая нога лучше живой? Что она может? Какой от нее прок?

Огерт не мог ответить на эти вопросы до того самого дня, когда в его бесчувственное бедро вонзили клинок, повернули и медленно вытащили.

7

Грохотала поднимающаяся решетка.

Один из стражей крутил ворот небольшой лебедки. Второй прижимал к плечу приклад арбалета.

Под потолком трепыхалась летучая мышь.

В черном слюдяном окошке отражался огонек светильника.

На тумбочке стояла бочка с водой. В небольшом шкафчике лежал круг сыра и ржаной каравай.

Оружия здесь хватило бы на десятерых бойцов…

Даже сквозь ресницы Огерт видел каждую мелочь, каждую деталь. Он был готов к любому повороту событий. Только смерть не устраивала его…

Решающий момент близился.

— Скажи, пусть он поможет тебе затащить меня… — прошептал Огерт палачу на ухо. — И даже не пытайся меня перехитрить. Помни о своей шее…

Решетка остановилась.

Отзвуки грохота умерли в тесном тюремном коридоре.

8

— Помогите мне его затащить! — прохрипел палач. — Я не удержу! Быстрей!.. — Он не притворялся. Он с трудом стоял на ногах. Если бы не стена и не страх, он давно бы уже свалился.

— Кажется, ты собирался его нести к лекарю, — недовольно сказал пожилой страж, выпуская ворот лебедки и снова берясь за меч.

— Я донесу! Только помоги его перехватить! Он сползает.

— Как же ты надоел своими стенаниями!

— Как мне надоела твоя тупость!

— Еще одно слово и…

— Заткнись и хватай его! Иначе утром Совет узнает, как ты лишил город последней надежды на спасение.

— Ты мне угрожаешь?

— Я тебя умоляю!..

Они стояли друг напротив друга — палач, выполняющий приказания некроманта, и пожилой страж, привыкший действовать по инструкциям.

На полу растекалась черная кровавая лужа.

— Ладно, — сдался страж. — Помогу… — Он обернулся, убедился, что молодой напарник в любое мгновение готов разрядить арбалет, убрал меч в ножны. Сказал:

— А утром я обо всем доложу Совету… — и почему-то сразу почувствовал себя намного уверенней, словно после этих слов вся ответственность за принятое им решение легла на Совет.

9

Охранник был совсем рядом.

Огерт затаил дыхание.

Острый ланцет, наставленный палачу в шею, прятался в длинном свободном рукаве тюремного одеяния, и Огерт надеялся, что страж не углядит металлический блеск отполированного лезвия.

Не успеет…

Было довольно темно. Колеблющийся свет факелов и светильников обманывал зрение. В узком коридоре темницы шевелились тени, и каждая из них могла обрести плоть и соскользнуть со стены…

«Наверное, здесь нашлась бы работа для Нелти… — подумал Огерт, плотно закрывая глаза. — Эти камни впитали много человеческих страданий…»

Стражник коснулся его плеча. Буркнул что-то недовольное. Затем подхватил Огерта под мышку, чуть приподнял, взвалил на плечо, помогая палачу освободиться от ноши…

Лучшего момента не будет.

Огерт распахнул глаза, схватил стража за шею, отпустил палача, ударил его здоровой ногой, отбрасывая к стене, и закричал так, что самому страшно стало…

10

Лаук не успел понять, что произошло.

Ему показалось, что его старший товарищ и обессилевший палач выронили полумертвого некроманта. Он даже подался вперед, собираясь спросить, не нужна ли им помощь.

И услышал крик.

— Не двигаться! Один шаг, и он труп!..

Лаук вдавил приклад арбалета в плечо.

— Хотите жить, замрите! Иначе превратитесь в мертвяков! — грохотал голос.

Сцепившиеся фигуры застряли в дверном проеме. Лаук целился в них, но не решался выстрелить.

Он не знал в кого попадет.

И он не был уверен, что выстрел изменит ситуацию к лучшему.