Куропаткин. Судьба оболганного генерала - Андрей Гургенович Шаваев

С 1 июля 1894 года открылись Ашхабадская и Бухарская таможни 1-го класса, то есть на них разрешалось обрабатывать все перевозимые на территорию Российской империи товары. Министру финансов разрешалось, при согласовании с военным министром и при необходимости с министром иностранных дел, открывать в Закаспии и Туркестане другие таможенные учреждения.

Для заведывания пограничным надзором и таможенными учреждениями в Закаспийской области, включая Узун-Адинскую таможню, образовано управление Закаспийского таможенного округа в составе начальника управления, окружного таможенного ревизора и чиновников для особых поручений. Пошлина за привозные товары взималась в кредитных билетах, в Узун-Адинской таможне – в золотой валюте.

Введены в действие Инструкции, регламентирующие применение холодного и огнестрельного оружия чинами пограничной стражи при пресечении преступных действий на границе. Постановления таможенных органов издавались как на русском, так и на местных языках.

15 октября 1893 года император Александр III создал Отдельный Корпус Пограничной Стражи. В основном части корпуса располагались на западных границах империи и в Кавказском регионе. Только через три года по инициативе главы Закаспия генерала Куропаткина, поддержанной министром финансов Витте, принято решение об охране государственной границы в Средней Азии частями ОКПС.

9 декабря 1896 года Высочайше утверждено мнение Государственного совета «О преобразовании пограничного надзора на среднеазиатских границах в две бригады Отдельного Корпуса Пограничной Стражи», согласно которому пограничный надзор на границе с Персией и Афганистаном на территории Закаспийской области и правом берегу Аму-Дарьи и Пянджа предписано в течение трех лет преобразовать в две бригады ОКПС – Закаспийскую и Аму-Дарьинскую.

Пребывая на посту военного министра, в 1900 году в докладе на имя императора Куропаткин напишет:

«Граница наша с Персией установлена весьма прочно, и мы ни в политическом, ни в военном отношениях отнюдь не нуждаемся в изменениях нашей пограничной черты и в каких-либо приобретениях от Персии.

Напротив, приобретение новых земель, населенных иноплеменниками, необходимость чрезвычайных и постоянных расходов на устройство сих земель может скорее ослабить, чем усилить нас на Персидской границе; ослабится уже тем, что подорвет ту приязнь, с которой персидское население к нам относится как к добрым соседям».

По отношению к пограничникам Куропаткин проявляет повышенное уважение и заботу. Современники, не понаслышке знакомые с ситуацией в войсках в Туркмении, отмечали:

«Те офицеры, которых судьба заносила на пограничные посты, отдаленные от цивилизованного мира не только десятками, но и сотнями верст, пользуются особым вниманием генерала Куропаткина. Он старается, по силе возможности, облегчить тяжелые условия их существования, и это ему вполне удается».

Благополучной стабильности и отсутствию напряженности на южных границах России способствовали последовательно проводимая имперская политика по расширению владений в Средней Азии, осуществленное в 1870-х годах завоевание Туркмении и Кокандского ханства, покорение Хивы и достижение фактического господства в Бухаре.

Куропаткин в докладе царю отметит, что

«продвинув таким образом свои пределы до Персии и Афганистана и установив пограничную черту по указанным естественным линиям, мы имеем в них ныне хорошее обеспечение и пользуемся на границах как Персии, так и Афганистана полным спокойствием».

Помимо умения дипломатов поддерживать добрые отношения с сопредельными странами «полное спокойствие» на границе обеспечивала развернутая в Туркестанском военном округе и Закаспийской области русская армия, всегда готовая в случае необходимости провести трансграничные операции по «принуждению в миру» потерявших единственно верную, правильную, в понимании царя, пророссийскую ориентацию иноземных азиатских правителей.

Кадровые зигзаги

Во главе Закаспийской области генерал Куропаткин пребывал уже как семь лет.

Срок более чем достаточный.

Успехи начальника области в управлении и развитии некогда проблемной дальней провинции империи не вызывали сомнений даже у его самых завзятых оппонентов и ревнивых недоброжелателей, а необходимость перемещения организованного администратора и крепкого хозяйственника на новый, более объемный и ответственный участок государственной деятельности становилась все более очевидной.

Летом 1896 года в кругах, близких к администрации Туркестанского края, стали усиленно муссироваться слухи о скором переводе Куропаткина на должность главноначальствующего Кавказской администрацией. Должность престижная, фактически это был наместник императора на Кавказе, вакансия возникла после смерти в мае 1896 года генерала Сергея Алексеевича Шереметева. Богатый, изобилующий курортами, благодатный и в то же время важнейший в военно-стратегическом отношении Кавказский регион и близко не сравним ни по каким статусным показателям с Закаспием или с Туркестаном.

По свидетельству очевидца событий видного туркестанского чиновника Г.П. Федорова,

«слухи эти начали принимать столь реальное значение, что в Асхабаде уже, кажется, поздравляли А.Н. Куропаткина со столь блестящим повышением. Он не подтверждал слухов, но и не отрицал. Ждали со дня на день приказа о назначении Алексея Николаевича на Кавказ. Но неожиданно кандидатура генерала Куропаткина не прошла. Говорят, что Ванновский был страшно взбешен своею неудачей и, желая хоть чем-нибудь вознаградить Куропаткина, решил переорганизовать все области Средней Азии, создав из них одно громадное генерал-губернаторство, не уступающее Кавказу, и во главе него поставить Алексея Николаевича. По мановению ока Ванновского азиатская часть Главного штаба сфабриковала всеподданнейший доклад о неотложной необходимости присоединить к Туркестанскому краю области Семиреченскую и Закаспийскую. Доклад этот был тотчас же утвержден государем…

А.Н. Куропаткин был вызван в Петербург, и работа по учреждению в Средней Азии чуть ли не наместничества закипела».

Однако, судьба распорядилась иначе.

Глава 11

Министр

Военным министром не перестававшей присно и во веки веков претендовать на особый, мессианский статус Третьего Рима – тысячелетней, эмблематично увенчанной позолоченной двуглавой византийской символикой, но при всей этой нарочитой, рассчитанной на внешний эффект вычурности, не перестающей тем не менее оставаться ЛАПОТНОЙ Российской империи, сын с натугой выслужившего личное дворянство капитана и внук крепостного крестьянина генерал-лейтенант Алексей Николаевич Куропаткин стал в пятьдесят лет.

Со стороны могло показаться, что Куропаткин в силу загадочного стечения неведомых обстоятельств, схождения звезд, эзотерического рока и перста провидения вдруг внезапно и стремительно, по образному выражению Пушкина, оказался «взыскан фортуною».

Действительно, молниеносное, завораживающее восходящее катапультирование из начальника и командующего войсками затерянной в безводных серо-желтых пустынных песках Закаспийской области в кресло военного министра великодержавной ИМПЕРИИ оказалось впечатляющим и ярким – Куропаткин в мгновение ока стал главным российским военачальником, миновав крутые ступени армейской иерархической лестницы, вопреки устоявшимся, шаблонным дворцовым карьерным раскладам, табели о рангах, спискам генералов по старшинству и закадровым пасьянсам.

Пожалуй, его выдвижение оказалось первым назначенческим сюрпризом 23-летней эпохи безраздельного властвования внешне столь застенчивого и трогательно нерешительного Николая II, прообразом последующих вбросов последним русским царем самых неожиданных фигур из ниоткуда