Две любви - Френсис Кроуфорд

- Я почтительно тронут ее посольством,- ответил несколько холодно Жильберт,- и прошу вас, сударь принять мою благодарность за труд, взятый на себя.

- Сударь, я вполне в вашем распоряжении,- возразил рыцарь, все еще держа руку у сердца.- Но вместе со словами герцогиня посылает вам чрез меня более вещественное доказательство ее благодарности.

Он повернулся и взял из рук сопровождавшего его солдата тяжелый кожаный мешок, который предложил Гильберту. Когда он приблизился к молодому человеку, тот отступил на шаг. Ему предложили денег за поступок, который мог стоить жизни Беатрисы!.. Он чувствовал, что с ним делается дурно, как будто это была цена крови, полученная Иудой. Его лицо страшно побледнело, несмотря на загар, и он нервно сложил руки.

- Нет,- сказал он,- прошу вас! Не надо денег, достаточно благодарности.

Рыцарь посмотрел на него сначала с удивлением, предполагая, что он только будет отказываться из церемонии.

- Поистине,- ответил он.- Я по приказанию герцогини подношу этот подарок, как выражение ее благодарности.

- А я умоляю вас вашим рыцарством поблагодарить ее величество с возможным почтением за то, чего я не могу принять,- произнес Жильберт суровым голосом.- Она не моя государыня, сударь, чтобы я считал ее моей поддержкой в этой войне. Богу угодно было, чтобы я спас жизнь даме, но я не возьму ее золота. Я не намерен быть неучтивым ни относительно ее величества, ни относительно вас.

При виде, что он говорит серьезно, выражение гасконца изменилось, и веселая улыбка осветила его бледное лицо, так как он встретил человека по сердцу. Он отбросил в сторону солдата тяжелый мешок, который со звоном упал на пол, прежде чем солдат подхватил его. Затем, обернувшись к Жильберту, он протянул ему руку с меньшей церемонией и дружелюбнее, чем прежде.

- Имей вы немного акцента, и это можно было бы принять за гасконца.

Жильберт улыбнувшись пожал ему руку, так как очевидно было, что рыцарь намерен сказать ему самую лестную любезность.

- Сударь,- ответил англичанин,- я вижу, что мы с вами одного мнения относительно этого вопроса. Прошу вас устроить, чтобы королева не обиделась ответом, кото-рый вы передадите ей от моего имени. Я полагаюсь на вашу учтивость и ловкость относительно выбора слов, какие вы найдете лучшими, так как я беден на комплименты.

- Герцогиня Гасконская будет лучшего о вас мнения, сударь, когда выслушает меня,- сказал гасконец.

После этого он сделал широкий жест и поклон, на которые Жильберт отвечал с серьезным видом, и распростившись направился к двери. Но затем внезапно, забыв свои приемы и повинуясь сердечному влечению, он обернулся и возвратился еще раз пожать руку Жильберта.

- Если бы вы имели наш выговор...- сказал он.

Его нервная фигура исчезла через секунду, и Жильберт остался один. Он спрашивал себя, не намерена ли была королева его оскорбить, однако он не мог этому поверить. Вскоре он вспомнил все случившееся, и ему пришло в голову, не стало ли ей стыдно, что она выказала в минуту опасности свое сердечное чувство, и теперь с целью прикрыть его, она хотела ему доказать свой взгляд на него, как на честного человека, которого она должна была вознаградить материально.

Странная вещь, эта мысль ему настолько же понравилась, как рассердило предложение золота. Было бы лучше, раздумывал он, чтобы королева действовала так и помогла бы ему считать ее существом из другой сферы. После этого, думал он, будет невозможно и вне вопроса, чтобы ее взгляд или жест могли заставить его испытать дрожь, которая пробегала бы с головы до ног, как огненная река. Рука, протянувшаяся, чтобы заплатить за собственную жизнь деньгами, должна быть так же холодна и нечувствительна, как камень.

Он понурил голову и протянул свои длинные руки, как будто очнувшись от долгого сновидения. Движения причиняли ему страдания, и он чувствовал боль во всех членах. Но эта боль доставляла ему удовольствие, так как согласовалась со странным состоянием его сердца, и он повторил движение еще раз, чтобы сильнее чувствовать физические страдания.

V

Рыцарь, называвшийся Гастоном де Кастиньяком, верно исполнил поручение Жильберта, прибегнув к витиеватым выражениям, каких англичанин наверно не нашел бы, чтобы выразить безусловный отказ самым лестным образом. Королева приказала ему возвратить мешок с золотом казначею, не снимая свинцовой печати. Когда Элеонора осталась одна, так как дамы собрались во внешней части палатки, то долго сидела неподвижно не изменяя положения, склонив голову и спрятав лицо в свои белые руки.

Случилось так, как думал Жильберт. Поддаваясь тому же великодушному движению, которое побудило ее просить прощения у Беатрисы, она исполнила самое трудное для нее в дикой надежде, что оскорбляя человека, который внушил ей такое сильное чувство, она оттолкнет его навсегда. Прими он эти деньги, Элеонора наверно презирала бы его, а презрение должно убить любовь; но так как он отказал ей, то, должно быть, рассердился на нее, а поэтому или покинет армию, чтобы присоединиться к немцам во время окончания похода, или, по крайней мере, будет ее избегать. Теперь, когда дело сделано, и он презрительно отнесся к деньгам, а это Элеонора поняла вопреки витиеватой речи своего рыцаря, она почувствовала стыд, что обращалась с бедным рыцарем, как со слугой. Она стала тревожиться уверенностью, что он должен считать ее неблагодарной, и захотела его видеть. Однако заботясь о Беатрисе и собственной чести, она не послала за ним, но позвала одну из своих горничных и послала ее отыскать Анну Ош, которая была знаменосицей в дамском отряде и остановила свою лошадь, не падая с нее. Королева вполне доверяла благоразумию Анны, мужественные мысли которой соединялись с женскою нежностью.

- Я послала за вами, чтобы задать вам вопрос,- сказала королева,- или, по крайней мере, чтобы спросить вашего совета.

Анна Ош поклонилась, и когда Элеонора указала на складной стул возле себя, она села и стала ожидать, устремив неопределенно глаза на одну из перегородок палатки.

- Вы видели этого молодого англичанина, остановившего лошадь,- начала она.- Я хочу его вознаградить и послала ему пятьсот золотых, от которых он отказался.

Черные глаза быстро взглянули на лицо королевы, а затем снова отвернулись, ни одна черта лица Анны не шевельнулась. Последовало молчание, так как она не отвечала.

- Что же мне теперь делать? - спросила Элеонора после длинной паузы.

- Государыня,- ответила, задумчиво улыбаясь, смуглая дама,- я думаю, что, если вы прежде всего предложили ему золото, то теперь, хотя ему предложили бы королевство, он откажется, так как это благородный человек.

- Вы знаете его? - спросила почти желчно королева, и ее глаза сделались жестоки.

- Я его видела много раз,- ответила Анна,- но не разговаривала с ним. Мы говорили о нем с дамами, потому что он не походит на других рыцарей, живет один в лагере и часто во время похода едет верхом отдельно от других. Говорят, что этот англичанин беден, но наверно он честен.

- Что говорит о нем Беатриса Курбойль? - спросила Элеонора все еще желчным тоном.

- Беатриса? - заметила Анна.- Бедная молодая девушка моя приятельница! Я никогда не слышала, чтобы она говорила об этом дворянине!

- Неправда ли, она очень молчаливая? - спросила Элеонора.

- О, нет! - возразила Анна.- Иногда она бывала печальна и рассказывала мне, как ее отец женился на второй жене, которая не была к ней добра. Вспоминая о своем детстве, она говорит, как будто была девушкой знатного рода. Но вот и все.

- Она никогда не называла имени своей мачехи и не говорила об этом англичанине?

- Никогда, государыня, я в этом уверена. Но часто она бывает весела и остроумна, она заставляет нас смеяться даже когда мы, истомленные и усталые после целого дня похода, ожидаем наших горничных. Иногда она поет старые, очень странные нормандские песни времен герцога Вильгельма, и ее голос приятен. Она декламирует также песенки саксонских невольников, которые мы не можем понять.

- Я никогда не слышала ни ее смеха, ни песен,- задумчиво ответила королева.

- Она очень серьезно держится с вашим величеством, я это заметила,произнесла Анна,- может быть, это английский обычай.

- Я так думаю,- ответила Элеонора. В это время королева думала о Жильберте и спрашивала себя, бывает ли он когда-нибудь весел.

- Но вернемся к вопросу: что я должна сделать? - продолжала она холодно, равнодушно, но ее глаза наблюдали за Анной.- Что сделали бы вы сами? - прибавила она, видя, что благородная дама не отвечает.

- Прежде всего, я не послала бы ему денег,- ответила Анна Ош,- но что уж сделано, того не переделать. Ваше величество можете ему предложить только почести а не богатство.

- Он даже не рыцарь.

- Тогда дайте ему рыцарство, а также почести. Ваше величество сделали же своими рыцарями, например Гастона Кастиньяка... Ведь мода на получение рыцарства от одной церкви прошла.