Убийство в ЦРУ - Маргарет Трумэн

— Поспешил, да? — сказала она, выбрала какую-то семечку и протянула ее на раскрытой ладони. Попугай клюнул и проглотил семечку. — Хочешь еще? — спросила она. Кэйхилл так увлеклась кормлением птицы, что забыла, зачем она на самом деле занялась им.

— Понравился? — раздался за спиной мужской голос.

Голос застал ее врасплох, и то, как она дернулась головой ему навстречу, подтвердило это. А потому она улыбнулась:

— Да, просто красавец.

Обладатель голоса оказался высоким тучным мужчиной. Одет он был в мешковатый комбинезон и засаленную, колом стоявшую рубаху. Черные волосы у него поредели и разлеглись по голове как попало. На круглом лице мужчины остались заметные следы от его прыщавого детства. Кожа у него была светлая (явно дитя от смешанного брака), а глаза бледно-голубые. Интересная внешность у мужика, подумала Кэйхилл.

— Я его Хэнком зову, — сообщил мужчина.

— А по мне он на лису[13] похож, — интуитивно нашлась она.

Мужчина засмеялся:

— Ну да, Лиса по имени Хэнк. Вы гостите на островах?

— Да, я из Штатов прилетела.

— Как вам люди наши, правда, они приятны и заботливы?

— Весьма. — Она скормила попугаю еще несколько семечек.

— Такая о нас слава идет. Для туризма это важно. Если, пока вы у нас гостите, я смогу вам чем-нибудь угодить, пожалуйста, не стесняйтесь, дайте только знать. Я здесь каждый день обедаю.

— Вы очень добры. А зовут вас?..

Он ухмыльнулся и пожал плечами:

— Зовите меня Хэнк.

— Как и Лису.

— Только я, как видите, скорее на медведя смахиваю. Счастливо оставаться, мисс, и приятного вам здесь отдыха.

— Спасибо вам. Теперь я знаю, что так оно и будет.

22

— Хорошо провели день? — спросил Эрик Эдвардс, появляясь на террасе, где сидела Коллетт. Она успела выкупаться и накинуть на себя сарафан, отыскала в холодильнике стеклянный кувшин, наполненный какой-то темной жидкостью, и решила попробовать.

— Что это? — спросила она у Эдвардса, когда он подсел за столик.

— Ого, вы отыскали мой дневной запас мауби. Это для меня экономка сбивает. Никакого алкоголя, но если дать напитку постоять хорошенько, то он так перебродит, что выпьешь — и копыта отбросишь. Там, в нем, древесная кора, имбирь, майоран, ананас и всякая такая всячина.

— Вкус изумительный.

— Ага, только я созрел для настоящей выпивки. Подождите, я себе сварганю что-нибудь, а потом расскажу вам, как вы проведете пару следующих дней своего отдыха.

Вернулся он с большим стаканом водки с мартини на льду.

— Вы бы не хотели по-настоящему попарусничать? — спросил Эдвардс.

— С удовольствием, — ответила Кэйхилл. — А что значит попарусничать по-настоящему?

— Два дня и ночь. С утра пораньше Джекки доставит на лодку все что нужно из провизии. Мы проведем весь день под поднятыми парусами, и я действительно покажу вам БВО. Найдем приятное местечко, бросим там якорь на ночь, словом, проведем эти дни, повинуясь прекрасным ветрам и наслаждаясь видом одного из даров Божьих миру сему. Хорошо звучит?

— Звучит религиозно, если не божественно, — сказала она. Сказала так, скорее всего не подумав. Парусная прогулка означала, что она лишится связи, в особенности со своим связным из «Пуссерз-Лэндинг». Как бы там ни было, а их короткая встреча ее здорово приободрила.

И все же она знала: ее дело держаться поближе к Эдвардсу и выяснить все, что можно. До сих пор все полученные ею сведения сводились к тому, что он красив и обаятелен и что он радушный хозяин.

В тот вечер он повез ее ужинать в гостиницу «Форт Берт», а на обратном пути домой они заехали выпить по рюмочке в «Проспект Риф». Ей представлялось, что вершиной этого пронизанного сердечной теплотой, приятного вечера станет попытка совратить ее. Позже, уже лежа в постели, она давилась в подушку от смеха, когда поняла, что отсутствие какой бы то ни было попытки совращения вызвало в ней противоречивые чувства. Желания быть совращенной Эриком Эдвардсом у нее не было. С другой стороны, сидело в ней нечто такое (частью психологическое, частью физиологическое), что вожделело этого.

Она слышала, как бродил по дому Эдвардс, и пыталась на слух из спальни определить, чем он занят. Слышала, как он выходил, потом вернулся в дом, вслушивалась, как циклично работала запущенная посудомоечная машина. Закрыв глаза, постаралась сосредоточиться на звуках, долетавших к ней в окно снаружи. Там особенно громко заявляли о себе древесные лягушки. Приятные звуки. Она позволила волнам размышлений о предстоящем двухдневном пребывании на борту замечательной яхты укачать себя и погрузить в безмятежный сон.

Эдвардс, плеснув рому в стакан поверх льда, сел на террасе. Гавань внизу окутывали покой и темнота, лишь изредка сверкал огонек в крохотных иллюминаторах пришвартованных там яхт. Свет одного из огоньков долетал с его «моргана» Там, на яхте, матрос команды Эдвардса, Джекки, завершала художественную укладку овощей, отобранных ею для парусной прогулки, на поднос. Обернув живой натюрморт сверху целлофаном, она сунула поднос в холодильник на камбузе, где уже лежали заказанные Эдвардсом продукты и напитки.

Девушка поднялась по сходням, сделала пару шагов, внимательно оглядела палубу и причал. Затем вернулась в каюту и подошла к низкому лазу, который вел в большую кладовую-баталерку, где хранились запчасти, спасательные жилеты и снаряжение для подводного плавания. Джекки открыла лаз. Тут же ее ослепил метнувшийся к выходу луч фонарика.

— Ну, готово, что ли? — спросила она.

Юноша-туземец подполз к ней на коленях, направил свет себе в лицо и кивнул. Взмахом руки она велела ему вылезать. Обернувшись, юноша бросил последний взгляд в темный угол кладовой. Джекки, конечно, ничего не слышала, зато он, очень старательно прислушавшись, различил в ночной тиши равномерное тиканье.

Юноша вылез в рубку, они с Джекки выключили свет внутри. Она снова поднялась по сходням и, убедившись, что все чисто, знаком позвала его за собой. Оба быстро забрались на причал. Молча обменялись взглядами и разошлись: Джекки направилась в сторону основных строений, а юноша по узким деревянным мосткам добрался до небольшого пляжа и исчез в береговых зарослях.

23

— Молодец, Джекки, порядок, — сказал Эрик Эдвардс, когда стройная островитянка в тесных шортах и тишотке бросила ему с причала последний швартов.

Та улыбнулась и взмахнула рукой.

Как только Эдвардс отвел кормой вперед яхту от причала и взял тот же курс, каким они следовали две ночи назад, он передал штурвал Кэйхилл. На сей раз она взялась за него уверенно, ей очень хотелось умело провести элегантную посудину, чтоб он погордился ею.

— Не знаю, сколь велики ваши познания в парусах, — сказал Эдвардс, — но вам придется помогать мне.

— Познания мои невелики, — ответила Кэйхилл, поднимая вверх обе руки, словно защищаясь, — но я буду делать все, как вы скажете.

— В общем-то справедливо, — решил Эдвардс. — Давайте-ка придушим этот тарахтящий движок и поднимем что-нибудь из парусов.

Следовать проливом сэра Фрэнсиса Дрейка в дневное время совсем не то же самое, что скользить по нему ночью: одно от другого, убедилась Кэйхилл, в буквальном смысле отличается как день от ночи. Игра солнечных лучей обращала воду в сверкающую бирюзово-серебристую фантазию. Коллетт сидела за рулем и смотрела, как Эдвардс, одетый лишь в белые плавки, сновал туда-сюда по крыше салона и фордеку, выбирая фалы и закрепляя бегучий такелаж. Огромные белые паруса вздымались на ветру и громко хлопали о рангоут яхты, словно крылья гигантской птицы. Управившись со всем, Эрик встал, уперев руки в бока, и горделиво глянул на полные белые полотнища, которые карибский бриз, дующий со скоростью в двадцать узлов, раздул в совершенную симметрию. Прямо как в кино каком, подумала Кэйхилл, дыша полной грудью и поднимая лицо навстречу солнцу. Кино про шпионов — или про влюбленных?

— Куда правим? — спросила она, когда он встал рядом у штурвала.

— Пойдем по проливу мимо острова Биф — вы на нем посадку делали — и потом мимо Собак.

— Каких собак?

— Местных. Почему островки так называются, объясняют по-разному, зависит, с кем говорить станете. Одни рассказывали мне, как однажды сэр Фрэнсис Дрейк выбросил там своих собак. Другие считают, что островки внешне на собак похожи. Лично мне представляется, что Собаками их назвали так же, как тут все прозывают: кому-то просто само слово приглянулось. Их тут три. Как пройдем их, то окажемся прямо у северо-восточной оконечности острова Виргин-Горда. Я собирался обогнуть его и идти на остров Москито.

Испытывал он ее, что ли? Кэйхилл никак не могла взять в толк. Ждал, что при упоминании острова Москито она как-то выдаст, что название ей знакомо? Не очень похоже: вон еще и о планах плавания не успел толком рассказать, а уже убежал, торопясь опять что-то поправить на носу.