Раскаянье дьявола - Фруде Гранхус

взглядом фасад. Она мельком взглянула на горную гряду на заднем плане, а потом подошла к самому дому. Рино последовал за ней, держась чуть позади. Дойдя до крыльца, она проделала тот же ритуал: медленно огляделась по сторонам и взялась за ручку.

— Она одна здесь живет? — спросила Гюру.

— Как я понял, да.

— За закрытой дверью?

— Видимо, много лет не выходила.

Гюру прислонилась ухом к двери и прислушалась.

— Либо она нам откроет, либо мы взломаем дверь, — сказала она.

Глава 70

Время пришло. Они кружили вокруг нее всю вторую половину лета.

Земляные осы.

Мощнейший дождь на какое-то время отогнал их, но совсем скоро они вылезут снова и их будет больше, чем раньше.

Она упаковала все еще полчаса назад. Сначала всех мишек и других плюшевых зверушек, потом остальные игрушки. Затем аккуратно сложила всю одежду и, наконец, сняла постельное белье. Теперь все было сложено на крыльце, а она стояла и разглядывала пустую комнату девочки. Все эти годы она чувствовала запах Сары — в одеж­де, в постельном белье, да даже в плюше некоторых игрушек. Но теперь все будто бы вымерло.

Пришло время воссоединиться.

Эмилия села на кровать и провела рукой по матрасу. За последние полгода Сара быстро выросла. Еще летом от ног до края кровати было приличное расстояние, как вдруг она заполнила собой всю кровать. Эмилия уже присмотрела новую кровать, которой хватило бы до подросткового возраста. Обычно по вечерам она сидела у Сары, уже после того как та засыпала, и смотрела на нее, пытаясь представить себе, как с возрастом будет меняться ее лицо. Первый школьный день, она будет стесняться и теребить край форменного платьица. Подростковый возраст, когда начнут проявляться признаки будущей красоты — понемногу, потихоньку. Конфирмация. Она вцепилась в матрас. Раньше она представляла себе Сару, красивую, в белом переднике, невинную, как ангел. Но почему-то в этот раз у нее не получилось. Она отстранилась от того, к чему относилась конфирмация. Женщина взглянула на стену, на оставшийся на стене крестообразный след, где обои были другого цвета. Символ того, что когда-то было. Грандиозной лжи.

Эмилия сидела и слушала, как стучал по крыше дождь. Скоро в ее дверь постучат люди в полицейской форме. Медленными движениями она начала расстегивать пуговицы на вязаной кофте. Потом на рубашке. Расстегнула молнию на юбке, и юбка упала на пол. Пальцами ног стянула чулки. Потом прошла в свою спальню и открыла дверцу шкафа. Какое-то время она стояла, пересчитывая пуговицы, а потом решилась. Черное платье в крупные розы подойдет как нельзя лучше. Она зашла в ванную и остановилась перед зеркалом. Платье сидело отлично. Эмилия распустила волосы, расчесала их, а потом снова собрала в пучок. Нанесла на губы чуть-чуть помады нейтрального цвета, припудрила нос и лоб. Женщина в отражении держалась хорошо, несмотря на все невзгоды. Осторожная полуулыбка. Она находилась в гармонии с самой собой. Совсем скоро они встретятся — мать и дочь.

Эмилия еще раз обошла все комнаты и попрощалась c тем, что стоило запомнить. В такой день, как этот, она была готова отпустить все плохие воспоминания. Она остановилась в дверях комнаты Сары. Одежда на полу напоминала сброшенную чешую той, что скоро попрощается с жизнью. Запах на какое-то время останется, а потом выветрится окончательно. Она закрыла глаза и вспомнила последний момент вместе с дочерью — как она накрыла ее, спящую в коляске, одеялом. А потом навсегда закрыла за собой дверь.

Проливной дождь превратился в мелкую изморось, которая приятно окутывала плечи и руки. Совсем скоро платье прилипло, обернувшись вокруг тела, словно саван. Мокрая трава ласкала ступни. Она шла босиком и чувствовала совсем другой контакт с землей. Эмилия подумала, что давно пора было избавиться от обуви. Дождь усиливал все запахи. От едва пробивавшейся травы шел кисловатый смрад. Даже деревья, почти засохшие, испускали запах коры и сока. Она то и дело наступала на камни и ветки, но ступни затвердели и не чувствовали боли. Женщина постоянно оглядывалась, как делала всегда, но на этот раз уже не от страха. Она знала, что земляные осы там, и знала, почему они там, хотя сейчас и укрылись от дождя.

Дойдя до края склона, она остановилась и посмотрела на озеро. Его поверхность напоминала темную кипящую массу. Если бы плуг все еще лежал там, его бы невозможно было заметить. Она оцепенела, когда услышала, что его нашли, но теперь это не имело никакого значения. Скоро все забудут о плуге и о ней.

Вместо того чтобы пойти по тропинке к озеру, она спустилась к болоту. Все последние недели его поверхность напоминала растрескавшуюся чешую, но за эти сутки проливной дождь вернул болоту вязкость и влажность. Ей с трудом удавалось вытягивать ноги из густой глины на дне. Когда грязь дошла до середины голени, она остановилась. Ступни погружались все глубже, но она не двигалась. Когда вода дошла до колен, она подняла лицо к небесам. Мягкие капли ласкали кожу и волосы. Эмилия была легко одета, но не мерзла. Она была готова. Потом она легла на спину, раскинув в стороны руки. И стала медленно покачиваться.

Глава 71

Девочка изо всех сил вжимала голову в угол, но вода все равно раз за разом попадала ей в рот. Она дышала носом и старалась вовремя выплевывать воду. Если бы она сглотнула, ее бы вырвало. А если бы ее вырвало, она не смогла бы держать голову над водой. Ида подумала о том обещании, которое дала сама себе: ради мамы она не умрет. Она вздрогнула, когда вода попала в нос. «Это происходит, — подумала девочка. — Господи, это действительно происходит. — И снова представила себе маму. — Если я сейчас умру, она больше не сможет улыбаться». Двадцать. Она так любила мамин смех. Девятнадцать. Ее объятья. Восемнадцать. Ее запах. Семнадцать. Сказки перед сном. Шестнадцать. Булочки, ей такие можно. Пятнадцать… и она вдохнула воду носом.

Глава 72

Дождь закончился. В ту же секунду стало тихо. Совсем тихо. Затопленная водой природа переводила дух.

Глава 73

Дверь никто не открыл. Форточка одного из окон была приоткрыта, и Гюру быстро скинула крючок. Отодвинув горшок с засохшим цветком, они беззвучно пролезли в окно. Пахло старым домом и старой хозяйкой, но было абсолютно тихо. Гюру кивнула на изображение Спасителя на одной из стен, но Рино к этому моменту уже ощутил кожей неприятное предчувствие. Две двери — одна распахнута, вторая закрыта. Гюру осторожно толкнула дверь в конце коридора и прошла в помещение, оказавшееся кухней. Интуиция Рино работала с черепашьей скоростью, и у него никак не получалось уловить, что именно она ему подсказывает. Ему не стоило пропускать Гюру вперед себя, но сейчас она стояла посреди кухни, указывая на остатки еды на разделочной доске. Он поднял руку, призывая ее остановиться, но она уже отвернулась и пошла в гостиную. Мебель из прошлого, в углу за трубой полка, заставленная книгами. С места, где они стояли, прочесть на корешках было невозможно, однако Рино заметил, что Гюру обратила на что-то внимание. Она медленно подошла к углу и осмотрела корешки. Полюби себя. Путь к внутреннему покою. Думаю здорóво. Увлечение альтернативной психологией.

— О господи!

— Что?

— Он здесь был.

— Кто?

— Эйнар Халворсен. — Она осторожно провела рукой по корешкам. — Давно. Он заходил к жене своего коллеги. Это был он.

— Хенрик Хансен.

Она кивнула, потом медленно отошла назад и показала глазами на потолок: Может, она спит.

Может, она умирает, ответил про себя Рино.

В этот момент он что-то услышал и замер, расставив руки в стороны, уставившись на носки ботинок. Что-то под ним как будто текло, ширилось в его сторону.

— Что это? — прошептала Гюру.

Рино показал на пол.

Она удивленно и недоверчиво посмотрела на него. Двигаясь, словно в замедленном