Признание - Джон Гришэм

— Мы движемся к зданию суда!

— Если все пройдет мирно, то никто не пострадает.

— Надеюсь, так и будет, но не обещаю, — ответил Трей, пожимая плечами. И он, и полицейский знали: в любой момент ситуация может стать неуправляемой.

Процессия медленно повернула на Филлипс-стрит и снова устремилась вперед. Она состояла из граждан, которые пользовались своим правом на свободу самовыражения и были рады привлечь к себе внимание. Барабанщики слаженно отбивали ритм, оглушительный рэп не смолкал. Молодежь пританцовывала в такт и издавала воинственные крики. Настроение было одновременно и праздничным, и боевым. Школьников опьяняло ощущение свободы и собственной силы, они хотели действий. Далеко впереди полиция перекрыла движение на Мейн-стрит и сообщила владельцам магазинов, что в центр города направляется марш протеста.

В 11.27 в службу спасателей поступил звонок, что рядом с парком Вашингтона горит церковь. Звонивший сообщил, что около церкви стоял фургон с логотипом и телефонами на борту, и двое белых мужчин в спецовках быстро вышли из церкви и уехали на нем, а через несколько минут появился дым. Тут же по улицам города под вой сирен к церкви помчались пожарные машины.

На углу Филлипс-стрит и Мейн-стрит процессия остановилась. Барабанщики замерли, музыку выключили. Все молча смотрели, как в сторону их кварталов несутся пожарные машины. Тот же чернокожий полицейский на мотоцикле снова подъехал к внедорожнику и сообщил Трею, что горит одна из их церквей.

— Давай прекратим марш, Трей, — предложил он.

— Я не думаю, что следует это делать.

— Тогда все плохо кончится.

— Плохо уже сейчас, — ответил Трей.

— Лучше разойдитесь, пока не поздно.

— Нет, лучше уйдите с нашего пути!

В десяти милях от Слоуна находился магазинчик с кафетерием, который назывался «Фактория». Его владельцем был троюродный брат Ривы — крупный, полный, громогласный и словоохотливый Джесси Хикс. Отец Джесси открыл магазин пятьдесят лет назад, и всю свою жизнь Джесси проработал здесь. «Фактория» служила своеобразным культурным центром, куда приходили пообедать и посплетничать. Несколько раз здесь даже устраивали предвыборные приемы в честь местных политиков. В четверг посетителей было больше обычного — многие заезжали узнать последние новости о казни. Джесси держал фотографию своей любимой племянницы Николь Ярбер прямо за стойкой возле сигарет и с удовольствием говорил о ней со всеми, кто пожелает. Вообще-то она приходилась ему троюродной племянницей, но с тех пор, как она стала своего рода знаменитостью, он называл ее просто племянницей и в этот четверг с нетерпением ждал, когда же, наконец, часы покажут шесть вечера.

Магазин располагался в передней части здания, а небольшое кафе — сзади. В зале вокруг старинной печи стояло с полдюжины кресел-качалок, и к обеду все они оказались заняты. Джесси стоял за кассой и, отпуская бензин и пиво, без устали болтал, общаясь с клиентами. Тем для оживленного обсуждения было более чем достаточно: утренние беспорядки в школе, пожар в Первой баптистской церкви и, конечно, предстоящая казнь. В это время в дверях появился мужчина, которого все местные называли Шорти, и с ходу объявил:

— Чернокожие заполонили центр города. Один из них бросил камень в полицейскую машину.

Эта новость, конечно, только подлила масла в огонь, потребовала немедленного обсуждения и анализа. Сначала слово предоставили Шорти, но он быстро уступил место Джесси, который всегда играл первую скрипку в любых разговорах. Были высказаны разные идеи, как следует отреагировать полиции, но все сошлись на том, что пока она действует правильно.

Все последние годы Джесси хвастался, что обязательно будет присутствовать на казни Донти Драмма и что с удовольствием сам бы привел приговор в исполнение, только бы ему разрешили. Он повторял это так часто, что дорогая сестра Рива сама попросила его присутствовать, учитывая силу родственных чувств к пропавшей племяннице. Каждый посетитель кафе видел, как у Джесси перехватывало дыхание и на глаза наворачивались слезы при упоминании Николь. А теперь из-за идиотских бюрократических препон Джесси не мог следить за казнью в Хантсвилле. Слишком много журналистов и всяких шишек пожелали лично наблюдать, как казнят убийцу Николь, и Джесси вычеркнули из списка. Это было самым интересным мероприятием в городской жизни, но даже он не смог на него попасть, хотя и должен был присутствовать.

Вошел новый посетитель и объявил:

— Горит еще одна церковь! Одна из тех, куда ходят черные евангельские христиане.

— Где?

— В Слоуне, возле парка Вашингтона.

Сначала мысль о том, что в отместку белые подожгли церковь черных, показалась невообразимой. Даже Джесси на секунду лишился дара речи. Но потом в ходе обсуждения выяснилось: это даже очень неплохо. А почему нет? Око за око. Зуб за зуб. Они хотят войны — они ее получат! Все согласились на том, что Слоун — пороховая бочка, и в предстоящую ночь спать никому не придется. Хорошего, конечно, было мало, но мужчины ощутили прилив адреналина. У каждого из них имелось оружие в машине и целый арсенал дома.

В «Факторию» вошли еще двое: священник с пасторским воротничком, одетый в синюю куртку, и хромой мужчина болезненного вида, опиравшийся на палку. Священник, приблизившись к витрине, взял две бутылки воды. Его спутник направился в туалет.

Кит поставил настойку бутылки и поздоровался с Джесси. Местные эксперты в креслах-качалках что-то оживленно обсуждали, перебивая друг друга, но предмет разговора ускользнул от пастора.

— Вы из местных? — спросил Джесси, пробивая чек.

— Нет, мы тут проездом, — ответил Кит. Его речь была четкой и без всякого акцента. Янки.

— Священник?

— Да, лютеранский, — уточнил Кит, и в этот момент в ноздри ему ударил запах жареного лука, сковородку с которым как раз снимали с огня. От голода и изнеможения у него закружилась голова, засосало под ложечкой и подкосились ноги. Однако времени на еду и отдых не было совсем. Появился прихрамывающий Бойетт, и пастор передал бутылку ему.

— Спасибо, — поблагодарил он хозяина «Фактории» и повернул к двери.

Бойетт тоже кивнул Джесси, который, не представляя, что перед ним убийца его племянницы, на прощание пожелал им хорошего дня.

На парковке возле их машины резко затормозила «ауди», и из нее вылезли Аарон Рей и Фред Прайор. Представившись, они осмотрели Бойетта с ног до головы, как бы прикидывая, можно ли ему верить. Робби хотел как можно быстрее узнать их мнение и ждал звонка в офисе.

— Ехать пятнадцать минут, но нам придется немного покружить, поскольку центр города перекрыт. Сейчас там много чего происходит. Держитесь прямо за нами, ладно? — сказал Аарон.

— Поехали. — Кит с трудом верил, что путешествие подходит к концу.

Машины тронулись одна за другой. Бойетт казался спокойным, даже несколько рассеянным. Он постукивал пальцами по ручке палки, стоявшей между ног, как часто делал последние десять часов. Когда они проезжали знак, указывавший, что это уже Слоун, Бойетт произнес:

— Никогда не думал, что снова увижу этот город.

— Узнаешь его?

Тик. Пауза.

— Да нет. Я видел много подобных городков, пастор. Они все похожи. Со временем они все кажутся одинаковыми.

— И Слоун ничем не выделяется?

— Здесь жила Николь. Я убил ее.

— А она была единственной, кого ты убил?

— Я этого не говорил, пастор.

— Значит, были и другие?

— Этого я тоже не говорил. Давайте сменим тему.

— А о чем ты хочешь поговорить, Тревис?

— Как вы познакомились со своей женой?

— Я уже просил оставить ее в покое. Ты слишком часто о ней вспоминаешь.

— Она такая красивая!

В конференц-зале Робби включил громкую связь и попросил:

— Расскажи мне, что происходит, Фред.

— Мы их встретили, сейчас они едут за нами. Один похож на настоящего священника, а второй — на настоящего психа.

— Опиши Бойетта.

— Белый, не особенно привлекательный. Пять футов десять дюймов, голова выбрита, слева на шее нехорошая татуировка, еще несколько на руках. Похож на больного щенка, которого всю жизнь держали взаперти. Зеленые бегающие глаза, почти не моргает. После рукопожатия мне захотелось вымыть руки. Рукопожатие слабое, слюнтяй.

Робби сделал глубокий вдох и произнес:

— Итак, они здесь!

— Верно. Мы будем через пару минут.

— Поторопитесь! — Робби выключил громкую связь и оглядел свою команду, замершую в ожидании. — Если Бойетт поймет, что его рассматривают десять человек, то может испугаться. Давайте сделаем вид, что занимаемся обычными делами. Я проведу его в кабинет и задам первые вопросы.

Досье на Бойетта было уже достаточно пухлым. Сотрудникам Флэка удалось поднять судебные дела в четырех штатах, выяснить, где Бойетт отбывал сроки, найти адвоката, которого ему предоставили после ареста в Слоуне. Тот смутно его помнил и переслал дело. У них было подписанное показание владелицы «Ребел мотор инн» по имени Инесс Гэффни, которая не помнила Бойетта, но нашла его имя в списке постояльцев за 1998 год. И еще они добыли данные, подтверждающие строительство склада, где работал Бойетт, если верить его словам.