Геворг Марзпетуни - Григор Тер-Ованисян

— Как?! Значит, мы защищали не его святейшество, а каких-то жалких бюраканцев? — возмутились они и, не слушая увещеваний, вернулись на свои посты.

В тот же вечер они задумали черное дело.

— Католикос бежал в Багаран, оставив народ во власти врага. Правое ли это дело? — спросил один из воинов у другого.

— Конечно нет.

— Ради чего же мы подвергаем себя смертельной опасности? Бешир рано или поздно возьмет Бюракан и всех нас предаст мечу. Если католикос, отец и защитник народа, бросает паству и спасается бегством, почему мы не можем последовать его примеру? Кто будет содержать наших жен и детей, если нас убьют?

— Что же нам делать? Бежать? — спросил его товарищ.

— Мы можем отомстить тем, кто нас обидел. Этой ночью я пойду к Беширу.

— И что же?

— Поговорю с ним. Если он согласится дать нам по сотне золотых и по сто нив земли в области Востан, мы сдадим ему крепость.

Глаза второго загорелись радостью. Несчастие братьев не тронуло сердце предателя.

Так они и сделали.

Поздней ночью арабская труба зазвучала в крепости.

Крепость отдыхала, не подозревая, что побежденный противник осмелится подойти вновь. Вдруг послышались отовсюду шум и крики. Арабы начали резню. Несмотря на то что армяне сейчас же бросились к оружию, несмотря на то что диакон Теодорос и отшельник Соломон с мечами в руках выступили вперед, ободряя воинов, все же их сопротивление не сломило врага, который все прибывал и прибывал. Большие крепостные ворота были открыты. Отряд за отрядом входил в крепость.

Прошло несколько часов… Крепость была залита кровью. Улицы и дома были завалены трупами. Почти все, кто был в крепости, были умерщвлены, хотя каждый армянский воин перед смертью убивал нескольких арабов.

В тот миг, когда опьяненные кровью злодеи ворвались в церковь, епископ Саак служил молебен. Его окружали старые монахи, беззащитные женщины и дряхлые старики. Молитвы и мольбы, плач и вопли, смешавшись воедино, сотрясали храм. Арабы окружили их с обнаженными саблями в руках.

Однако ни блеск мечей, ни угрозы палачей не испугали молящихся мучеников. Казалось, они к этому были готовы. Часть народа выбежала из церкви, другая осталась на месте. Озверелые арабы вытащили из церкви епископа и монахов и поставили перед Беширом.

— Где католикос? — спросил тот.

— Уехал в Багаран, — последовал ответ.

— Значит, он и на этот раз ускользнул из моих рук? — крикнул Бешир и заскрежетал зубами: — Ничего, мы и в Багаран пойдем, а пока за него поплатитесь вы.

Сказав это, он приказал воинам раздеть пленных и, предав их тяжелым пыткам и позорным оскорблениям, умертвить. Воины исполнили приказ Бешира. Первым принял смерть епископ Саак, а затем и остальные монахи.

В этот день, 17 апреля 924 года, были замучены и умерщвлены все монахи, которые, противясь отъезду католикоса, остались в Бюракане. В их числе были: монах Мовсес, священники Давид и Мовсес, их брат воин Саркис и отшельник Соломон.

Бешир, разрушив Бюракан, с большой добычей и многочисленными пленными вернулся в Двин.

Представив востикану двух армян-предателей, военачальник попросил Нсыра вознаградить их.

И Нсыр по достоинству оценил услуги презренных.

— Наградой вам будет то, что получают все предатели. Раз вы изменили своей родине и единоверцам, вы измените и нам. — И Нсыр приказал палачам немедленно отрубить им головы.

5. Решение героя

Прошло несколько дней, как Геворг Марзпетуни и сепух Ваграм вернулись в Гарни. Их миссия, как нам известно, кончилась безрезультатно. Ни царский брат Абас, ни спарапет Ашот, ни Гагик Арцруни не захотели вступить в союз с царем. Агдзинские и могские владетели, следуя их примеру, тоже отказались от союза.

Что было делать дальше?

Князь Марзпетуни размышлял об этом, когда пришла весть, что Бешир взял Бюракан и истребил всех жителей.

Это известие подействовало на князя удручающе.

«Итак, разорение страны уже началось, и мы ничем не можем помочь».

Грустный и задумчивый, ходил он по одной из отдаленных комнат замка. Он думал о своих трудах и неустанных стараниях объединить вокруг престола все силы для освобождения родины от чужеземного ига… Вспомнил перенесенные неудачи, и отчаяние овладело им…

До сих пор это чувство было незнакомо князю. Он всегда верил словам Христа, который говорил: «Просите, и дано будет вам…, стучите, и отворят вам», хотя все время просил и ничего не получил, стучал во все двери, и никто не открывал ему…

«Сам бог, наверно, хочет, чтобы наш народ погиб и память о нем стерлась с лица земли. Вот причина, почему он ожесточил сердца князей, ввел в заблуждение царя и довел до отчаяния царицу… Так умоем руки и предоставим все воле судьбы, забьемся в угол и будем смотреть, как бог наказывает наш несчастный и многострадальный народ…»

Князь был занят этими мыслями, когда вошедший сепух доложил ему:

— Воин из Сюника привез нам грустное известие.

— Было бы удивительно, если бы он привез радостную весть, — ответил князь, грустно улыбаясь. — Что же говорит воин?

— Государь из Какаваберда переехал на Севан.

— На Севан? — удивился князь.

— Да, на Севан, и решил оттуда больше не выезжать.

— А царица?

— Она с государем.

Князь молча ходил по комнате. Лицо его выражало волнение и беспокойство. Неожиданно остановившись посреди комнаты и пристально посмотрев на сепуха, он спросил:

— Ваграм, что ты намерен делать?

Сепух только пожал плечами.

— Что ты намерен делать? Отвечай, — повторил князь.

— Если бы мы имели войско и могли рассчитывать на поддержку князей…

— Войска у нас нет, и князья к нам не присоединятся. Это уже известно. Что ты еще скажешь?

— Что же мне сказать? Мы одиноки. Одна рука не может хлопать в ладоши, один цветок не делает весны.

Князь положил руку на меч и, выпрямившись, посмотрел на сепуха.

— Больше тебе нечего добавить? — спросил он.

— Нет, — ответил сепух.

— А я скажу, что на этот раз одна рука захлопает в ладоши и один цветок принесет весну.

Сепух улыбнулся.

— Это невозможно, князь.

— Нет ничего невозможного, если есть твердая воля и самоотверженность.

— Мы сделали все и, однако, ничего не добились.

— Вдвоем, да, мы сделали все. Но я, князь Марзпетуни, сделал еще не все. Мне еще надо выполнить свой последний долг.

— Что ты хочешь сделать?

— Об этом я завтра объявлю всенародно, перед крепостными войсками и знатью Гарни.

Сепух, зная характер князя, не стал допытываться и с нетерпением ждал следующего дня.

Наутро, по приказу князя, перед дворцом Трдата собралось все находившееся в Гарни войско со своими начальниками. Собралось и все население Гарни во главе с духовенством. Пришли также и разместились на террасе дворца все знатные женщины и юноши.

Князь Геворг Марзпетуни был одет празднично и вооружен с головы до ног. На нем был стальной шлем, украшенный белыми перьями и нахарарским гербом. Он был облачен в стальную кольчугу, медные латы, такие же налокотники, железные плетеные набедренники; на ногах была подбитая железом обувь. Тяжелый, украшенный золотом меч, висевший сбоку, дополнял военные доспехи князя. В этом одеянии, высокий, статный, с красивым внушительным лицом, умным проницательным взглядом, гордой и благородной осанкой он выглядел особенно представительно.

Когда все разместились, князь прошел вперед и, поднявшись на самую верхнюю ступень лестницы, громким и решительным голосом заговорил:

— Благородные князья, княгини, дорогие воины и народ! Уже несколько месяцев прошло с тех пор, как государь покинул столицу. Он уехал, чтобы подавить восстание и усмирить мятежных князей, но, потерпев неудачу, уединился в Какаваберде. Он ждал помощи. Но никто не отозвался, никто не вспомнил о своем государе. Мне казалось, что если кто-нибудь из нас возьмет на себя роль посредника и уговорит князей объединиться, они соберутся вокруг государя. Эту миссию приняли на себя я и благородный сепух Ваграм. Мы долго путешествовали — объехали весь Ширак, Агдзник, страну Могскую и Васпуракан. Мы посетили всех князей, прося их, убеждая объединиться и стать на защиту родины и престола. Но никто не послушался, никого не тронули наши просьбы. Князья со своими войсками засели в неприступных крепостях, каждый из них заботится только о себе. А то, что народ в нашей стране остается беззащитным, что престол пустует, а царь превратился в странника, об этом никто не думает. Даже католикос, спасая собственную особу, переезжает из одной крепости в другую. А тем временем востикан занимает столицу, Бешир разрушает и разоряет Айриванк, Бюракан, убивает мирное население, истребляет духовенство. С каждым днем он все больше расширяет свои завоевания. Видя все это и придя в отчаяние, государь из Какаваберда переехал на Севан. Этот бесстрашный богатырь, который когда-то был грозой и ужасом для врагов, которого не могла сломить никакая сила, сейчас ищет пристанища в кельях духовных отцов, потому что не надеется на своих соратников. Позор нам, о армяне! Позор нам, о воины!..