Эльфийка и охотник: Дело Аптекаря - Элен Славина

волосы, как у Лариэль и матери. Заостренные ушки, выглядывали из-под волос и усиленно шевелились, даже без накладок.

Настраиваясь на волну с другими эльфами, они творили чудеса, создавая между собой общий радиоэфир. Мысленно общаясь, эльфы передавали нужную информацию всему поселению, и через пару минут о том, что в племени появилась знаменитая эльфийка, знали уже все.

Способности к мысленному общению между маленькими эльфийцами зарождались в раннем детстве. Это было одно из основных умений поселенцев деревни Фьоре. Мариэль была иной, не такой, как все, она умела общаться только с помощью накладок, да и то с Мамондиками. Поэтому сейчас она чувствовала себя бессильной и практически глухой.

— На меня так подозрительно смотрят, мне как-то не по себе. Мама, мне кажется, что мы здесь чужие!

— Поверь, дочка, тебе это вовсе не кажется. Не отставай от меня! Мы уже пришли. — Иеления прошла небольшие деревянные ворота, которые были открыты для любого поселенца, и увидела ряды близко стоящих деревьев. Переплетённые между собой ветками-лианами, они представляли собой укреплённую живую изгородь, внутри которой прятались дома-шалаши, надёжно скрытые от недругов.

Двух — и трехэтажные домики крепко держались на ветках, огороженные листьями и защитными заклинаниями мудрых эльфов. В этих шалашах жили приближённые короля Друлавана Второго. Передвигаясь по веткам-дорожкам и лианам-лестницам, они не переставали охранять своего повелителя и в то же время жили обычной эльфийской жизнью.

В центре живой изгороди, не привлекая внимания других, располагался самый важный из всех возможных шалашей. Спрятанный внутри листвы деревьев и плавно переходящий в рядом стоящую гору, он неприметно укрывался под струящимся водопадом. Необходимые комнаты, оружейная, винный склад и тоннели отхода, все было внутри горной породы.

Выдолбленные, горными эльфами, покои короля и королевы выходили на небольшое озерцо, от которого по утрам поднимался такой густой туман, что в нем можно было спрятать парочку Изабелловых лошадей вместе с их лучниками.

— Мама, где это мы? — Мариэль стояла внутри живого леса, по веткам которого словно белки прыгали эльфы. Они бегали и перелетали с дерева на дерево так ловко и быстро, что их длинные волосы сверкали на заходящем солнце и казались пудровым шлейфом. — Я тоже так хочу, я ведь умею, просто давно не делала.

— Дочь, мы сюда приехали не за этим. У нас важное дело, помнишь какое? — Иеления взглянула на дочку и поняла, что та смотрит, не отрываясь на летающих эльфов. — Ох, Мариэль, мы должны попрощаться с твоей сестрой. Не забывай о своей миссии, дорогая. Пойдём! Нам нужно попасть вон туда. — Старшая эльфийка показала на шалаш в центре живой изгороди, и взяла неразумную дочь за руку.

Оказавшись у винтовой лестницы, которая вела туда, где Иеления провела первую часть своей жизни, эльфийка на мгновение замерла. Обернувшись, поняла, что назад дороги нет, как и тех двадцати лет, что жила вдали от деревни Фьоре и своих родителей. Один, из них, отказался от неё однажды. Сгоряча. Возможно, не подумав.

Подняв голову, она увидела родные глаза матери: испещренные глубокими морщинками и мокрые от слез, они были все такие же, словно время их не изменило и не потревожило. Сердце Иелении застучало быстрее и, протянув Глиндменель руки, дочь кинулась ей в объятия, чтобы унять боль, навсегда засевшую внутри и не собирающуюся отпускать свою жертву так быстро.

Мариэль стояла внизу и смотрела на мать — хрупкую и ранимую женщину, которая сейчас являлась ребёнком в объятиях своей матери, и не знала, куда себя деть. Повернувшись в сторону деревьев, она почувствовала, что на неё смотрят. Листья скрывали незнакомца, но от его пристального взгляда, мурашки побежали по спине и в животе что-то ухнуло. Такого странного ощущения Мариэль не испытывала очень давно и оно ей чертовски не понравилось.

Мариэль не поняла, как это произошло, но она вдруг оказалась в чьих-то объятиях. Мужские тяжёлые руки сжали её так крепко, что выдохнуть не получилось. Зажмурив глаза, она опасалась смотреть на своего обожателя, ведь это мог быть тот самый эльф, который разглядывал её из-за тенистых ветвей.

— Мариэль, внученька моя! — произнес чей-то мужской голос и смачно поцеловал её в губы.

Приоткрыв один глаз, эльфийка увидела перед собой большое лицо, испещренное морщинами. Седая борода и усы, ровно уложенные эльфийским цирюльником, почти не кололись и не причиняли неудобств. Принюхавшись, Мариэль поняла, что от длинных вьющихся волос, как и от кожи на лице пахнет розовой водой, смешанной с диким шафраном.

— Дедушка? — Тихо произнесла Мариэль. — Дедушка Друлаван! Какой ты оказывается большой! — Мариэль все ещё находилась в объятиях короля деревни эльфов и чувствовала себя крайне не уютно. — Может быть, ты поставишь меня на землю?

Дедушка рассмеялся глубоким басом и аккуратно отпустил внучку. Вмиг став серьезным, он откашлялся и произнес:

— Пойдёмте в дом. Все уже заждались вас. — Друлаван посмотрел на дочь Иелению, потупил глаза и ничего более не сказав, пошёл по лестнице наверх, в королевский шалаш. — Глиндменель, не заставляй всех ждать тебя и твою дочь. Этикет для того и нужен, чтобы его соблюдать, и никак иначе. — Хлопнув дверью, мужчина скрылся за ней, оставив трех эльфиек стоять у винтовой лестницы.

Глиндменель отмахнулась от мужа и подошла к Мариэль. Потрогав её длинные каштановые волосы, и взяв руки в свои, она прошептала какое-то эльфийское заклинание. Затем встала на цыпочки и поцеловала внучку в лоб.

— Ты моя девочка, моя! Ничего не бойся в нашем лесу, тебе ведь не страшно?

— Нет… эм-м-м… даже не знаю? — Мариэль посмотрела на мать, а потом на старшую эльфийку. — Бабушка Глиндменель, ты меня научишь эльфийским заклинаниям и песням. Я очень хочу.

— Всему, что знаю и умею, научу. Не переживай о том, чего не достигла, просто тебе это было не нужно. Всему свое время! А теперь пойдёмте наверх, пока дедушка Друлаван не рассвирепел окончательно. Возраст давит на его характер… или все наоборот. — Засмеявшись, она повернулась к лестнице и начала подниматься наверх.

Иеления тревожно посмотрела на Мариэль, вздохнула от нахлынувших чувств и, смахнув слезинки, взяла дочь за руку.

— Пойдем дорогая, нас уже ожидают. — Грустно произнесла Иеления и шагнула наверх.

— Подожди мам, так дело не пойдёт. — Повернув мать к себе, она заправила волосы за уши и потрепала ей щеки до образования розового румянца. Достав из своего мешочка пузырек с огуречной водой, смочила хлопковую подушечку тоником и протерла ей лицо. Затем помахала перед ней ладошками, призвав теплый ветер, и только после этого взглянула на свою работу. — Так-то лучше! Не надо, чтобы тебя видели заплаканной.

— Спасибо родная. Ты права, слухи и