Зов ангела - Гийом Мюссо

— Хорошо. Ты ведь знаешь, что тебе нужно делать дальше?

— Да, — ответил русский.

— Не забудь ее обыскать и избавиться потом от пикапа.

— Понял.

«Этот голос из телефона… Это же… Да нет, быть такого не может…»

Теперь все прояснилось. Сердце Элис забилось еще быстрее: она поняла, что опасность, нависшая над ней, была куда серьезнее, чем она себе представляла.

Новый приступ паники — и девушка снова начала задыхаться. Ей стоило немалых усилий вновь успокоиться и дышать ровнее. Ей срочно нужно было что-то предпринять.

«Мой мобильник!»

Стараясь не привлекать внимания, Элис извернулась, чтобы достать телефон из заднего кармана джинсов. Увы, проделать подобный трюк со связанными запястьями было практически невозможно. К тому же Юрий постоянно следил за ней через зеркало заднего вида. Тем не менее упрямство и решимость принесли свои плоды, ей удалось не только извлечь мобильник, но даже снять его с блокировки. Она уже почти набрала вслепую номер 911, как вдруг «Додж» резко затормозил. Телефон выскользнул из рук Элис и улетел куда-то под сиденье.

— Гондон! — взревел по-русски похититель в сторону проехавшего на красный свет байкера.

Связанная по рукам и ногам (в буквальном смысле этого слова), Элис оказалась в совершенно безвыходном положении: добраться до телефона теперь не представлялось никакой возможности.

Смеркалось. Они продолжали ехать на юг еще добрых пятнадцать минут. Куда они ехали? Она была уверена, что Бруклин остался далеко позади, поскольку успела увидеть на дороге указатель Мермейд-авеню — одной из главных автомагистралей Кони-Айленда.

Когда на Серф-авеню им повстречалась полицейская машина, в душе Элис забрезжил тонкий лучик надежды. К сожалению, блюстители порядка всего лишь остановились возле ближайшей забегаловки, чтобы купить хот-доги. От них спасения можно было не ждать.

Русский свернул в какой-то темный тупик и выключил фары. Поблизости не было ни единой машины. Похититель проехал еще немного вперед и заглушил двигатель возле старого, покосившегося здания. Убедившись, что за ним никто не следит, Юрий открыл заднюю дверцу «Доджа» и ножом перерезал путы на руках и ногах девочки.

— Пошла!

Элис услышала плеск волн и почувствовала, как лицо ей обдувает соленым воздухом. Они находились в самом центре сумрачной и пустынной зоны, недалеко от Атлантического океана. На полуострове, вдали от шумного Бруклина и небоскребов Манхэттена, царила прямо-таки похоронная атмосфера. Однако в начале XX века на Кони-Айленде регулярно проходили масштабные ярмарочные празднества. Всевозможные аттракционы и увеселительные мероприятия славились своей оригинальностью, а потому сюда съезжались толпы туристов со всей Америки. В такие дни все растворялось в суетной шумной толчее рынков и гуляний. Колесо обозрения здесь было самым высоким, американские горки — самыми быстрыми, комната ужасов — самой страшной, а местный цирк уродов готов был удовлетворить даже самого искушенного зрителя. Здесь даже можно было прыгнуть с парашютом, предварительно взобравшись на гигантских размеров башню.

Но эти славные времена уже давно прошли. Этой холодной декабрьской ночью в Кони-Айленде не было ни капли былого великолепия. С 60-х годов интерес посетителей стал постепенно ослабевать. Ярмарка больше не могла конкурировать с открывшимся пятью годами ранее Диснейлендом и прочими новомодными тематическими парками развлечений. Теперь же местность представляла собой череду полузаброшенных пустырей, огороженных стоянок и облупленных многоквартирных домов. Некоторые аттракционы, правда, в летнее время работали, но в остальное время они представляли собой весьма жалкое зрелище: старые, изъеденные ржавчиной и покрытые грязью развалины.

— Попытаешься бежать — я тебя прирежу, как овцу, — предупредил Юрий, приставив лезвие ножа к горлу Элис.

Он потащил ее на грязный пустырь, огороженный высоким забором, где бегала стая собак — немецкие доги желтоватого окраса, чьи глаза зловеще светились в темноте. Все они были тощие (что свидетельствовало о явном недостатке пищи) и, как следствие, агрессивные и злые. От их жуткого лая Элис сделалось не по себе. Сам Юрий с большим трудом сумел утихомирить своих тварей. Он привел Элис на какой-то заброшенный склад, отпер двери и заставил девушку спуститься вниз по металлической лестнице, которая привела их в узкий тоннель. Вместе с ними в крохотное помещение ворвался порыв ледяного ветра. В проходе было так темно, что русскому пришлось включить карманный фонарик. Вдоль стен проходили разномастные шланги и канализационные трубы. По пути им то и дело попадались различные допотопные двигатели и сгоревшие электросчетчики. На стене сохранилась большая деревянная вывеска, на которой красками были изображены несколько уродливых монстров. Надпись пониже гласила: «САМОЕ СТРАШНОЕ ШОУ В ГОРОДЕ». Очевидно, то была реклама для одной из комнат ужасов, коих раньше здесь было великое множество. Все свидетельствовало о том, что они сейчас находились в одном из машинных залов какого-то старого аттракциона.

Свет был очень слабым, и размытые тени на стенах вяло приплясывали в такт их шагам. Неясные отсветы фонарика тускло посверкивали в лужицах со стоячей, дурно пахнущей водой. В конце тоннеля они случайно потревожили стаю больших толстых крыс, которые в страхе и с пронзительным писком бросились врассыпную. По щекам Элис текли слезы. Она отпрянула назад, но Юрий снова пригрозил ей ножом и грубо подтолкнул к винтовой лестнице в самой глубине подземелья. Они прошли по длинному узкому коридору, по обеим сторонам которого располагались тяжелые металлические двери. Пробираясь все дальше в темноту, Элис почувствовала, что страх ее заиграл новыми красками и превратился в неописуемый ужас, почти осязаемый, так что в животе у нее, казалось, образовалась большая сосущая пустота.

В конце коридора девушка увидела последнюю стальную дверь. Они подошли к ней, Юрий достал из кармана связку ключей и отпер замок.

Внутри стоял полярный холод. Тьма вокруг была кромешной. Юрий шарил лучом фонарика по стенам в поисках выключателя. Наконец ему это удалось, и в бледном свете пыльных неоновых ламп Элис увидела, куда попала. Это была крохотная сырая комнатушка с обшарпанными стенами, от которых ощутимо воняло плесенью. Низкий потолок подпирали ржавые металлические столбы. Помещение было настолько тесным, что у любого возник бы внезапный приступ клаустрофобии. В грязной комнате предметов было по минимуму: справа находился отвратительный замызганный унитаз, чуть поодаль располагалась такая же раковина, слева стояла раскладушка.

Русский бесцеремонно схватил Элис и швырнул ее на влажный вонючий пол. Несмотря на связанные руки, она смогла подняться и изо всех сил саданула похитителя промеж ног.

— Сволочь! — по-русски заорал Юрий, и лицо его исказилось от боли.

Он отступил на пару шагов, но одного удара явно было недостаточно, чтобы уложить его на пол на хоть сколько-нибудь длительный срок. Прежде чем Элис успела ударить его снова, он бросился на нее, повалил наземь, чуть не вывихнув ей плечо, и с силой вдавил колено ей в копчик.

Элис задыхалась. Несколько секунд ничего не происходило, а затем она услышала резкий щелчок и оказалась прикована наручниками к толстой канализационной трубе, которая шла вдоль стены.

Юрий понял, что размокший у Элис во рту платок мог ее попросту убить, поэтому он вынул кляп у нее изо рта. Слезы брызнули у бедняги из глаз, она закашлялась и с жадностью принялась хватать ртом разреженный сырой воздух.

Полностью оправившись от удара, Юрий теперь с наслаждением наблюдал за страданиями своей жертвы.

— Попробуй-ка ударить меня еще разок! — издевался он.

Элис закричала. Этот крик был ее последним оружием, хотя она догадывалась, что на такой глубине и в столь безлюдной местности никто ее не услышит. И все же она вложила в этот крик всю свою боль, все отчаяние, что испытывала в тот момент, и ее пронзительный вопль прорезал ночную тишину.

Русский молча наблюдал за ней минуту-другую. В этой ситуации все возбуждало его: страх девушки, замкнутое темное пространство, нараставшее ощущение власти. Но он сумел обуздать свое желание. Ему ясно дали понять, что насиловать девушку в течение трех первых дней категорически запрещено. Потом он может сделать с ней все, что захочет…

Элис кричала еще какое-то время, но потом ее силы иссякли, и она расплакалась. Юрий решил, что шутка затянулась. Он порылся в карманах, извлек оттуда большой рулон клейкой ленты и залепил ей рот. В целях безопасности он снова связал ей лодыжки, а затем вышел из помещения, закрыв за собой металлическую дверь на ключ.