Ангелы - Дарина Грот

Люцифер продолжался смеяться – у него не было постоянства, он не понимал всего ужаса. На мгновение я представил, что случится с Розой к моменту нашего выпуска, да и не только с ней, а со всеми девушками, которые пока еще в свои семнадцать-восемнадцать лет могут улыбнуться, потому что им действительно захотелось это сделать, по-настоящему.

Значит, после таких пар девичьи улыбки станут фальшивыми, сердца – гнилыми, тела – пустыми. Девушек готовили к тому, что они должны продать душу жирному пузу, страшной роже, идущей рядом с ними за пару пачек долларов. На хер нам душа? Что с ней можно сделать в современном мире? Ничего. А люди современности бесполезный хлам не держат. Выкинь душу – обогатись материально – забудь слово «мораль». То, что нельзя потрогать, не достойно обсуждаться! – вот, чему нас учили. Наверное, тогда у меня началась настоящая депрессия за все человечество, которое хотело этому учиться и восторгалось своими успехами.

Моя любимая девушка пыталась стать идеальной частью благовоспитанного общества. У нее все было нормально, у нее не было никаких проблем, единственной ее проблемой был я, как мне казалось. Она ждала от меня извинений. Нет, это мягко сказано. Она хотела, чтобы я ползал у нее в ногах с лезвием в руках и молил о пощаде. И каждый раз, когда она говорила еще, я резал бы себе по венам, показывая, свою бесконечную любовь. Ведь слово само себе – это морально, его нельзя потрогать, а раз его не существует в современности, значит режь на хер вены, может хотя бы что-то докажешь. У людей, имеющих деньги, все было намного проще: тряханул купюрами перед носом или прошуршал одной перед ухом – все – теорема доказана! Прощен!

Люцифер также прекрасно понимал всю мутатень, но держался значительно лучше. Хотел бы я спросить его: ему действительно плевать или он так просто потрясающе прикидывается, но я боялся услышать ответ.

До выхода в университет у нас оставалось два часа. Вначале, я не хотел туда идти, но затем, поговорив с Люцом, мною завладело любопытство. Я ведь прекрасно знал, как Роза выглядела и после чего. Я решил сходить и посмотреть на нее. «Материально» или «морально» может еще как, но я любил ее… Ха, я был готов ползать у нее в ногах и просить прощения потому, что любил ее.

Я подумал, что мне абсолютно наплевать на себя, я хотел, чтобы она была рядом и раз для этого я должен был извиниться, то я сделаю… Мне было наплевать, что Люц полночи рассказывал мне, что Роза не стоит таких сумасбродных мыслей, что ни одна из девушек не должна получать любовь путем морального унижения. Если она прикидывается дурой лишь бы только услышать очередное прости, то надо ее потихоньку начинать ненавидеть, ибо она собирается обосрать всю жизнь. Плевать на все! Я любил и извиниться для меня не было проблемой! Поэтому я должен был поехать в университет потому, что помимо моего любопытства, я должен был извиниться…

Я пошел поспать хотя бы часок. В молодости так не хватает сна. Я бы все отдал за хороший, ежедневный сон. Как было бы прекрасно иметь сон и Розу… Но, как обычно, в сраной реальности то, чего больше всего желаешь, хер когда поимеешь.

– Ты куда? – спросил Люц, застегивая рубашку.

– Туда же, куда и ты! – ответил я, хлебая молоко.

Люц остановился и посмотрел с печальной улыбкой и даже, наверное, с издевкой продолжил:

– Ты едешь к ней? – спросил он замогильным голосом.

– Нет, я еду на пары. – Недолго думая, я почему-то соврал.

Конечно же, Люц услышал эту ложь. Как же резко у него поменялось выражение лица.

– Ты что, мудак? – спросил он, снова возвращаясь к пуговицам на черной рубашке.

Я посмотрел на него исподлобья: имел ли он право на такие высказывания? Или я действительно был мудаком?

– Я еду на пары! – снова повторил я, решив проигнорировать странный вопрос брата.

– Забей на пары, тебе отдохнуть надо, ты еле живой, всю ночь не спал…

– Я еду на пары! – перебил его я и пошел в прихожую.

Одним прыжком Люцифер оказался около меня. Он схватил меня за руку и безмолвно таращился мне в глаза. Я смотрел на него, как на свое отражение в зеркале, но видел совершено другое лицо.

– Ты едешь к ней… – прошептал он, покачивая головой. – Я потратил ночь впустую, объясняя тебе всю эту чушь! Я отказался от секса, желая помочь тебе…И вот она благодарность – ты едешь к ней! К суке, которая начала равнять тебя с землей!

– Я не просил тебя работать моей сиделкой! И не надо говорить так о Розе!

Люцифер взглянул на меня, горько улыбнулся и отпустил мою руку. Я молча смотрел на него и понимал, что раз во мне хватает сил на то, чтобы злиться, то попросить прощения будет не проблемой.

– Давай, идиот, пошли, а то упустишь шанс поваляться у нее в ногах! – сострил Люцифер и пошел к входной двери.

Я досчитал до десяти, чтобы не двинуть ему по морде за столь издевательские высказывания и пошел за ним.

Всю дорогу мы молчали. Я был уверен, что мой брат ненавидел меня… Я его понимал. Я понимал его правду, его желания, но мои желания также были сильными. Если Люцу хотелось ненавидеть меня, я не мог возражать ему – вперед! «Ненавидьте меня все, обижайтесь на меня все. Я – богопротивный кусок мяса, обделенный пониманием, не имеющий жалости к себе. Сравняйте меня с говном – я заслуживаю этого!», я смеялся про себя над собой. Что ж мне еще оставалось делать, если все ржут надо мной?

А солнцу-то как было на всех наплевать! Оно укрывалось пушистыми белыми облаками, пускало лучи на землю. Я любовался природой, пытаясь абстрагироваться от неумелых, идиотских мыслей о Розе, о Люце и о себе. Я курил сигарету, пялился на солнце, сжигая себе глаза и… улыбался, предвкушая разговор с Розой.

Мы подъехали к университету. Брат заглушил мотор и уставился на меня со свойственной ему улыбкой говнюка.

– Вали, чего же ты ждешь? Вон твоя зазноба! – Люц усмехнулся.

– Я посижу еще пару минут, речь продумаю…

– Машину закрой! – Люцифер кинул мне ключи на колени, вышел из машины и направился к университету.

Я наблюдал за ним. Он подошел к Розе, улыбнулся, а затем, как мне показалось, он прижался к ее щеке. Но приглядевшись, я понял, что он что-то шепчет ей. Мне было жутко интересно что, потому что от этого шепота выражение лица Розы становилось более озадаченным. Еще интереснее мне было, как он сумел доказать ей, что он – это Люцифер?

Я докурил, вылез из машины и направился к ней. Люц улыбнулся и пошел дальше. Я приблизился к Розе. Белоснежное каре на солнце отдавало перламутром. Голубые глаза почему-то были преисполнены добротой. Хорошо ли это было? Вчера она чуть ли не воткнула мне нож в спину, а сегодня смотрит, как Офелия на Гамлета.

– Привет! – сказал я, жутко нервничая.

Я ведь не знал, что она мне скажет, куда пошлет. Но она ничего не говорила, просто стояла и смотрела. С каждой минутой я все больше и больше чувствовал себя неловко.

– Где ты была? – спросил я, не надеясь получить никакого ответа.

Девушка улыбнулась и легкой походкой пошла в курилку. Как и предполагалось, я поплелся за ней. Через две минуты должна была начаться пара у Лафортаньяны, если мы там не появимся, это означало – у каждого долг. Хех…мне было наплевать… Розе, видимо, тоже.

– Знаешь, – ее голос, божественный голос…

Я не слышал его так долго, мне казалось, что целую вечность и не одну. Она шла, а у меня в ушах эхом играло слово «знаешь» с ее обычной вопросительной интонацией.

– Что? – спросил я воодушевлено.

– Когда ты пришел после разгрузки… Ну или после встречи с Мелишей, так правильнее сказать, я ведь тоже спрашивала тебя, где ты был. Вместо ответа ты затащил меня в койку и после уснул младенческим сном.

– Роза, у меня не было свидания с Мелишей…

– Ты сидел с ней за одним столом… вдвоем…с пивом. Как ты это называешь, если это не свидание?

– Дружеская встреча… – я никак не мог понять, откуда она знает подробности.

Видимо, заметив мою озадаченность, Роза сказала, что спрашивала у Мелиши о деталях нашего «свидания». Мое сердце бешено заколотилось, услышав такое заявление, ведь Мелиша могла наговорить все, что угодно, а Роза проявляла слабость к чрезмерной вере посторонним. Я вжался и замолчал. Роза тоже не спешила с ответом. Она словно нити из меня вытягивала, как из какой-то марионетки. Роза явно наслаждалась своим положением, возможно, правильнее будет сказать, что она упивалась всем этим.

– Это была…ей просто надо было поговорить со мной…

– О чем? – спросила Роза.

Ее взгляд был устремлен к небу, к пустому чистому небу.

– Мне сказать за тебя? Или ты наберешься сил и сам, наконец, скажешь?

Вот не понятная черта характера! Такие люди, как Роза способны душу из человека вытащить, не то что пару слов.

–…она влюбилась в меня, решила рассказать мне об этом…

Опять послышался шлепок, по щеке пробежался легкий холодок.