Хлорофилия - Андрей Викторович Рубанов

пояснил доктор. – И разумеется, воду. Мы расходуем воду в огромном количестве.

Он нажал кнопку. Один из шкафов сдвинулся в сторону, открывая массивную стальную дверь.

– Прошу за мной. Соблюдайте тишину и ничего не трогайте.

Они вошли в коридор. Сделали несколько шагов по толстому белому ковру. За огромным, от пола до потолка, стеклом увидели обширную светлую комнату. Вдоль стен стояли в ряд десятки маленьких детских кроватей. Смирнов посмотрел на спутников, поднес к губам палец. Часть стеклянной перегородки скользнула в сторону.

Герц шагнул.

Здесь был свежайший прохладный воздух, как в сосновом лесу, а влажность явно приближалась к ста процентам.

В ближайшей к себе кровати Савелий увидел ребенка. Мальчика. Голого, лежащего на боку. Ребенок спал.

Он был обыкновенный, пухлый. Может быть, годовалый. Или даже младше. Пальчики на одной руке слегка шевелились.

Он сопел и иногда шевелил бровями – ему что-то снилось.

Его кожа имела оливково-бронзовый оттенок.

Стебли за окном изменили положение, приоткрылся просвет, ударило предзимнее солнце, густо-желтое, – в его лучах младенец стал просто зеленым.

Он был зеленый, как сосновая хвоя. Как березовый лист.

Савелий наклонился, чтобы рассмотреть внимательнее, и ему показалось, что зрение обманывает его, а когда он понял, что не ошибся, – пол стал плавно уходить из-под ног. Чьи-то руки удержали его, подхватили за плечи, за поясницу.

Очнулся он в коридоре, сидящим на кушетке. Мрачный Годунов совал ему в зубы стакан с водой. Вода лилась по подбородку и дальше вниз, на грудь, на рубаху. Голос доктора доносился, словно сквозь вату.

– Мы называем их «зеленые дети». Сейчас тут у нас тридцать малышей. Самому старшему – четырнадцать месяцев. Это очень необычные дети. Мы знаем о них очень мало. Говоря простым языком, они наполовину – люди, наполовину – растения.

Годунов увидел, что Савелий уже владеет собой, немедленно вручил ему полупустой стакан и выпрямился:

– Дайте угадаю. Они ничего не едят?

Доктор кивнул:

– Даже материнское молоко.

– Но много пьют.

– Очень много, – кивнул Смирнов. – Они набирают вес как люди – примерно семьсот граммов в месяц за первые полгода жизни. При этом употребляют воду как растения: на один грамм сухого веса – примерно пятьсот граммов воды. То есть каждый ребенок в сутки выпивает около двенадцати литров. Физиологически младенцы вполне здоровы. Органы чувств, нервные реакции – все в полнейшем порядке. Но они не мочатся и не испражняются – всю воду испаряют через кожу. Они дышат как люди, зато их кожа, как у всякого растения, поглощает углекислый газ, освобождая кислород. Здесь у нас нет кондиционеров, но всегда свежо и влажно. Эти младенцы – уникальные существа. Они не желают смотреть, слышать, обонять и реагировать. Их глаза обычно закрыты, даже если они бодрствуют. Ни один ни разу не заболел. У них нет диатеза, аллергии, кожных раздражений. Они умеют ползать, кричать и плакать, но в состоянии покоя никуда не ползут и не кричат…

– Только растут, – произнес Годунов.

– Да, – подтвердил Смирнов. – Растут.

– Тянутся к свету прозрачному, – пробормотал Савелий и глубоко вдохнул носом.

– Заткнись, – прошептал Гарри Годунов. – Послушайте, доктор, а ведь это катастрофа.

– Может быть.

– А власти? Они знают? Что они делают?

– Они все знают. Но пока только наблюдают. Точнее, наблюдаем мы, с ведома властей.

– Надо бить тревогу!

– Скоро начнут, – спокойно ответил доктор. – Возможно, в ближайшее время. Видите ли, тут имеется некая предыстория… Два года назад было принято окончательное официальное решение о том, что употребление мякоти стебля не приносит организму человека никакого вреда. Понимаете?

– Да. – Годунов подошел к прозрачной стене и прижался лбом. – Я давно этого ждал. Они решили легализовать траву.

– Именно. Конечно, осторожно и поэтапно… Так сказать, не сразу и не для всех… Исследования продолжались сорок лет и велись очень тщательно. Сотни лабораторий, государственных и частных, работали независимо друг от друга, и никто не нашел никаких противопоказаний. Академики-лауреаты – биологи, психологи, химики и так далее – в один голос заявили, что мякоть стебля абсолютно безвредна. Для государства открылся новый источник доходов. Мякоть собирались экспортировать в огромных масштабах. Кое-кто уже потирал руки. Все было готово, и первые контракты подписаны… Лучшую цену, разумеется, предложили американцы… Речь шла о невообразимых суммах, по сравнению с которыми китайские депозиты – чепуха. А потом, – доктор положил на стекло ладонь, – появились эти вот зеленые младенцы… Один из моих бывших учеников, талантливый педиатр, наблюдал самый первый случай, написал статью и связался со мной… Сейчас его статья засекречена. В настоящий момент мы имеем почти тысячу зеленых детей. Все они изолированы в таких заведениях, как это. Мы работаем с ними.

– А родители? – спросил Годунов.

– С ними тоже работаем. Пока нам точно известно одно: и отцы, и матери этих детей систематически употребляли мякоть стебля. Не сырую – очищенную и концентрированную.

– Насколько, – прохрипел Савелий, – очищенную?

– Что?

– Какую возгонку?

Смирнов посмотрел в глаза Герцу:

– Седьмую и выше. Вам опять нехорошо?

– Мне? Да. То есть нет. Не обращайте внимания… И как долго они… то есть матери и отцы… жрали? Я имею в виду, употребляли… мякоть?

– Все опрошенные – более трех лет. Ежедневно.

– Ага, – произнес Герц.

Годунов незаметно для доктора ткнул Савелия кулаком в спину.

Меж кроватей медленно прошлась женщина в белом. На визитеров за стеклом посмотрела внимательно, даже с тревогой. Доктор сделал ей успокаивающий жест и продолжил:

– Первые полгода на нас сильно давили. Представьте: весь мир готов покупать у русских траву. Русские имеют ее в неограниченных количествах. У русских она растет сама собой, под каждым окном! Мегаломаны из правительства уже готовились диктовать условия и Америке, и Китаю…

– Еще бы, – вполголоса, но грубо сказал Годунов. – Наступает самый настоящий золотой век. Всеобщая сытость. Проблема голода решена. Америка в жопе, Россия банкует. Таблетки счастья распределяются по всей планете прямо из кабинета нашего любимого премьер-министра…

– Не надо думать о премьер-министре слишком плохо, – вежливо перебил Смирнов. – Но вот его окружение… Многие уже возомнили себя спасителями цивилизации. И тут все рушится, появляются зеленые человечки… Несколько десятков новорожденных детишек с зеленой кожей ставят крест на планах мирового господства. – Доктор хмыкнул. – В общем, в какой-то момент мне показалось, что я – покойник. Пришлось задействовать все свои связи. И даже обратиться к помощи «друзей». – Доктор сделался суров. – Да, да. У меня есть «друзья». Но даже они не смогли бы мне помочь.