Хлорофилия - Андрей Викторович Рубанов

ровесник, – решил Герц. – Или младше. А уже начальник департамента безопасности. То есть охраняет жизнь самого влиятельного и богатого человека страны. Серьезный малый. Если, допустим, он сейчас задушит меня своими белыми молодыми руками – ему за это ничего не будет».

«Иван Иванович» вздохнул и сказал:

– Я разыскиваю Пушкова-Рыльцева, Михаила Евграфовича. Владельца этого журнала.

– Здесь, – осторожно ответил Савелий, – вы его не найдете. Пушков-Рыльцев остался владельцем, но отошел от дел. Теперь журналом управляю я.

Дружелюбный кивнул:

– Это мы знаем. И судя по всему, неплохо управляете. За два месяца перебрались с шестьдесят девятого уровня на восемьдесят восьмой.

– Вы хорошо осведомлены, – сухо заметил Герц. – Хотите воды?

Гость небрежно отмахнулся:

– Я, знаете ли, один из самых… э-э… осведомленных людей в нашем веселом городе, поэтому…

– Насколько я знаю, – перебил Савелий, – в настоящее время Михаил Евграфович пребывает у себя дома. Адрес у вас наверняка есть.

– Когда вы видели его в последний раз?

– А в чем дело? Это допрос?

– Нет, – вежливо возразил дружелюбный. – Это частная беседа. Как начальник департамента безопасности корпорации «Двоюродный брат», я уполномочен передать вам личную конфиденциальную просьбу президента корпорации господина Голованова. Личную просьбу, понимаете?

– Еще бы.

– Господин Голованов просит вас… – Дружелюбный вдруг мгновенно выключил свое дружелюбие и прищурился: – Понимаете, да? Всего лишь ПРОСИТ… помочь отыскать вашего бывшего босса, Пушкова-Рыльцева. Михаила Евграфовича.

– Что значит «отыскать»?

– Упомянутый Пушков-Рыльцев Михаил Евграфович пропал. Исчез.

– Ага. – Савелий сглотнул.

Дружелюбный, разумеется, внимательно наблюдал. Подождал, пока изумленный Герц совладает с собой, и негромко добавил:

– Примерно две недели назад.

Если бы не мякоть стебля, первоклассная девятая возгонка, если бы не радость в чистом виде, переполняющая шеф-редактора журнала «Самый-Самый», – шеф-редактор, наверное, побледнел бы, всплеснул руками, вскочил бы, шокированный, и забегал от стены к стене. Но он не всплеснул и не забегал. Подумал, припоминая, и сказал:

– В конце августа я говорил с ним по телефону. Звонил домой. Старик сказал, что теперь журнал – моя, и только моя, головная боль. И попросил не беспокоить. Я его очень уважаю и серьезно отнесся к просьбе… Кстати, с чего вы взяли, что он исчез? Ему сто три года…

– Сто девятнадцать, – мягко поправил «Иван Иванович», снова сделавшийся дружелюбным.

– Тем более! Вы не допускаете, что он просто…

– Тогда бы мы обнаружили тело. Но в квартире пусто.

Савелий ухмыльнулся:

– Про вашу корпорацию многое говорят. Ходят слухи, что вы всесильны. Но чтоб до такой степени… Вы, значит, вломились в чужой дом?

– Правильно говорят, – небрежно произнес дружелюбный. – Мы… э-э… кое-что можем. Но в данном случае это не важно.

– Зачем вы его ищете?

«Иван Иванович» закинул ногу на ногу.

– Странный вопрос. Я думал, вы знаете…

– Знаю – что?

– Михаил Евграфович Пушков-Рыльцев приходится господину Голованову родным отцом.

Савелий моргнул и усилием воли прижал нижнюю челюсть к верхней.

– Мне поручено, – невозмутимо продолжил собеседник, – принять меры, неофициально, к поиску отца господина Голованова. Это деликатное дело, исключающее какую-либо огласку. Да, мы были в квартире. Там чисто. Следов взлома и грабежа нет. Все предметы на своих местах. Ценные коллекции невредимы. Отсутствует только владелец квартиры. И его инвалидное кресло.

– А микрочип? Почему не поискать по сигналу микрочипа?

– Господин Герц, – укоризненно произнес засекреченный «Иван Иванович», – вы меня разочаровываете. Для редактора популярного журнала вы слишком невежественны. И даже наивны.

– Не понимаю.

– У старика не было микрочипа.

Савелий подумал, что со стороны выглядит полным идиотом.

– Не может быть.

– Может. Пушков-Рыльцев не проходил оцифровку. Из идейных соображений. Подобные случаи известны.

– Не проходил оцифровку, – повторил Герц и шепотом выругался. – Из идейных… Но как… А деньги? Китайский депозит?

– Плевать он хотел, – ровным голосом сказал «Иван Иванович», – на китайский депозит. Такой человек, как Пушков-Рыльцев, никогда бы не прикоснулся к китайским деньгам.

– Охотно верю, – пробормотал Савелий. – Слушайте, а если старикан просто сбрендил? Сто девятнадцать лет – это, знаете ли… Что вам известно про эскапистов?

– Все, – веско ответил дружелюбный и понизил голос: – У нас их называют «бегуны». За последние три года из корпорации исчезло двадцать четыре сотрудника. Некоторые из «бегунов» занимали ответственные посты. Мы их искали. И нашли. Почти всех. Пятнадцать человек. Они скрывались…

– …на нижних этажах, – перебил Герц, довольный тем, что у него наконец появился шанс показать профессиональную информированность. – В притонах. В обнимку с травоядными бабами.

– Угадали.

– А остальные?

– Никаких следов. Мы думаем, что они в Сибири. Батрачат на китайцев.

– Что, и такое бывает?

«Иван Иванович» пожал крепкими плечами:

– Бывает. Но версию бегства на нижние уровни мы отработали. Во-первых, старик не похож на потенциального «бегуна». Не тот психотип. Во-вторых, на нижних уровнях у нас есть… э-э… свои люди. Богатый пожилой мужчина на инвалидной коляске – слишком заметная фигура. Мы бы вычислили его за трое суток. Даже если бы он купил самый мощный подавитель видеосигналов. В-третьих, пропавший никогда не употреблял мякоть стебля. Что ему делать среди грязных травоедов?

Герцу стало обидно. Циничный всезнайка говорил о великом человеке, создавшем лучший в Москве журнал, как о непутевом подростке, убежавшем из дома по велению мгновенного импульса.

– Послушайте, – твердо произнес Герц. – Михаил Евграфович Пушков-Рыльцев – гений поступка. Гений, понимаете? Он везде и всегда найдет, что ему делать.

«Иван Иванович» внимательно слушал. «Я тебе покажу “психотип”», – подумал Савелий и продолжил:

– Пытаясь его просчитать, вы делаете ошибку. Если он никогда в жизни не употреблял траву и презирал травоядных – это ничего не значит. Завтра я узнаю, что он жрет мякоть ложками, – и не удивлюсь. Будьте уверены: если он осел в притоне, то обведет всех ваших осведомителей вокруг пальца, не вставая с коляски… Правда, я тоже не верю в его эскапизм. Наш журнал, знаете ли, писал об эскапистах. Более того, недавно исчез мой лучший друг. Некто Георгий Деготь. Так что я, что называется, в теме… У эскапистов есть одна общая черта: они бегут не просто так. Они бегут не ради мякоти или доступных женщин. Они бегут от проблем. От себя, если угодно. А у нашего старика, насколько я знаю, не было никаких проблем.

– Одна была, – сказал «Иван Иванович».

– Какая?

– У всех стариков одна проблема. Старость.

– Бросьте. Я знаю его двадцать пять лет. И все это время он был очень стар.