Сквозь волну (ЛП) - Хедли Таниша

Ловлю волну, она оказывается такой, как я и ожидал.

Прорезаю ее, испытывая знакомое волнение, когда вхожу под углом в нее. Я чувствую, как вокруг меня бурлит вода, мир сужается до меня и волны — танец, который знаком только мне и океану. Время замедляется, я нахожу свой ритм, доводя его до совершенства.

Но когда наконец отталкиваюсь от доски, осознание этого бьет меня как удар в живот: риф не прощает. Я жестко приземляюсь на сухую поверхность, острые кораллы впиваются мне в кожу.

Боль пронзает ногу, миллион крошечных порезов пронзают мой адреналиновый кайф. Я стискиваю зубы, пытаясь проглотить агонию, которая вспыхивает, пока я вскарабкиваюсь обратно на доску.

Кровь смешивается с морской водой, но я не могу позволить ей проявиться. Не сейчас.

Гребу обратно к линии, сердце колотится от восторга победы и боли.

Когда я приближаюсь к Малии, вижу в ее глазах беспокойство, но делаю храброе лицо.

Как только встаю и спотыкаюсь на песке, вспыхивает боль.

Пытаюсь стряхнуть ее, но с каждым шагом чувствую жжение в ноге.

— Коа! — Голос Малии прорывается сквозь мою дымку, я поднимаю взгляд, чтобы увидеть, как она спешит ко мне, на ее лице написано беспокойство. — Ты в порядке?

— Да, я в порядке, — отвечаю я, но ложь горчит на языке. Ее взгляд падает на мою ногу, глаза расширяются.

— Коа… — подходит ближе, выражение лица меняется от беспокойства до ужаса. — Что случилось?

Опускаю взгляд, вижу разрыв на гидрокостюме, багровые полосы просачиваются сквозь ткань.

— Ничего страшного, — настаиваю я, но это только злит ее.

— Ничего? Это не «ничего страшного»! — Она хватает меня за руку, крепко сжимая ее, я чувствую себя виноватым за то, что беспокою ее. — Тебе нужно к медику. Немедленно.

Я хочу возразить, но, уловив выражение чистого беспокойства на ее лице, понимаю, что не могу отмахнуться от этого.

Мы входим в палатку, реальность ситуации обрушивается на меня, как только адреналин улетучивается.

Медики стягивают с меня гидрокостюм, и, когда он спадает, вижу, что моя нога покрыта глубокими порезами.

— Черт, — бормочу я, пытаясь скрыть свой страх, видя, что глаза Малии начинают блестеть.

— Лежи спокойно, Коа, — приказывает медик.

Киваю, тяжело сглатывая.

Меня укладывают на каталку и начинают промывать порезы, чтобы определить, на какие из них нужно наложить швы. Боль усиливается, отдавая в ногу. Я стискиваю зубы, решив не показывать, как больно, ради Малии, но когда спиртовые тампоны касаются моей кожи, с моих губ срывается крик, эхом отдающийся в маленьком пространстве.

Малия хватает меня за руку, ее пальцы переплетаются с моими, она дрожит.

Поворачиваюсь к ней, по ее лицу текут слезы.

— Со мной все в порядке, — пытаюсь я успокоить.

— Нет, не в порядке, — шепчет она, голос густ от эмоций.

Медики продолжают работать, а я не могу не сжимать ее руку все крепче, каждый ожог и укус сопровождают мои крики. Я ненавижу это — ненавижу, что заставляю ее волноваться и плакать, ненавижу, что не могу быть сильным сейчас.

Они зашивают несколько более глубоких порезов, а затем перевязывают мою ногу бинтом, плотно обматывая ее.

— Ты готов, — говорит медик, но я чувствую себя сейчас совсем не так.

Малия уходит в нашу палатку, чтобы взять мою смену одежды, возвращается с обеими нашими сумками. Помогает мне встать, и в тот момент, когда я это делаю, боль снова пронзает меня.

— Просто дыши, — бормочет она, поддерживая мой вес, пока я переодеваюсь.

Продолжает поддерживать, пока мы снова выходим на солнечный свет, камеры роятся вокруг нас, их вспышки ослепляют. Вопросы о моей ноге, соревнованиях и выступлении сыплются дождем, но я едва их регистрирую. Единственное, что я слышу, — это то, что нам удалось сохранить первое место, несмотря на мою травму, и меня охватывает чувство облегчения. После этого все, на чем я могу сосредоточиться, — это забраться в ожидающий меня автомобиль, а Малиа — следом за мной, чтобы закрыть дверь и отгородить прессу от дальнейших вопросов и фотографий.

Поездка обратно на виллу проходит в напряжении.

Я откидываюсь на спинку сиденья, пытаясь найти удобную позу, которая не усиливала бы боль, отдающуюся в ноге. Малия молчит, ее пальцы крепко сжимают телефон, когда она звонит Габриэлю.

Притворяюсь спящим, надеясь оградить ее от своего разочарования, но сдавленность в груди говорит о том, что я терплю неудачу.

— Привет, это я, — говорит она, ее голос дрожит. — Коа пострадал на соревнованиях. Он…он повредил ногу о риф на юго-западном пике.

С губ Габриэля срывается ругательство, громкое и отчетливое даже на другом конце линии.

— С ним все в порядке?

— Его перевязали, наложили несколько швов на более глубокие порезы. Выглядит очень плохо, Габриэль, — отвечает она, ее слова вылетают в спешке. — Я никогда раньше не слышала, чтобы ему было так больно.

— Черт возьми, Малия. Прости меня. Я должен был лучше подготовить вас, ребята, к условиям…Я был рассеянн в последнее время. Не волнуйся, на следующее соревнование я приглашу кого-нибудь из «Сальтвотерских Шреддеров». Коа нужно время, чтобы вылечиться.

Я чувствую прилив гнева, смешанного с самообвинением. Неужели это будет стоить нам общей победы в турне? Из-за моей беспечности?

— Хорошо, спасибо, — говорит Малия, ее голос стал мягче, но все еще с оттенком беспокойства. — Я позабочусь о нем, обещаю. О том, чтобы он отдохнул до конца сегодняшнего дня.

— Хорошо. Устрой его и не спускай с него глаз, — наставляет Габриэль. — Я не хочу, чтобы он давил на себя. Ему нужно поправиться.

Я не могу не включиться в разговор, мое сердце замирает при мысли о том, что я всех подвожу.

Я слышу звук, — Малия заканчивает разговор, смотрит на меня, на ее лице написано беспокойство.

— Тренер сказал, что тебе нужно успокоиться. Сейчас мы возвращаемся на виллу, и я позабочусь о том, чтобы ты отдохнул. Так что не усложняй мне задачу, пожалуйста.

Я киваю, внутри меня бурлит смесь разочарования и благодарности.

— Мне следовало быть осторожнее, — бормочу я, в моем голосе звучит сомнение.

— Это был несчастный случай, Коа. Ты отлично держался до падения. Ты не можешь винить себя за это, — успокаивает она меня, но эти слова не могут полностью пробить туман разочарования в моем сознании.

Пока мы едем, я прислоняюсь головой к окну, наблюдая, как мимо проносятся пальмы и океанские пейзажи, на меня наваливается груз сегодняшней реальности.

Я не могу позволить себе никого подвести.

Мне нужно вылечиться.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

МАЛИЯ | ПЕНИШИ, ПОРТУГАЛИЯ

Мы прилетели в Пенише всего через день после соревнований на Таити, смена обстановки не слишком помогла ослабить узел вины, завязавшийся в моей груди.

Коа делает храброе лицо, но я знаю его достаточно хорошо, чтобы видеть это насквозь. То, как напрягается его челюсть при каждом движении, вынужденная улыбка, когда он говорит, что все в порядке, — всего лишь прикрытие боли, которую он испытывает.

Я смотрю на него, спящего на диване в обновленном доме, который Габриэль сумел заполучить для нас.

Он больше, чем те, к которым мы привыкли во время турне, с несколькими дополнительными комнатами, несомненно, чтобы разместить дикаря, который скоро приедет.

Нога Коа забинтована от бедра до лодыжки, и хотя он дышит ровно, на его лице нет спокойствия. Могу только представить, как ему некомфортно, особенно после долгого перелета.

Это моя вина. Если бы я не испортила ту волну, если бы не потеряла концентрацию, Коа не пришлось бы компенсировать это риском, из-за которого он пострадал. Моя ошибка, моя рассеянность…и вот он здесь, на обочине из-за меня. Эта мысль продолжает кружить в моей голове, словно стервятник, терзая меня сомнениями.