Цесаревич Вася - Сергей Николаевич Шкенев

по обязанности, тычок в рёбра. – Руки за спину, голову опустить, по сторонам не глядеть!

Вот что на это возразить? Ничего на это не возразишь! Лев Давидович тяжело вздохнул и заложил руки за спину.

Потом его долго вели по коридорам, передавая от одного конвоира к другому, заставляя поворачиваться лицом к стене перед каждой решётчатой дверью. Но всё когда-нибудь заканчивается, и вот наконец графа втолкнули в кабинет.

– Гражданин Бронштейн доставлен, ваше превосходительство!

Человек в кабинете вовсе не походил на превосходительство – дорогой, но статский костюм, открытое и доброжелательное лицо светится располагающей к себе улыбкой.

– Спасибо, голубчик, – кивнул статский господин тюремщику. – Оставьте нас вдвоём.

– Не положено, ваше превосходительство!

– Это с варнаками не положено оставлять, а Лев Давидович у нас из политических. Не так ли, гражданин Бронштейн?

Граф на всякий случай кивнул и с надеждой посмотрел на доброжелательного господина. Тюремщик вздохнул, щёлкнул каблуками и покинул кабинет. И только тогда Лев Давидович осмелился спросить:

– Почему меня называют гражданином, а не по титулу? В графское достоинство возводит император, но лишить его можно только по приговору суда.

Доброжелательный господин мягко улыбнулся:

– А вы разве не гражданин? При обыске в вашем доме найдены паспорта гражданина САСШ, республики Венеция, Мексиканского королевства и доминиона Канада.

Лев Давидович не нашёлся с ответом и промолчал. А что говорить, если вместе с паспортами в домашнем сейфе хранилась переписка с Шиффами, Ротшильдами и небезызвестным Прескоттом Бушем? Американское гражданство – это так, мелочь, на которую уже не стоит обращать внимание.

Впрочем, ответа именно на этот вопрос от Льва Давидовича не ждали. Доброжелательный господин с видимым удовольствием прикурил длинную и тонкую египетскую пахитосу и выпустил колечко душистого дыма.

– Извините, но вам закурить не предлагаю. Во-первых, это заезженный пошлый штамп из синематографа, а во-вторых, курение вредит вашему здоровью.

– Позвольте мне самому решать проблемы со своим здоровьем, – сварливо отозвался граф.

– Как же я вам это позволю, если здоровье государственных преступников принадлежит оному государству?

– Я уже преступник, обвиняемый или пока подозреваемый?

– А давайте вместе с этим разберёмся.

– Каким же образом?

– Конечно же путём чистосердечного признания! Для начала вы расскажете о роли бывшего штабс-ротмистра Николая Ивановича Ежова в вашем бегстве из-под подписки о невыезде. С какой целью он спрятал вас от следствия в тюрьме для уголовных преступников?

Допрос дорого обошёлся Льву Давидовичу в моральном плане. Пожалуй, за счёт потраченных нервов из жизни можно вычеркнуть лет десять, если не больше. А впереди примерно столько же каторги светит. А всё переписка в сейфе, будь она неладна… Единственный плюс – так и не представившийся доброжелательный господин распорядился перевести графа Бронштейна из Крестов в Петропавловскую крепость. Там и условия лучше, да и почётнее числиться политическим, чем уголовником.

И эту разницу Лев Давидович уловил сразу же, как попал в новую камеру. Тоже одиночка, как в Крестах, но тёплая, светлая и очень даже уютная. Настоящий ватерклозет за ширмой, рядом раковина умывальника с холодной водой, узкая койка застелена колючим одеялом из верблюжьей шерсти. Практически люкс в «Англетере». И на тумбочке стопка газет, пусть не свежих, но хоть что-то.

Лев Давидович похлопал по карманам, но вспомнил, что пенсне, шнурки, брючный ремень и подтяжки ему не вернули. Глупцы думают, будто граф Бронштейн им назло покончит жизнь самоубийством? Да Лейба их всех переживёт, купит с потрохами, продаст задорого и три раза заложит в банке под приличный процент! Намекать они на самоубийство будут, проклятые гои…

Но без пенсне плохо, да… Пришлось щуриться, разбирая мелкие буквы шрифта. И начал, естественно, с респектабельных «Ведомостей», печатающих биржевые сводки, новости экономической жизни и заметки о достойных внимания направлениях в промышленности. И не важно, что газета трёхдневной давности, знающий и понимающий человек способен составить мнение даже из устаревшей информации.

От первой же новости глаза полезли на лоб! Вот прямо вот так вот без всякого суда, просто распоряжением министра конфисковать всё движимое и недвижимое имущество, включая арест заграничных счетов? Мерзость тирана не знает границ! Ладно, сам Бронштейн в числе жертв, это как раз ожидаемо, но в списках репрессий такие уважаемые фамилии, как Бухарины, Рыковы, Пятаковы, Рудзутаки и прочие… Все до единого – известные люди и основа империи. А тот нюанс, что у каждого есть своё видение устройства этой самой империи, в корне отличающееся от официального, никого волновать не должен. Человек с большими деньгами может иметь право на собственное мнение.

Разъярённого Льва Давидовича более не интересовали биржевые сводки, и он яростно зашелестел газетными страницами, стараясь отыскать хоть какую-нибудь причину творящегося беззакония. Долго искать не пришлось – на первой полосе был напечатан Указ императора Иосифа Первого о вероломном нападении Поднебесной империи и о введении на территории всей страны военного положения и особого делопроизводства.

Упс… По спине потекла противная струйка холодного пота, а газета выпала из внезапно задрожавших рук. Граф Бронштейн прекрасно понимал, чем лично ему грозит особое делопроизводство. Военный трибунал неподкупен в реально короткие сроки и не предусматривает присутствие адвокатов, оперируя не чувствами, но фактами. Их же накопилось… Можно не принимать во внимание смехотворное обвинение в преступном сговоре с жандармским штабс-ротмистром Ежовым, для неприятного и фатального вердикта хватит проделок чёртова Евно Азефа.

В расстроенных чувствах Лев Давидович прилёг на койку и закинул руки за голову, надеясь хоть так унять их дрожание. Но не смог долго лежать, так как что-то зацепило и не давало покоя. Что-то из недавно увиденного. Где эта чёртова газета?

«Награждение виднейших российских почвоведов Обручева, Вавилова, Лысенко, Вернадского и барона Хрущёва-Кольского за организацию поворота Гольфстрима в Балтийское море через Ботнический пролив». Это? Нет, не оно.

«Указ о назначении майора лейб-гвардии Ротмистрова губернатором Восточного Туркестана с правами наместника». Тоже не оно, хотя и непонятно, откуда у Российской империи появилась ещё одна новая губерния и где вообще таковая располагается.

А вот тут, в списке награждённых на последней странице? Некий подпоручик лейб-гвардии Егерского полка высочайше пожалован орденом Святого Владимира четвёртой степени с мечами и бантом и досрочно произведён в поручики! Неужели тот самый мерзкий мальчишка из гимназии, из-за которого на многострадальную голову графа Бронштейна и посыпались нынешние несчастья? А больше некому – покойный Литвинов проводил некоторые изыскания и твёрдо уверял, что человек со столь редкой фамилией существует в единственном числе. И вот теперь этот гнусный выродок при орденах и чинах, а сиятельный граф заживо гниёт в тёмных казематах кровавого тирана. Кстати, что там за окошком перекрывает свет?

Лев Давидович бросил